— Какая ты неловкая, — дыхание мажора касается моей шеи. — По залу тоже будешь ходить спотыкаться? Тогда вся твоя зарплата пойдет на компенсацию убытков. Тебе не кажется, что это неправильно?

По телу пробегают мурашки, а от близости мажора такое волнение, что хочется глаза закрыть. Поднимаю взгляд. Мажор смотрит с усмешкой, так, будто провоцирует, ждет, что я начну возмущаться.

Я хмурюсь и пытаюсь высвободиться из его рук. Для этого кладу ладонь на живот мажора и… Блин, лучше бы не делала этого! Под моей ладонью практически каменный рельефный пресс. Я прямо чувствую пальцами кубики, хочется провести по ним пальцами, пересчитать. Не сдерживаюсь и скольжу рукой вниз.

Улыбка мажора становится еще шире:

— Не стесняйся, мне нравится, — говорит он, а я осознаю, что сделала.

К щекам приливает кровь, я отвожу взгляд и отталкиваю мажора от себя. На удивление он отпускает меня в этот раз.

Дурак! Внутри бурлит жуткая смесь смущения и раздражения. Хочется на него повозмущаться, но тут до меня доходит, что вся эта ситуация отвлекла от более серьезной проблемы.

— Я не хочу идти знакомиться к твоей маме!

Мажор не обращает внимания на мой протест и выходит из квартиры.

— Я хочу вас познакомить, — он пожимает плечами и ждет, пока я выйду. — Значит, ты идешь и знакомишься.

Как же мне хочется пнуть его хорошенько! Так же, как пнула его машину в первую встречу. Не знаю, из каких сил я сдерживаюсь.

Мы спускаемся к машине, и уже спустя полчаса подъезжаем к навороченному торговому центру. Меня сюда пару раз таскала с собой Ирка, выделывалась, заказывая всякие навороченные коктейли и примеряя нижнее белье, которое стоило больше, чем месячная зарплата моей мамы.

Сейчас я начинаю видеть в этом желание самоутвердиться за мой счет, а тогда… Я просто восхищалась ею. Мне казалось, что она такая свободная, может делать все, что хочет…

Как-то горько становится от понимания, что моя прошлая жизнь была вся какой-то кошмарной иллюзией. Я считала, что у меня все есть — и подруга, на которую можно положиться, и парень, с которым нас ждет светлое будущее, и семья. Внезапно это все рассыпалось как карточный домик.

— Летящая! — окликает меня мажор, а я понимаю, что он уже стоит, открыв мне дверь и подавая руку, чтобы помочь вылезти из машины. — Меня удивляет, как ты умудряешься так далеко улетать в облака, что вообще теряешь связь с реальностью.

— Это называется рефлексия, — хмыкаю я. — Но тебе, наверное, она вообще несвойственна.

В торговом центре он смотрит на свои часы, оглядывает магазины и выносит приговор:

— У нас два часа на все.

— Ты считаешь, что нам потребуется два часа, чтобы пообедать? — уточняю я.

— Нет, купить тебе новые шмотки, — мажор тащит меня к одному из магазинов, в который я зайти-то боюсь, не то что там что-то покупать.

— У меня нет на это денег, и ты сам об этом знаешь, — я упираюсь и отказываюсь идти дальше.

— Разве я тебе про деньги что-то говорил? Я тебе говорил про одежду! — уже начинает возмущаться он.

— Ты это специально, — я поджимаю губы и переплетаю руки на груди. — Потом еще скажешь, что я тебе еще и за платья должна, счет выставишь. Нет уж! Хватит того, что ты меня заявлением шантажируешь.

Мажор не выдерживает, еще раз смотрит на часы и… с легкостью перекидывает меня через плечо. Мир резко переворачивается, и получается, что в магазин я “вплываю” пятой точкой кверху. Ну просто эпическое появление!

Мажор ставит меня на пол и поворачивается к двум девушкам-консультантам:

— Нужно одеть ее, — он осматривает меня снова с ног до головы. — Во что-то более… нормальное.

Я удостаиваюсь немного пренебрежительных взглядов девушек. Конечно, они-то в форме и с идеальными прическами и макияжем. Я себе кажусь какой-то неправильной, недоделанной, если можно так сказать.

Смотрю на мажора и очередной раз пытаюсь понять, на кой черт я ему сдалась, когда он спокойно может быть с одной из этих ухоженных девушек. А то и с обеими.

Словно в подтверждение моих мыслей, они расплываются в заискивающих улыбках. Движения девушек становятся плавными и флиртующими. Они профессионально рассредотачиваются по торговому залу и начинают собирать стопку вешалок с одеждой.

И это все с оглядкой на мажора и соблазнительным покачиванием бедер. Смотрю на девушек и думаю, что я никогда так не смогу. Ну, быть настолько привлекающей внимание. Эта мысль расстраивает, но я отмахиваюсь. И зачем это мне?

— Проходите, пожалуйста, в примерочную, — при взгляде на меня у девушки улыбка становится более пластмассовой.

Меня провожают в кабинку за тяжелые бордовые шторы и начинают подсовывать все новые и новые наряды. Обтягивающие, как вторая кожа джинсы, и короткий топ, приоткрывающий пупок, мешковатые трикотажные штаны и свободная толстовка и капюшоном, легкое летнее платье и строгая блузка с юбкой-карандаш.

Одеваюсь-раздеваюсь, меняю одно на другое. Аж голова идет кругом. Мажор требует, чтобы я каждый раз выходила и показывала ему, как на мне сидит одежда.

В результате меня оставляют в шифоновом сарафане на тонких бретелях, а все остальные вещи относят на кассу.

Позволяю себе задержаться в примерочной и покрутиться перед зеркалом. Красиво, даже немного игриво. Кажется, что глаза даже стали ярче. Ну, по крайней мере, нет ощущения, что я несколько дней назад не знала, где мне переночевать…

Мажор стоит у кассы с пакетами и что-то высматривает в телефоне, а когда отрывает от него взгляд и смотрит на меня, его брови ползут вверх. А вот глазами, наоборот, скользит вниз: к груди, талии, ногам.

— Старое платье где? — удивляет он меня вопросом.

— Вот, — я показываю зажатое в руке платье.

Мажор выхватывает его у меня из рук и одним резким движением выкидывает в урну около кассы.

— Эй! — возмущаюсь я и собираюсь достать платье, но он перехватывает мою руку и не позволяет это сделать.

— Ну уж нет! — усмехается мажор. — Одежда должна украшать. По крайней мере, тебя точно.

Я хмурюсь, но решаю не спорить, припоминая, как он меня занес сюда. Но что он этим хочет сказать? Что меня только одежда может сделать привлекательной, что ли? Что не хочется ему со страшилой рядом идти?

Он берет все пакеты, и мы выходим из магазина. Процедура повторяется в обувном. Я примеряю, показываю мажору, он одобряет или нет. В этом магазине теперь в урну летят мои босоножки. Точнее, даже не мои, а Иркины.

— Мне плевать, — отрезал мажор, когда я все же попыталась поспорить с ним. — Надо будет твоей подружке, новые купит.

Мне даже кажется, что выбросил обувь специально, только потому что она Иркина. А когда я начала про нее говорить, еще и разозлился.

— Умница, — когда мы вышли из очередного магазина еще с парой пакетов, сказал мажор. — Уложились даже в сорок минут. Это, я хочу тебе сказать, рекордное время.

Я пожимаю плечами. Мои походы по магазинам с одеждой ограничивались покупкой самого простого и дешевого. Без примерки и мук, что подходит лучше. Некуда, незачем и… откровенно не на что.

На выпускное платье пришлось брать из накопленных денег. Хорошо, что успела это сделать, пока мама их все не забрала. И то я долго не мучилась и взяла то, что первое приглянулось.

Мажор ведет меня в ресторан на самом верхнем этаже пятиэтажного торгового комплекса и просит столик у окна. В моем понимании “столик у окна” — это когда мимо тебя проходят люди и пялятся на то, как ты ешь, поэтому когда нас размещают в глубине помещения, я от удивления застываю на месте.

Из панорамного окна открывается вид на город и большой городской парк на горизонте. С высоты все как на ладони, а люди и машины внизу, как маленькие муравьишки. Красиво так, что аж дух захватывает.

Мажор помогает мне сесть за стол и садится напротив. Нам протягивают меню, а я его открываю и тут же закрываю. Картинки, конечно, красивые, но цены тоже очень даже красочные.