Кабина остановилась и мягко вошла внутрь корабля; проем в корпусе мгновенно затянулся. Стало темно. То есть, кабина была освещена, и горели желто-белые лампы на стенах в коридоре, куда мы вышли, – но эти стены, пол и потолок были глубокого черного цвета, и казалось, что здесь темнее, чем в ночи снаружи. Зато было тепло, и ощутимо тянул пахнущий сухим тростником сквознячок.

Нас встретил Мелвин О'Брайен, пилот из собственной команды капитана Смоллета: деловой, немногословный, такой же темно-рыжий, как Крис Делл, но с открытым лицом, которое было усыпано золотистыми веснушками.

– Доктор, идемте. Джим!

Пилот повлек меня по коридору, затем нырнул в щель с протянутым над головой светящимся шнуром. Мелвин тащил меня по этой самой щели, расталкивая плечами мягкие податливые стены. Стены раздавались и снова сходились, как студень; я протискивался меж них, не успевая удивиться. Следом торопился доктор Ливси.

Наконец мы вырвались из щели в коридор – один к одному с тем, куда мы приехали в кабине подъемника. Такие же круглые желто-белые светильники, такой же сухой сквознячок. На стенах висели таблички с надписями; высохшая кровь сыпалась с ресниц в глаза, и я не прочитал ни одной.

– Вот медотсек, – Мелвин приподнял шторку, закрывавшую вход; оттуда хлынул поток белого света, который осветил ноги пилота, но утонул в черном полу. – Джим, нагнись.

Пригнувшись, я шагнул. Жесткий край шторки мазнул по расклеванной голове, и я оказался в напичканном медицинской аппаратурой закутке. Стены и пол были кремовые, как в клинике у доктора Ливси; тут были еще две двери.

– В операционную налево, – сказал Мелвин. – Сэр, вам помочь?

– Справлюсь, – доктор Ливси вперед меня прошел, куда было велено, осмотрелся. – Ну, что тут у вас? М-да, не богато… Хотя могло быть и хуже. Джим, иди сюда и раздевайся.

Он помог мне стянуть разодранную куртку и свитер, затем осторожно снял намокшую липкую рубашку. Мелвин просунул голову в операционную, глянул на ворох кровавой одежды.

– Сейчас свежую принесу. Я мигом. – Он исчез.

Доктор молча занимался мной. У него были на редкость ловкие, аккуратные, добрые пальцы. От одного их прикосновения становилось легче, а когда доктор закончил возиться, я ощутил себя почти здоровым.

Пилот ждал в первом закутке, сидел на табурете со свертком на коленях; золотились на лице веснушки.

– Держи, – он подал мне сверток, – настоящая RF-экипировка.

На вид – тряпки тряпками. Легкие черные брюки, серая рубашка. И только одевшись, я оценил подарок. Прочная, невесомая, уютная ткань обласкала кожу, чем-то напомнив мне волосы Лайны.

– Идемте скорей, – поторопил Мелвин.

До той минуты, пока раздраженный сквайр Трелони не начал погонять капитана, ни единая душа никуда не торопилась. С какой стати теперь суетиться? Все равно мы уже на борту, и сквайр от услуг не откажется.

Мелвин повел нас с доктором по коридору. Круглые лампы, казалось, освещали только самих себя, да белели таблички на стенах. Таблички держались на металлических прищепках, впившихся в мягкую плоть «Испаньолы», и на них были обозначены названия отсеков.

Коридор чуть приметно заворачивал и поднимался. Потом я узнал, что он идет по спирали через весь корабль, витки спирали называются палубами и некоторые из них соединены щелями, которые зовутся трапами: не слишком удобный, но короткий путь с витка на виток.

Мы добрались до таблички «КАЮТ-КОМПАНИЯ». Вход, как везде, был закрыт черной шторкой. Она прилегала к краям проема неплотно и была похожа на шкуру, которой древние люди завешивали вход в пещеру. Рядом стояли навигатор Мэй и двое техников. Стояли они с таким видом, словно сторожили опасных заключенных.

Мэй ничуть не походил на сумасшедшего RF-навигатора: я бы скорей принял его за космодесантника, даром что он был без оружия. Мэй приподнял шторку:

– Быстрее.

В кают-компании я увидел капитана, обоих его помощников, сквайра с лисовином и охраной и пятерых «самозванцев». Лица у всех были мрачные, как будто чернота стен и потолка переползла на людей. Сидели кто на диванах, кто в креслах, один мистер Смоллет оставался на ногах. Поюн бегал кругами по столику с зеленым светильником и сам себя уговаривал:

– Александр хороший. Хороший Александр. Умница.

Сильвер нервно растирал пальцы на левой руке, пилот Хэндс разглядывал лисовина. Том в одиночестве устроился недалеко от двери, и я присел в кресло рядом с ним. Кресло было окутано слоем черной дымки; я положил руку на подлокотник, и пальцы утонули в теплом туманчике. Доктор Ливси подыскал себе место возле первого помощника.

– Господа, я не буду обыскивать вас и корабль, – заговорил мистер Смоллет. – Но мы не взлетим, если не объявится припрятанное оружие.

Спохватились-таки. Мистер Эрроу неверно посчитал: одиннадцать стволов были внесены в вагончик до того, как он вошел сам. Его собственный «стивенсон» был двенадцатым, но в суете из-за стервеца первый помощник ошибся.

– Александр хороший. Умница Александр, – бормотал поюн, бегая по столику. Коготки стучали по лакированному дереву.

Я скосил глаза на Тома. Черная, с обильной сединой и рыжими пятнами маска ничего не выражала, но усы трепетали от волнения.

– Даю пять минут, – сказал мистер Смоллет. – Думайте.

– Если еще раз поймаю – берегитесь, – добавил поюн. – Умница Александр. Александр хо…

Хэндс взял его за шкирку и поднял в воздух. Зверь разинул пасть и задергал лапами.

– Сэр, мы впятером сдали все, что было, – проговорил пилот.

– Дэвид? – обратился капитан к доктору Ливси.

Доктор покачал головой:

– Не баловался и не собираюсь.

– Джим?

Я не успел ответить. Хэндс отпустил поюна; зверь шлепнулся на пол.

– Не двигаться! – вскрикнул Том, взвившись на ноги.

Пилот замер: лисовин нацелил на него станнер.

В дверь сунулся было навигатор Мэй; капитан остановил его движением руки. Навигатор скрылся.

– Мистер Смоллет, вы не стали меня слушать там, внизу, – начал Том. – Эти люди взялись невесть откуда, никто их толком не проверил.

– Я проверял, – возразил мистер Эрроу.

– Так же, как считали стволы, – дерзко ответил лисовин.

Сильвер напрягся, у Хэндса лицо сделалось очень задумчивым.

Том вытащил из кармана сложенный вчетверо лист, встряхнул, разворачивая, и предъявил:

– Это портрет пилота Хэндса, который я выудил из галактической сети.

Как есть Хэндс: светлые волосы, густые черные брови, волевой подбородок.

– Ну и что? – Мистер Смоллет скрестил руки на груди.

Я прикинул расстояние: если бы капитан захотел, он мог бы одним прыжком оказаться рядом с Томом и выбить у него станнер. Капитан не собирался этого делать.

– Сэр, я знаю, для чего носят биопластовую маску, – продолжал лисовин. – Под ней скрывают собственное лицо. У этого человека на лице биопласт. Так объясните мне: кто скрывается под маской Израэля Хэндса?

Густые брови пилота шевельнулись.

– Не двигаться! – вскрикнул поюн, становясь столбиком перед Хэндсом.

Тот поддел его носком ботинка и опрокинул на спину.

Второй помощник Крис Делл подошел и сбоку, чтобы не оказаться между Хэндсом и станнером, поглядел на пилота.

– И впрямь биопласт.

– Израэль, что вы скажете? – спросил мистер Эрроу.

Хэндс медлил с ответом. Сильвер в смятении уставился на приятеля.

– Я жду, – поторопил первый помощник.

Хэндс молчал.

– Снимите маску, – велел потерявший терпение капитан.

Биопласт – дело личное. Можно проверять отпечатки пальцев, сличать изображение сетчатки глаза, проводить молекулярный анализ слюны. Но без ордера срывать с человека маску нельзя – по крайней мере, на Энглеланде. Наверное, мистер Смоллет этого не знал.

– Снимите маску, – повторил он.

Продолжая держать Хэндса на прицеле, Том вытащил из кармана тюбик с кремом и бросил его пилоту. Хэндс поймал тюбик, покрутил в руках.

– Мистер Смоллет, разрешите, я объясню словами?