Интересней те, что выходят на сцену в караоке-вечера петь. Они не такие доступные, более интересные и, как правило, менее затратные. Их больше интересует романтика, чем деньги. Творческие, блин, натуры, как они любят говорить.

Но сейчас я уверен, что меня никто не цепанет. Пока я не получу свою конфетку, с которой с удовольствием стяну любую обертку. Даже такую невзрачную, как сегодня.

— Слушай, ну вот что ты с этой мышью носишься? Пообещал ей с три короба, взял, попользовал и все, — рассуждает Фил, поглаживая задницу очередной подружке. — А ты все ходишь вокруг нее кругами. Смотри, так твоя тачка поменяет владельца.

— Да иди ты, — огрызаюсь я и смотрю, как Ника лавирует между столами.

Грациозно так, плавно, так возбуждающе покачивая бедрами. Она же, блин, даже не замечает, как влияет на мужиков. Ловлю еще несколько хищных взглядов, которые буквально поедают ее. А она улыбается, отшучивается, так нагибается, чтобы вытереть столы… Твою мать.

— Да завали ты ее уже и успокойся, — пихает меня в бок друг. — Или мне показать тебе, как это делается?

— Только тронь ее, — рычу в ответ и замечаю, что на том столике, который только что убирала Ника, осталось портмоне. Почему она не забрала его, чтобы передать администратору? Не знает, что делать?

А вот другая официантка не растерялась. Она спокойно берет его в руки. Только почему-то при этом подозрительно оглядывается. Ищет хозяина? Нет. Она засовывает его за пояс штанов и идет не к администратору, а к подсобке.

Хм… Это уже интересно. Фил что-то еще трындит мне на ухо, но я отмахиваюсь и выхожу из-за стола, чтобы проследить за официанткой.

Немного отстаю от нее, пробираясь через толпу, но успеваю к тому моменту, как она закрывает шкафчик. Официантка, судя бейджику, Вера, тушуется, мечется взглядом, чтобы понять, как ей поступить, но мне уже и так все понятно, когда я вижу на шкафчике имя. “Вероника”. Крыса.

Я знаю, что мы снова будем в поиске официантки. А еще то, как могу использовать эту ситуацию…

Мажор отправляет меня в бар, а сам остается с Сергеем. Не знаю, на что он способен, но почему-то страшно за внука этой Микулишны, тем более что он показался неплохим парнем. Была бы я в другой ситуации, может быть, даже надеялась бы привлечь его внимание. Но сейчас не тот период моей жизни, чтобы думать о парнях.

Проскальзываю мимо охраны в служебный вход и иду сразу же к администратору:

— Ты о чем вообще думаешь? — на меня с порога кидается Мария. — Я тебе уже полчаса как минимум трезвоню. У нас сегодня намечается аншлаг, а тебя все нет. Только приняли тебя на работу, да еще и на птичьих правах, а тут же решила, что все можно?

— Прошу прощения, — я стою как нашкодившая школьница и смотрю на носки своих, точнее, не своих, а Иркиных, босоножек. Мои кеды-то у нее остались.

— Просит она! Трубку тебя не учили брать?

Я закусываю губу, представляя, что мой потрепанный жизнью телефон звенел где-то на свалке вместе с сумкой. Эх…

— Я его потеряла. Но я принесла сегодня медкнижку, — я подхожу ближе и протягиваю тот единственный документ, который у меня сейчас остался.

— Потеряла она, — фыркает Мария, пролистывая книжку. — Иди уже, переодевайся, а то девчонки скоро будут зашиваться.

У меня будто камень с души свалился. Я по-быстрому переодеваюсь и сразу же иду в зал. Вера, та официантка, которая мне в прошлый раз сказала пойти обслуживать столик мажора, бросает на меня пренебрежительный взгляд, а потом делает вид, что игнорирует. Двое других, которых я встречаю, участливо интересуются, все ли в порядке. Я только киваю и принимаюсь за столы.

В глазах, как обычно, мелькает от диско-шаров и разных ламп. Я сосредотачиваюсь на работе, но все же краем глаза замечаю мажора, сидящего все за тем же столиком. Хотелось бы убедить себя в обратном, но я прекрасно вижу, что он пристально следит за мной.

Его взгляд заставляет бежать мурашки по моей спине, нервничать и быть неуклюжей. Пару раз роняю салфетки на пол, один раз чуть не разбиваю стакан, а потом и вовсе забываю поднос, когда подхожу к столику.

— Может, присоединитесь ко мне? — слышу голос мужчины, со столика которого я собирала мусор.

— Простите, я на работе, — повторяю я уже зазубренную за этот вечер фразу.

— Очень жаль, — он делает расстроенное лицо. — Ваша компания скрасила бы ночь одинокого холостяка.

Он случайно касается моего бедра рукой, а я вздрагиваю. Слишком ярки еще воспоминания о ладони парня в машине. Мужчина поднимает бровь, я улыбаюсь и торопливо ухожу.

Возвращаюсь к столику только после того, как убеждаюсь, что гость ушел. Вытираю стол и замечаю, что на нем остался портмоне мужчины. Черт! Я не знаю, что нужно делать в таких случаях? Трогать или нет?

Со всех ног бегу к бару, чтобы узнать.

— Ты его там на столике и оставила? — хмурится бармен. — Неси Марии, она составит акт.

— Я не знала, — бормочу я и опрометью кидаюсь к столику, но портмоне там уже нет.

Меня бросает в холодный пот, сердце буквально падает в пятки, а я все еще надеюсь, что гость сам пришел вернуть свой кошелек. Но как это узнать — понятия не имею.

Возвращаюсь к бармену. Он пожимает плечами и говорит, что теперь это узнать можно только по камерам и то если сильно повезло, поэтому лучше возвращаться к работе и подзабить.

С камнем в душе и отвратительным предчувствием я продолжаю убирать столы, пока меня не отлавливает Мария. Ее глаза мечут молнии, а я, кажется, уже готова провалиться сквозь землю. Неужели я опять что-то не то сделала?

— Срочно в мой кабинет, — шипит она мне на ухо и уходит, вбивая каблуки в пол.

Я откладываю тряпку и поднос и следую за ней. В кабинете на кресле в позе хозяина жизни сидит мажор. Он окатывает меня оценивающим взглядом, пробирающим до самого сердца, которое начинает биться часто-часто, кажется, вот-вот выпрыгнет.

— Не думал, что такая скромница способна на плохие поступки, — ехидно говорит мажор. — Или это все же фасад. Может, и поездка была неслучайной? Просто о цене не договорились?

Я заливаюсь краской до самых корней, щеки горят, а я от несправедливости только и могу сказать, что “ох”. Как он может так говорить? Он же сам видел, в каком я была состоянии. Сам провожал до самой двери тети Нины.

— Неужели нечего сказать? — он поднимает свою темную, четко очерченную бровь и все еще ждет от меня каких-то объяснений.

— Я не понимаю о чем ты, — все, что могу выдавить из себя я.

— Вероника, ты совсем с дуба рухнула? — перебивает Мария. — Как ты имеешь наглость так разговаривать с Максимом Андреевичем?!

И тут я понимаю, что совсем ничего не понимаю. Зато ухмылка мажора становится еще более довольной и широкой. Хозяин бара Андрей Аркадьевич (это я точно запомнила). Если включить логику и отмести вариант случайного совпадения, то… Блин блинский! Вот это я попала.

— Скажи мне, Ника, — тихо и опасно-спокойно начал мажор. — Тебе не говорили, что воровать плохо?

Я кусаю губы и невольно замечаю, как мажор в мгновение потемневшим взглядом задерживается на них.

— Я это знаю, — отвечаю, но понимаю, что это звучит очень неубедительно.

— Тогда по какому праву ты присвоила себе портмоне посетителя?

— Я? — опешиваю и ловлю ртом воздух как рыбка. — Я ничего не делала! Когда я вернулась, его уже не было.

— Ну, тогда ты не будешь против, если мы проверим твой шкафчик?

Я мотаю головой. Там нет ничего, кроме платья, купленного тетей Ниной. Нечего там искать. Как под конвоем меня ведут в раздевалку, при мне открывают дверцу и… Черт! На полочке лежит портмоне, а рядом с ним — сумочка, из которой выглядывает телефон.

— Значит, потеряла? — усмехается Мария. — Мастерски ты, однако, умеешь врать.

Администратор складывает на груди руки и явно ждет, какие же репрессии меня сейчас настигнут.

— Выйди, — кратко командует мажор, а лицо Марии вытягивается. — Ты плохо слышала?