Бегом спускаюсь по ступенькам и растерянно останавливаюсь у подъезда. Закрываю глаза, и по щеке скатывается горячая капля. Кажется, что она обжигает даже несмотря на то, что на улице тепло.

Если бы у меня не были совсем коротко подстрижены ногти, то наверняка бы от них остались ранки на моих ладонях, до того сильно я сжимаю кулаки. А так только маленькие ямочки останутся.

От теперь точно идти больше некуда. Достаю телефон — заряда меньше 10 %. Шикарно! От мамы ни звонка, ни сообщения.

Зато от отчима: “Это не последний наш разговор”.

Дрожь пробирает до самых костей, так что я невольно оглядываюсь, боясь увидеть его где-то рядом. Не вернусь домой. Ни за что.

Подруга приедет только через три дня.

Я вернулась к тому, где была вчера. Куда мне идти? На вокзал спать? Достаю из кармана деньги, которые мне дали в клубе. На хостел на сегодня хватит. И даже, наверное, на еду останется.

Но работа два через два. Сегодня если еще будут чаевые, то еще день будет где провести, а вот дальше… Но сейчас самое главное, дождаться приезда подруги. И все будет хорошо.

Нахожу ближайший хостел с более-менее нормальными отзывами и направляюсь к нему. Дорога проходит мимо уличного рынка с большим количеством лотков.

Время такое, что продавцы только начинают торговлю. Кто-то даже еще раскладывается. Они весело переговариваются друг с другом, делятся какими-то только им понятными шутками и новостями.

Первые покупатели тоже уже неторопливо ходят между лотками. Конечно же, это в основном мило выглядящие, но не очень мило ворчащие. И тут яблоки дорогие, а вот там огурцы “написано грунтовые, а они парниковые втюхивают”, а здесь вообще “тяжелее грязь, чем сама картошка”.

Это немного отвлекает от неприятных мыслей и эмоций последних суток. Я как будто на время выныриваю из себя, чтобы увидеть, что не все так уж плохо — жизнь течет дальше. Мир не рухнул. Просто это у меня почву из-под ног выбили.

А если так, то можно наверняка найти новую опору, чтобы жить дальше. Только где вот ее найти?

Оглядываясь по сторонам, через два ряда от себя замечаю знакомую фигуру, которая заставляет покрыться меня мурашками от леденящего страха. Черт. Только не он!

Как раз в щель между прилавками на меня смотрит отчим. Стоит, руки в карманах висящих растянутых джинсов непонятного грязно-синего цвета. Футболка с какой-то застиранной надписью висит на его тощем теле, которое мать называет жилистым. В руках крутит сигарету и противно сплевывает.

Блин блинский! Как я могла забыть, что он здесь грузчиком подрабатывает в те дни, когда не пытается проспаться?

Отчаянно оглядываюсь, думая, куда могу сбежать. Тут, среди людей он вряд ли решится что-то предпринять. Но дальше улица безлюдная. Если я сейчас пойду напрямик к хостелу, то даже дойти до него не успею.

Я развернулась и пошла вглубь рынка. Главное сейчас подальше от него. Вдруг потом будет побольше людей, он меня потеряет из виду.

Чувствую, что губы уже до болячек искусала. На смену выйду просто красавицей. Ну и хорошо. Может, хоть этот мажор пялиться и неприличные вещи всякие предлагать не будет.

Ар! О чем я вообще? Совсем уже мозги в кашу превращаются.

Оглядываюсь по сторонам и, к своему ужасу, понимаю, что отчим идет следом по параллельному ряду.

Маленькими колючими иглами страх разбегается по мне. Как я раньше не замечала его намеков? И ведь намекал давно. Но лишь месяц назад начал периодически делать странные вещи. То руку мне на плечи положит, то по спине и порой, как бы невзначай, чуть ниже погладит…

Вот я дура слепая! А мама-то все восхищалась, что он любит меня как свою родную, заботится. Фиг там был.

Останавливаюсь в конце ряда. Теперь или обратно, или… я не знаю куда.

— Поздороваться с папкой не хочешь, что ли? — раздается над ухом, а в нос бьет едкий запах табака.

Подняв глаза, я сталкиваюсь с его ехидным взглядом и противной ухмылкой. Вот вообще не горю желанием. Горю нежеланием!!!

Я ничего не отвечаю, сжимаю пальцы на ручках сумки, разворачиваюсь и быстрым шагом иду обратно по ряду. По стуку каблуков его старых ботинок слышу, что он идет следом. А еще я прекрасно слышу еще один стук — моих зубов. Страшно.

Не получится у меня бесконечно от него бегать. Стараясь сделать это незаметно, достаю из кармана телефон и понимаю… звонить и писать мне некому. Он бжикает и отключается прямо в руке. Теперь все равно.

Внезапно даже для себя ныряю в проход, где парень с тачки выгружает какие-то коробки. Тут же толпятся несколько покупателей, которые считают, что раз только что привезли, то свежее. Поэтому просто пройти нельзя — только протиснуться. Что я успешно и делаю. А отчим быстро с этой задачей не справляется.

У меня есть фора! Я бегу куда глаза глядят и не успеваю вовремя остановиться перед пожилой женщиной. От резкого столкновения ручки ее пакета рвутся, и вся картошка рассыпается по земле.

Женщина охает и тяжело наклоняется, чтобы собрать.

— Извините, пожалуйста! Я случайно, — бормочу я и тоже бросаюсь поднимать картошку. — Я вам помогу.

— Да ничего, бывает, — тяжело вздыхает она.

Я прошу у продавца новый пакет, собираю все овощи и понимаю, что он очень тяжелый. У женщины еще три таких. И тут в голове щелкает. Ведь я могу двух зайцев одним махом убить! И помочь, и не одна уйду с рынка. Отчим не пойдет следом. Не любит он бабушек, потому что “болтливые больно”.

— А давайте я вам до дома донесу, — предлагаю я.

На лице женщины расплывается добрая благодарная улыбка. Надо же, она не только не наворчала на меня за всю эту ситуацию, она еще и смотрит на меня с такой теплотой.

— Давай, доченька, — кивает она и медленно, слегка прихрамывая идет к выходу с рынка.

По дороге я забираю у нее еще пару пакетов, и мы медленно удаляемся к старым двухэтажным домам. Я даже не знаю, какого года эти постройки. Они ветхие, покосившиеся. Но меня всегда удивляло, какой уют в их маленьких двориках. И намного чище, чем в наших хрущевках.

Женщина, тетя Нина, как она представилась, рассказывает, что не так давно сильно повредила ногу. Теперь ходить ей много тяжело, вот она и набирает за раз побольше продуктов. Что живет одна, после того как сын-дальнобойщик разбился три года назад. Что соседка сверху недавно ремонт затеяла, так у половины дома трубы менять пришлось… И много еще всяких мелочей из быта одинокой бабушки.

Я с облегчением понимаю, что отчим действительно не идет за нами. Единственное, что напрягает меня — это то, что мне показалось, что я видела очень знакомую и совсем не распространенную модель спортивной машины на парковке около рынка.

Да ну нет. Не может быть. Мажор так быстро уехал, что вряд ли после этого решил бы еще за мной следить. Отчима мне одного не хватает.

— Ну вот мы и пришли, — открывая деревянную, обитую дерматином дверь, говорит тетя Нина.

Захожу в ее маленькую, но очень уютную прихожую со старым зеркалом в деревянной раме и репродукцией Шишкина на стене. — Спасибо тебе. Можешь прямо тут в коридоре оставить пакеты. Да и беги. Небось, ждут тебя уже, — она улыбается и так, как это делают только бабушки, ласково треплет меня за плечо.

Ставлю пакеты.

Это оказывается последней каплей в череде событий и эмоций. Узел, до сих пор жгущий мне горло резко развязывается, а из глаз просто градом льются слезы.

Конечно, такая моя реакция озадачивает тетю Нину, и она сразу же заводит меня на свою кухоньку и сажает за стол, чтобы отпаивать меня чаем.

С ней, совсем незнакомым человеком, я делюсь всем тем, что со мной случилось. Она охает и ахает, качает головой и в конце безапелляционно заявляет:

— Ты остаешься у меня, — тетя Нина поднимается с табурета и идет вглубь квартиры. — Пойдем. А я-то думала, зачем мне еще одна комната? А вот, оказывается, как Бог-то решил.

Она выдает мне полотенце, комплект постельного белья и отправляет в душ и спать. При чем строго следит, чтобы я обязательно все это сделала.