— А у тебя, как я понимаю, — он осматривается, — дела пошли лучше? К тете Нине не вернешься?

Я гипнотизирую свою чашку и пожимаю плечами.

— Я не знаю, — честно отвечаю я.

Мне все кажется таким хрупким, совсем нереальным. Могут ли быть вчерашние слова Макса правдой? Действительно ли я могу ему доверять?

— А как тетя Нина? Не звонила тебе, — решаю поменять тему.

— Мне-то нет, — смеется Сергей. — А вот с ба они только и делают, что болтают. Ей твой парень там такие курортные условия обеспечил, что она только и успевает нахваливать тебя и его.

— Он мне…

Хочу сказать, что он мне не парень, вот только не поворачивается язык. Он же меня назвал своей девушкой, да и после всего, что между нами было, разве я не могу называть его своим парнем?

Но что-то все же не давало мне покоя. Мы так и не поговорили толком, увлеклись… А я позволила.

— Да ладно, — пожимает плечами Сергей, а в его глазах будто мелькает сожаление. — Но я беру с тебя обещание, что ты мне сразу же скажешь, если он тебя обидит. Хорошо?

Я улыбаюсь и киваю. После этого неловкость, висевшая в кухне, рассеивается, и еще некоторое время мы просто болтаем о всяких житейских мелочах.

Уже значительно после обеда, когда после последнего сообщения от Макса проходит часа два, не меньше, раздается звонок. Я радостно подбегаю к двери, ожидая там увидеть Макса, но там стоит представительного вида мужчина и протягивает мне коробочку.

— Добрый день, — спокойно говорит он. — Андрей Аркадьевич просил, чтобы вы надели вот это. А потом спускайтесь, я отвезу вас.

— Но куда?

Я делаю шаг назад и убираю руки. Не знаю этого человека, вообще сдуру открыла дверь. Он понимающе смотрит на меня и достает телефон. По видеосвязи набирает кого-то и протягивает мне.

На экране появляется знакомое лицо отца Макса.

— Здравствуй, Ника! Мой шалопай, конечно, забыл тебя предупредить? — он искренне улыбается так, что мне хочется улыбнуться ему в ответ. — У вас через три часа выступление, поэтому собирайся, Дмитрий отвезет тебя.

— Но я… — это как-то неожиданно. И Макс мне действительно не написал.

— Все, давай, ждем тебя, — и он отключается.

Я беру коробку, поднимаюсь и переодеваюсь. Легкое кремовое платье выглядит очень женственно, а кожаная черная жилетка-косуха, которую тоже прислал Андрей Аркадьевич, меняет настроение образа.

Забираю волосы в высокий хвост, оставив “небрежно выправившиеся пряди” и наношу макияж, который будет виден со сцены. Давно не испытывала этого мандража, который всегда окутывает меня перед выходом к микрофону.

В прошлый раз меня так внезапно отправили на сцену, что я даже не успела разнервничаться. Зато сейчас у меня на это куча времени.

Спускаюсь на улицу и сажусь в черный явно дорогой автомобиль.

Водитель молчит всю дорогу. Даже когда я хочу нарушить нервирующее меня молчание, он отговаривается краткими фразами, поэтому я решаю его не доставать. Просто пялюсь на мелькающие мимо здания и стараюсь не задумываться о том, что за последнее время буквально нырнула в атмосферу достатка и дорогих вещей. Как же мне все еще некомфортно. Да и надолго ли это?

На парковке в глаза бросается именно машина Макса. Броская, привлекающая внимание цветом и формами. Значит, он уже здесь.

Спешу внутрь, чтобы с ним поскорее встретиться, но меня тут же подхватывают ребята из группы, и утаскивают настраивать звук и репетировать. Пока мы работаем, я периодически поглядываю в зал, пытаясь высмотреть Макса, но все никак не нахожу.

В груди скапливается комок, не дающий мне свободно дышать. Смутная тревога не дает мне покоя и отвлекает от группы, поэтому нам по несколько раз приходится переигрывать одно и то же.

Ну же, Ника! Соберись! Макс где-то рядом. Все с ним нормально. Занят он просто.

— Вероника, знакомься, — когда я спускаюсь со сцены, меня ловит Андрей Аркадьевич. — Это Демидов Николай Федорович, он очень впечатлился моими рассказами о юном даровании. Считай, что сегодня твой вступительный экзамен в консерваторию.

Я охаю от неожиданности и чувствую, как дрожат коленки. Блин! Как же я петь-то буду? Но мужчина, которого представил отец Макса, делает вид, что ничего страшного и ответственного в этом нет.

— И не переживайте даже, — говорит он. — Я уже видел вашу репетицию. И, по сути, сложил мнение. Теперь просто буду наслаждаться вашим концертом.

Ой, нет. Легче мне не стало.

Мы с ребятами уходим в гримерку, чтобы подготовиться.

— Ник, у тебя все хорошо? — басист кладет мне руку на плечо. — Ты какая-то не такая. Рассеянная что ли…

Я даже не сразу понимаю суть вопроса и киваю запоздало, потому что отвлекаюсь на свою сумку, висящую на одной из вешалок. А она точно моя, потому что я помню это пятно от зеленого кофе, которое я так и не смогла вывести ничем.

Подхожу, смотрю — внутри мой паспорт, ключи от квартиры мамы и всякая мелочь, которую я таскала в сумке. Значит, вот какие у Макса дела были. На лице расплывается улыбка — он постарался позаботиться обо мне.

Эта мысль позволяет на хорошем настрое отыграть первую часть концерта. Но с каждой песней, с каждой минутой он падает — я так и не вижу в зале Макса. Куда он мог запропаститься? Работает в кабинете, не выходя оттуда? Но мог бы хотя бы выйти сказать привет.

А то как будто… Как будто этой ночью ничего не произошло.

Киваю ребятам и решаю сходить немного проветриться. Поздний вечер уже раскинул свое одеяло прохлады на город, поэтому после душного бара я могу вздохнуть немного свободнее.

— Ну что, — слышу я насмешливый знакомый голос. — И как он тебе?

Обернувшись, вижу подходящую ко мне плавно, как кошка, Анжелу.

— Понравилось? — ухмыляется она. — Но хорошего понемножку. Теперь сможешь похвастаться, что и ты побывала в его постели.

Я непонимающе смотрю на нее, а сердце болит, будто вокруг него обмотали проволоку и теперь затягивают, а витки врезаются и рассекают на части. Ни слова не могу вымолвить. Стою безмолвной куклой и смотрю на то, как эта девушка играется со мной.

— Стой… А ты подумала, что он серьезно? — Анжела делает испуганное выражение лица и прикрывает рот рукой. — Нет, ты правда так подумала?

Я сжимаю до ломоты в висках челюсти, пытаясь не расплакаться.

— Бедняжка… А он ведь всего лишь поспорил.

Хочу уйти и совсем не хочу верить. Этого не может быть. Макс просил довериться ему. Он так много для меня сделал. Но только до того, как… А сегодня я вообще его не видела.

Не буду слушать. Разворачиваюсь, чтобы уйти, но Анжела останавливает меня, хватая за запястье.

— Не веришь? — раздраженно смотрю на нее. — Я могу доказать.

Не знаю, зачем, но я останавливаюсь выслушать ее. Наверное, надеюсь, что меня не убедят ее аргументы.

— Макс поспорил с Филом, что переспит с тобой до конца недели, — продолжает втыкать в меня иглы Анжела, а я как дурочка стою и слушаю. — Знаешь, на что? На тачку.

Она указывает пальцем на машину Макса.

— Она тут. Макс тут, — ее накачанные губы растягиваются в едкой улыбке. — Догадываешься, что произошло?

Из моей груди все же вырывается всхлип.

— Правильно, — решает добить меня Анжела. — Макс выиграл. И доказательство Филу прислал. Ну это я тебе так, по секрету, да?

Она достает телефон и открывает на нем… мою фотографию. Я. Обнаженная. На груди и Макса.

Мне трудно дышать, как будто весь воздух откачали из легких, а вдохнуть и наполнить их не могу. Он. Это. Сделал.

Ощущения, как будто стою в темном тоннеле, а выхода из него нет. Куда ни пойди, везде пропадешь. Но остановиться и жалеть себя — тоже не вариант. Выдергиваю руку, делаю глубокий вдох и выдох.

— Хорошо, что предупредила, — наконец, говорю я Анжеле и ухожу в зал.

Все лица кажутся размытыми от пелены слез, которые застилают мои глаза. Сцена одна как большое светлое пятно.