— Ох, милая, — она кидается к Нике и обнимает ее, будто сто лет знает. — Нинка-то… Ох… А если бы она дома была, а не у меня? Что бы мы делали тогда?

Ника немного неловко и скованно гладит тетушку по спине.

— Мне Сергей позвонил, сказал, — отстранившись, говорит Ника. — Как тетя Нина?

— Ее в реанимацию забрали, меня не пускают, — тараторит тетка. — Никого не пускают. Что надо — не говорят.

Они начинают обсуждать, как все случилось, а я все никак не могу отвести взгляда от зеленеющего парня. Что-то кажется, что ему только хуже становится.

Не выдерживаю и подхожу к регистраторше, которая раз в пятый объясняет какому-то сильно нетрезвому мужику, как заполнять документы.

— Девушка, — обращаюсь я. — Там парниша сидит. Мне что-то кажется, что если сейчас ничего не сделать, то он отъедет.

Она поднимает на меня усталый взгляд, приподнимается со своего места, а потом, увидев парня, буквально вскакивает и вылетает за внутренние двери. Раздается ее громкий крик, и уже меньше, чем через минуту, становится отчетливо слышен звук каталки.

Парня укладывают и увозят, составляя мамашу в растерянности.

— Спасибо вам, — регистраторша устало плюхается на свое место. — Кто у вас?

— У меня Ника, — я указываю взглядом на летящую. Она даже сейчас будто бы не тут мыслями. — Но вообще мы пришли узнать, в каком состоянии одна пациентка. Ее недавно привезли.

— А вы родственники? — уточняет она, и при этом активно подмигивает.

Понимаю, о чем она, и энергично киваю.

— Очень хорошо, — улыбается девушка. — Фамилия-имя?

Я подзываю Нику с этой странной тетушкой, и нам рассказывают, что тетя Нина в стабильно-тяжелом состоянии, требуется наблюдение, что раньше завтрашнего дня ее в обычную палату не переведут, что сейчас пока ничего не нужно.

Узнаю, кто лечащий врач и сразу же отхожу, чтобы позвонить.

— Па, есть важное дело, — без приветствий сразу перехожу к сути звонка я.

— Только не говори, что деньги нужны, не поверю, — хмыкает он.

На заднем фоне тишина, значит, уже уехал из бара. Домой?

— Нет, помощь нужна, — честно отвечаю я.

— Ну после того подарка, который ты мне сделал, я готов на все. Почти.

— Вот как раз подарку этому и нужна помощь.

— Что-то случилось? Ты умудрился ее обидеть? — слышу нотки недовольства в его голосе.

— Нет, тут одна женщина попала во вторую БСМП. Не разобрался окончательно, кем она Нике приходится, но она очень сильно переживает, — говорю я. — Сможешь позаботиться?

— Макс, давай сам. Я сейчас тебе контакты скину, ты созвонись, скажи что от меня. Хорошо? — слышу, что он уже перевел телефон на громкую.

На том и заканчиваем разговор. Еще минут двадцать я трачу на то, чтобы обеспечить тете Нине хороший уход и условия, а потом объясняю все это Нике. Тетушка с огненными волосами уже уезжает к этому времени.

Неожиданно Ника бросается ко мне и обнимает:

— Спасибо тебе огромное! — шепчет она мне в шею, а я чувствую, как этот шепот отзывается напряжением в паху.

Никак нормально не могу на нее реагировать. Как будто мне снова пятнадцать, и тело готово отзываться на мельчайший импульс.

Обнимаю Нику, прижимаю к себе и… Наверное, впервые испытываю чувство, как будто я дома. Вот такой уют и спокойствие. И удовлетворение, как от героического подвига. Вау.

— А теперь поехали домой, — говорю ей на ухо и увожу за руку.

Ника послушно идет следом, садится в машину и, мне кажется, засыпает еще до того, как мы выезжаем с парковки. У дома я какое-то время ничего не могу с собой поделать и пялюсь на спящую Нику.

Она даже во сне хмурится. Понимаю, что так редко видел ее улыбку. Такую искреннюю, такую крышесносную. Все сделаю, чтобы это было чаще.

Беру Нику на руки и несу в ее комнату. Кладу на кровать, а когда хочу уже уйти, она вцепляется в мою руку мертвой хваткой. Никак не могу разжать ее пальцы. Ложусь рядом и уговариваю себя, что просто полежу, пока она не отпустит. Фиг вам. Я засыпаю.

Просыпаюсь на мягкой кровати, в залитой солнцем спальне. Чувствую себя выспавшейся. Даже несмотря на насыщенную событиями ночь.

Мне так тепло и уютно. Спокойно. А потом я понимаю… На мне лежит рука. Уверенная крупная мужская рука. И я даже знаю чья.

Уткнувшись мне в шею носом, Макс прижимает меня к себе за талию. От этого осознания все тело покрывается мурашками, волнами разбегающимися по всему телу.

Я дико смущаюсь, но от того, как его дыхание щекочет меня, в солнечном сплетении формируется трепещущий комок, который заполняет собой грудь, становится сложнее дышать. Но при этом мне так хорошо, как будто я могу расслабиться и оставаться вот так, в объятиях этого наглого мажора.

Пытаюсь немножечко пошевелиться, выползти из-под руки, но он только сильнее прижимает к себе, а я чувствую, как в меня упирается… Ох… Я заливаюсь краской от осознания, что это. Но при этом тот трепет, что заполнял грудь, теперь сворачивается в упругий клубок, опускается в живот и там разгорается жаром.

Странно и непривычно. И оттого пугает. Я все же аккуратно отодвигаю руку Макса, чтобы выбраться из кровати. Но он одним резким движением перехватывает мои запястья и, переворачивая меня на спину, пригвождает их над моей головой.

— Куда собралась? — он шепчет мне прямо в губы, а потом, не теряя ни секунды, накрывает их поцелуем.

Клубок в животе становится совсем невыносимо жгучим. Настолько, что подгибаются пальцы ног, а с губ слетает стон. Рука Макса скользит вдоль моего тела, а я прогибаюсь навстречу ему.

Я готова расплавиться в его руках, броситься в этот круговорот чувств. И в то же время где-то на краешке моего сознания раздается крик о недопустимости происходящего.

— Макс, стой, — в промежутках между его поцелуев шепчу я. — Не надо, пожалуйста.

Не сразу, но он останавливается и прислоняется к моему лбу.

— Ты сводишь меня с ума, — он пытается вернуть дыхание в норму. — Что мне с тобой делать?

— Отпустить? — отвечаю я, первое, что приходит в голову.

Он резко отстраняется, хмурится и отпускает меня.

— Приводи себя в порядок, мы едем к моей маме.

Макс выходит из комнаты, тихо закрыв за собой дверь. Меня накрывает разочарование и обида. Что я такого сделала, что у него сильно поменялось настроение?

Я механически переодеваюсь, иду в душ, умываюсь, а когда выхожу, в углу моей комнаты стоят покупки с покупками. Надеваю одно из платьев, которое одобрил Макс накануне: кремовое, с летящей юбкой и корсетом на одно плечо. Оно выглядит умеренно праздничным и достаточно скромным, но я себя чувствую в нем чуть ли не принцессой.

Спускаюсь и сталкиваюсь с жестким взглядом Макса.

— Мы уже опаздываем, поторопись, — он выпускает меня из домика и усаживает в машину. — Еще надо все-таки решить с твоим паспортом. Чтобы контракт с отцом подписать.

— Может, Ире просто позвонить? — предлагаю я.

Он никак не реагирует и выезжает из ворот. Мы едем не в сторону города, а наоборот, прочь от него. Видимо, его родители живут где-то в пригороде.

— Макс, — обращаюсь я к нему. — А почему ты говоришь, что знакомиться с мамой? У тебя родители не живут вместе?

Он сжимает челюсти при этом вопросе, но, помолчав, все же отвечает:

— Технически — вместе, но мама предпочитает коттедж за городом, а у отца весь бизнес в городе, ему проще там оставаться, — Макс заруливает к огромному особняку. — Хотя все же мы знаем, что это только повод. А настоящая причина в другом.

Он это говорит с заметной горечью и отводя взгляд. Я до этого не замечала, чтобы что-то так сильно цепляло его за живое.

Мы паркуемся у гаража, явно больше, чем на одну машину. Макс обходит капот и открывает мне дверь, подавая руку. Я робко ступаю на мощенную плиткой подъездную дорожку и осматриваюсь.

Перед трехэтажным вычурным особняком раскинут большой идеально спланированный сад с гравийными дорожками, альпийскими горками, мини-фонтаном и, конечно, большой округлой беседкой.