Нервно кусаю губу и мну платье. Замечаю это и влажными от волнения ладошками пытаюсь его разгладить. Не получается. Тонкая ткань уже пошла некрасивыми заломами. Досадливо морщусь и снова смотрю в окно. Не могу смотреть на мажора.

У него раздается звонок. Он принимает вызов, но не включает его на громкую. После разговора, который состоял почти из сплошных “да” и “понял” с его стороны, на ближайшем перекрестке мы резко разворачиваемся и едем в сторону города.

— Что-то случилось? — спрашиваю я. Аккуратно, потому что мне кажется, что сейчас меня отругают или ударят.

— Твоя тетя Нина в сознании, ее перевели в общую палату, — спокойно отвечает он, но все еще не смотрит на меня.

По дороге мы заезжаем в аптеку и Макс покупает целый пакет лекарств на баснословные деньги. Я в ужасе смотрю на него.

— Ника, перестань, — наконец, сев в машину и откинувшись на спинку сидения, говорит он.

— Что?

— Так смотреть на меня, — он переводит на меня усталый взгляд. — Как будто я тебя сейчас на счетчик поставлю, а потом заставлю отрабатывать.

Я поджимаю губы в ответ. Разве это не так?

— Ладно, забей, — машина срывается с места, и мы почти мгновенно оказываемся у БСМП.

Мне дают пообщаться с тетей Ниной буквально пару минут. Я успеваю убедиться, что ей уже лучше, что с ней сидит очень милая девочка, которая выслушивает все ее старческие рассказы (но, конечно, не такая милая, как я), что кровать очень удобная, а еда вкусная.

За это время Макс, как я поняла, успевает перекинуться парой слов с врачом, поэтому когда мы выходим, он рассказывает мне в общем о состоянии тети Нины. В общем, все идет как должно, и долго ее там держать не будут. Но дома ей нужна будет помощь, по крайней мере, первое время.

— Куда тебя отвезти? — внезапно спрашивает Макс, когда мы садимся в машину.

Отвезти? Меня? И тут я теряюсь. То есть как, куда?

— Ника, не смотри на меня так, будто я тебя в рабстве держу, — он нажимает кнопку зажигания, а потом кладет обе руки на руль. — С тем портмоне тебя хотела официантка подставить. Никто и ничего писать не будет. Ну? Какой адрес? К тете Нине или домой?

Я осознаю, что все это время он, с одной стороны, манипулировал мной на пустом месте, а с другой — он спас меня от подставы, помог с тетей Ниной, группой, да… Блин.

А теперь что? Поигрался, как с мышкой, и отпустил?

Понимаю, что я как дура начала доверять ему. Не могла же я… Ох, вот дурочка-то!

Выскакиваю из машины, потому что мне внезапно становится нечем дышать. Но легче не становится. Все наоборот настолько сложно, что я понятия не имею, что делать. Чему вообще верить?

Макс выскакивает следом.

— Ты утром просила отпустить тебя, — хрипло говорит он, пряча руки в карманы.

Значит, вот так? Маме показал, от Анжелы избавился… Ведь он специально, да?

— Я сама дойду, — отталкиваюсь от машины и иду в сторону квартиры тети Нины.

Зачем, сама не знаю. Меня там никто не ждет, даже ключей нет. Но мажору об этом знать совершенно не обязательно. Придумаю, как быть.

— Стой! — Макс ловит меня за руку. — Довезу.

— Макс, — я качаю головой. — Не надо. Спасибо. Но если отпускаешь — отпусти. Сейчас. Без условий.

Он расцепляет пальцы, а я обнимаю себя руками и, сдерживаясь от того, чтобы обернуться, ухожу. Чувствую его взгляд на себе, пока не скрываюсь за поворотом.

Ускоряю шаг, стараясь как можно быстрее оказаться подальше от него. Черт-черт-черт!

В горле колючий, распирающий комок, который силюсь проглотить, но никак не выходит. Эх, Ника-Ника. Неужели влюбилась? Вот так просто? Сердце поверило тому, кто обманом привез к себе, угрожал? Глупое-глупое сердце.

До самого вечера брожу по улицам города, и в итоге оказываюсь в том самом дворе, где меня первый раз искал мажор. Уже зажглись фонари, на улице остаются пара компаний подростков, которые шумно о чем-то переговариваются и смеются.

Сажусь на лавочку под высокой раскидистой березой и откидываюсь на спинку. В прошлый раз, когда мне было некуда идти, когда я узнала, что Мишка изменяет, в сердце все равно не было такой безысходности.

Сейчас мне настолько одиноко, что я не знаю, куда деться от этого чувства. Хоть на стену лезь, а все равно легче не станет. Сердце сжимается от тоски и желания, чтобы Макс был рядом. Наверное, я бы даже вытерпела какую-то из его дурацких выходок.

Сжимаю пальцами виски и пытаюсь сосредоточиться. Ну что ж, хотела, чтобы он отстал? Отстал. Теперь нужно уже думать, что дальше.

Пойти к Ирке? Как минимум забрать свой паспорт и сумку с ключами от дома. А потом же можно снять квартиру. Возможно, у отца Макса попрошу какой-то аванс, он вроде бы неплохой мужик.

По щеке бежит слеза. Я стираю ее тыльной стороной ладони и замечаю движение рядом с собой. Мне на плечи ложится джинсовая куртка, окутывая меня знакомым наглым ароматом. Сразу становится тепло и уютно, отчего слезы текут еще сильнее.

Макс берет меня за подбородок и поворачивает к себе. Его большой палец вытирает мою щеку, а взгляд скользит по лицу, останавливаясь на моих губах.

— Садись в машину, — хрипло говорит мажор.

— Зачем? — не сдержавшись, облизываю губы.

— Чай пить, — с теплой улыбкой шутит он. — С малиной. У тебя руки холодные.

Он берет мои пальцы в ладони и греет дыханием. Как будто сейчас зима. Но мне действительно становится теплее.

Я позволяю увести себя в машину. Мы мчим по ночным пустынным дорогам под тихую попсовую мелодию, просто держась за руки и улыбаясь. Радость тонкой струйкой наполняет сердце, хотя я все еще не понимаю мажора.

Я чувствую невероятное облегчение от того, что оказываюсь в светлой просторной квартире Макса. Он усаживает на диван и включает чайник, доставая откуда-то с верхней полки самую настоящую банку с малиновым вареньем.

Макс накладывает его в пиалочку и вместе с чашкой ароматного чая с мелиссой ставит на кофейный столик передо мной. Это так… Приятно.

Я неотрывно слежу за ним. За тем, как плавно он движется, как уверенно все делает. Растрепанная челка падает на его лоб, и я борюсь с желанием подойти и поправит.

Беру обеими руками чашку и поднимаю к губам, сдувая пар, клубящийся над поверхностью чая.

Макс садится на кресло рядом и облокачивается на колени.

— Спасибо, — говорит он.

— За что? — я отпиваю и поднимаю бровь.

— Что вернулась, — он дергает щекой. — Я уже начинал придумывать, что мне делать.

— Зачем я тебе, Макс? — задаю я тот самый вопрос, который меня больше всего волнует. — Я тебя не понимаю. Тебе снова нужно позлить маму? Или так не хватает послушной игрушки?

Он ведет плечом, хмурится, поджимает губы и отводит взгляд.

— Ты нужна мне, — говорит он. — Понять себя не могу. Ты, как яд, мне под кожу въелась. Думал, заставлю тебя рядом быть, легче станет. Думал, ты как все: купить тебя смогу, внимание твое. Хотел привести тебя к матери, чтобы она поняла, что не стоит лезть в мою жизнь.

— Ну и как, получилось? — усмехаюсь я и отставляю чашку.

Очень хочется уйти. Но куда? Мне сейчас даже винить некого — сама сюда пришла.

— Нет, — он оказывается рядом на диване. — Все стало только хуже. Чем больше ты рядом, тем больше я хочу, чтобы ты была еще ближе.

Макс притягивает меня к себе за талию и усаживает себе на колени. Я упираюсь руками в его плечи, но он крепко прижимает к себе и закапывается носом в мои волосы.

— Прости, что я косячил, — тихо говорит он. — Не могу без тебя. Крышу сносит от одного твоего вида, я как зависимый стал. Хотел отпустить, а сам как маньяк за тобой весь день следил.

Мне страшно ему поверить, страшно обмануться потом. Но мне так уютно в его руках, что у меня просто нет сил с собой бороться. Я расслабляюсь и кладу голову ему на плечо.

— Ника, ты мне доверяешь?

Доверяю ли? Сейчас — да. Его слова кажутся очень искренними, они затрагивают во мне тонкие струнки, которые заставляют все чувства внутри меня звенеть. Я никогда не испытывала такого с Мишкой, хотя была свято уверена, что влюблена в него всей душой.