Я продолжаю рассматривать девчонку. Взгляд будто магнитом тянет к ней. И что в ней такого? Ее недовольный, независимый взгляд? Или желание полностью игнорить меня?

— Посмотрим… — выплевываю я.

— Мне кажется, Макс, ты привык, что тебе любая дает, — он потирает подбородок. — Стоит тебе только пальцем ткнуть и сказать, что ты ее выбрал. А эта не такая.

— На что спорим? — глядя, как девочка опять скрывается в толпе, говорю я.

— На твою тачку.

Фил явно провоцирует. Но срать. Машина останется моей.

— Неделя, — припечатывает Фил. — Ни днем больше. И фото в доказательство.

Соглашаюсь, не раздумывая. Справлюсь быстрее. Мы жмем руки, и брюнеточка Фила разбивает. А игра и правда становится интереснее.

От взгляда мажора по спине пробегает холодок. Блеск в его глазах кажется азартным. Хотя с чего бы? Наверное, это просто так отражается подсветка бара.

По крайней мере, я пытаюсь себя убедить в этом, пока торопливо собираю оставшиеся осколки стакана с пола. Почему-то руки дрожат, а сердце по-прежнему готово выпрыгнуть из груди. Неужели он все еще смотрит?

Встаю и перед тем, как уйти, бросаю еще один беглый взгляд на мажора. Так и есть. Он продолжает рассматривать, только при этом еще и указывает на меня своему соседу. Сразу же отворачиваюсь и скрываюсь в толпе.

Выбрасываю стакан в мусорку и прислоняюсь спиной к стене, запрокидывая голову. Черт-черт-черт! Кто бы мог подумать, что он будет тут? Или это просто мне сегодня вот так вот не везет. Просто с самого утра…

— Ника, ты чего здесь? — пробегая мимо меня, спрашивает одна из напарниц. — Устала? Терпи, казак, атаманом станешь!

— А есть пластырь? Я стаканом порезалась, — наконец, рассмотрев глубокий порез на указательном пальце, хмурюсь я. — Не хочу тут кровью все запачкать.

А еще очень больно. И будет только больней, если туда попадет вода.

— Ох, — поджимает губы девушка. — Ты это к девчонкам в кабинет сходи, там сейчас Машка дежурит. У них вроде аптечка лежит.

Я стучусь в уже знакомый кабинет и приоткрываю дверь. Светы уже нет, зато за вторым столом сидит блондинка с темными яркими бровями и очень пухлыми красными губами.

Она поднимает на меня пренебрежительный взгляд и наклоняет набок голову.

— Новенькая? — немного растягивая слова, спрашивает она. — Какие-то проблемы с клиентом?

— Нет, — отвечаю я и собираюсь продолжить, как она прерывает меня.

— Тогда иди работай. Сегодня много посетителей.

Она переводит свой взгляд с меня на монитор и делает вид, как будто меня нет.

— Я порезалась, мне нужен пластырь.

Контраст со Светой, конечно, невероятный. Пока мы общались с ней, я впервые за долгое время почувствовала, что кто-то хочет мне помочь. Так тепло и уютно рядом было, даже когда я тряслась от волнения и страха. Она как будто окутывала своей заботой.

А тут меня будто ледяной водой окатили. И так хочется поскорее уйти. Но палец нужно заклеить, поэтому я выжидательно смотрю на Машу. Она недовольно поднимает взгляд и делает кислую мину из разряда “ходят тут всякие идиотки, а мне потом разбираться”.

Маша достает из шкафа небольшой контейнер и пытается его открыть. Длинные нарощенные ногти мешают подцепить защелку, поэтому девушка недовольно фыркает и резким движением отшвыривает в мою сторону контейнер.

— Сама давай, а потом работать, а то оштрафую, — выплевывает она.

Девушка вызывает непонятное отвращение. Вроде бы и симпатичная, и ухоженная, и платье на ней сидит, как на девушках в глянцевых журналах. Но после общения с ней мне внезапно захотелось помыться.

Я быстро нахожу пластырь, плотно заклеиваю порез и иду работать.

Всяческими способами стараюсь обходить ту часть зала, где сидит мажор, но периодически поглядываю туда. Не понимаю зачем. Меня раздирает от смеси чувств: я боюсь, что он будет выискивать меня в толпе, и я хочу снова встретиться с ним взглядом.

Но зал не настолько большой, чтобы я могла долго держаться вдалеке. Влюбленная пара за столиком недалеко от мажора оплачивает заказ и уходит. Я начинаю вытирать стол, когда снова ощущаю его обжигающий взгляд на себе.

Он смотрит. И не просто на меня! Он пристально рассматривает мою пятую точку! Я сама еще в раздевалке подумала, что штаны из униформы очень аппетитно обтягивают мои бедра. Как будто специально на меня шили. Но я и представить не могла, что кому-то кроме меня тоже придет в голову пялиться на мою задницу.

Чувствую, как от смущения кровь приливает к моим щекам. Блин блинский! Я поспешно сгребаю все на поднос и сбегаю на кухню.

Еще несколько раз за ночь я успеваю поймать на себе взгляд мажора. Пристальный, изучающий и, кажется, не обещающий ничего хорошего. Такой, от которого бегут мурашки и хочется спрататься. Но ближе к утру он с друзьями поднимается и уходит.

Я с облегчением выдыхаю. Какая-то часть меня все еще боялась, что он захочет отомстить. За то, что показала средний палец, за то, что долбанула его промеж ног. За то, что… Да что я такого сделала-то?! Ничего! Нафиг я ему вообще сдалась?

Эта мысль помогает выровнять дыхание, которое опять сбилось при мысли о мажоре. Мы с напарницами потихоньку прибираем опустевший бар. Девчонки делят между собой чаевые.

— Держи, это твоя доля, — протягивает мне пару банкнот та, что подсказала про аптечку.

Я смотрю на деньги и понимаю, что сейчас вот-вот расплачусь. Глаза щиплет, а к горлу подкатывает колючий комок.

— Ты чего? — напарница в замешательстве смотрит не меня. — Ну, это, конечно, не бог весть какие деньги.

Я вытираю тыльной стороной ладони нос и всхлипываю. Вот они какие, слезы облегчения. Не все плохо. Я смогу найти выход.

— Все хорошо, — отвечаю я. — Просто устала. Не привыкла по ночам работать.

Выхожу на улицу и проверяю телефон. Блин. Почти разрядился. Надо было спросить, может, у кого-то из девчонок нашлась бы зарядка.

Но больше всего беспокоит не это. От Мишки было только одно сообщение: “Все оки-доки. Ночью еще концерт. Обожаю мою заю”. И все? Обидно даже как-то. А еще в груди ворочается тревожный червячок.

Он будто бы нашептывает, что что-то не так. И от этого шепота хочется быстрее оказаться у Мишки, чтобы самой убедиться, что все хорошо. А лучше, чтобы он обнял и заставил поверить, что все хорошо.

Ладно. Отбрасываю все эти ненужные сомнения. Думаю, теперь-то он должен домой вернуться, не все же время тусить на вписках. Разбужу его ненадолго, а досыпать уже будем вместе.

Подставляю лицо утреннему солнцу, глубоко вдыхаю свежий воздух утреннего города, еще не успевший раскалиться и запылиться, и делаю всего пару шагов, едва успев завернуть за угол.

Там, прислонившись спиной к своей машине и сложив руки на груди, стоит мажор. Он смотрит на свои часы:

— Долго, — парень качает головой. — Заставляешь меня ждать.

Мажор отталкивается от машины и идет ко мне. Даже не идет, а медленно, как тигр, приближается. Блин! Вот я везучая! И что ему от меня надо?

Я кусаю щеку, делаю шаг назад и демонстративно иду в другую сторону.

— Хорошая попытка. Но там тупик, — насмешливо говорит он, а сам следует за мной.

Черт-черт-черт! Вот я влипла. Смотрю на мусорные баки, стоящие у стены. Хоть вони нет, и то хорошо. Ар! О чем я думаю?! Уставший мозг совсем потек, если в этой ситуации я думаю о запахе, а не о том, как избежать общения с мажором.

Резко останавливаюсь и разворачиваюсь к нему.

— Мне кажется, вы ошиблись, — собрав все оставшиеся силы, говорю я.

— Нет, летящая, — отвечает мажор и перегораживает мне проход. — Вряд ли я смог бы забыть ту, что врезала мне и сбежала. Знаешь ли, я такое не забываю.

— Так хочется повторить опыт?

Сердце готово выпрыгнуть из груди, ладони вспотели, но мне нужно было показать, что я его не боюсь.

— Садись в машину, — коротко командует он.