– А волосы? Крашеные?

– Свои. Чуть усилен оттенок, только и всего. Мишель… Хозяюшка… – В голосе Тони больше не было обворожительной мягкости, это стал голос смертельно уставшего человека. – Никогда не связывайтесь с жиголо. Вас будет мучить вопрос, что он делает по обязанности, а что – от души, и вы слишком дорого заплатите за ответы.

– Послушайте, молодой человек, не надо меня воспитывать. Вам давно пора спать.

Он не двинулся с места. Сидел, уставившись на край одеяла, в которое закуталась Мишель.

– Не подняться, – сокрушенно вздохнул наконец. – Сил нет.

У нее снова пошла кругом голова, и опять возникло ощущение стремительного скольжения по ледяному склону.

– Отвернитесь.

– Отвернулся, – Тони закрыл глаза.

Мишель выбралась из своего кокона, поспешно натянула халат, бросила подушку к стене и сдвинула туда же одеяло.

– Вот вам место. Ложитесь. Вашего тут – ровно половина постели.

Он открыл глаза и посмотрел на Мишель – и ей захотелось провалиться сквозь землю. «Дура! – казалось, говорил его взгляд. – Ну черт возьми, какая же ты дура!» Возразить было нечего.

– И не воображайте, будто я стану смущать вас своим обществом, – заявила Мишель, пытаясь спасти положение. – Я-то уйду в комнату для гостей – меня-то ноги держат.

Тони едва не вспылил; с трудом сдержался.

– Вы правы: я неблагодарная тварь, которой думали оказать честь, уложив рядом с собой на краешке. Не оценил, виноват, каюсь.

Махнув на все рукой – пусть понимает ее, как хочет – Мишель склонилась над ним, поцеловала в волосы.

– Доброй ночи.

Она двинулась к двери. У порога обернулась, чтобы сказать что-нибудь хорошее, сгладить впечатление от наделанных глупостей. Ох, что это?! Тони успел стянуть с себя куртку и озирался, раздумывая, куда ее пристроить. До Мишель не сразу дошло, что она видит на его обнаженной руке. Темные разомкнутые колечки, пары повернутых друг к другу тонких подковок. Много колечек – целая цепочка. Укусы, окончательно осознала она. Это же следы человеческих зубов.

Тони поймал ее взгляд.

– Новая игра, – сообщил он. – Только что вошла в моду. Полагаю, правила вас не интересуют? – Он в упор смотрел на Мишель. Губы дернулись в гадливой гримасе, в голосе послышалась озлобленность: – Прошу прощения. Не предполагал, что придется у вас раздеваться. Жиголо обязан ликвидировать следы на теле, прежде чем обслуживать нового клиента. Но в таком случае я бы явился к вам с опозданием! – закончил он яростно.

В ужасе, Мишель выскочила вон. Кошмарный бред! И после всего, что было, этот бедолага приехал сюда. Не искал утешения, не пытался забыться – напротив, старался доставить удовольствие ей самой. Цветок подарил. Надеялся ее, дурочку, вразумить…

Только в комнате для гостей Мишель заметила, что плачет. Усевшись на постель, она провела рукой по примятой подушке, осторожно потрогала рубашку, висящую на спинке стула. Надо что-то сделать – но что? Тони не желает, чтобы она ввязывалась. Почему? Неужто больше заботится о ней, чем о себе? Господи Боже, ну как же он вляпался в эту мерзость?

Опять установив будильник на половину седьмого, Мишель улеглась и в конце концов задремала.

Звонок в дверь подбросил ее на постели. Сердце зашлось в бешеной скачке. Затаив дыхание, она приподнялась, поглядела на часы. Светились зеленые цифры: 02.05.

Второй звонок, настойчивый и длинный. Мишель влезла в халат, крепко затянула пояс.

Новый звонок, еще более требовательный, наглый. Ну, я вас сейчас помету!

Рассерженная, Мишель отворила внутреннюю дверь.

Сквозь стекло ударил ослепительный свет; Мишель оказалась как на ладони. Что там?! Ах, ну, понятно: в дверь уставился фарами чей-то мобиль. Не собираясь открывать ночным гостям, Мишель нажала кнопку переговорного устройства.

– Кто там?

В проеме появился мужской силуэт, по полу протянулась тень.

– Мадам Вийон? Ваше время истекло.

– Ну и что? Почему вы ломитесь в дом среди ночи?

– Время истекло, – повторили ей с издевкой. – Пусть-ка ваш милый поторопится.

– Я вызову полицию.

На крыльце развеселились.

– Дамочка, никакой полиции. Неприятности ему не нужны. Зовите его, да поживее. Скоренько, бегом.

Что-то подсказало: наглый пришелец изрядно выпивши.

– Подождите, – бросила Мишель и отключила связь.

На цыпочках пробежала в студию. Здесь было темно, и густо синела прозрачная стена, задернутая тонкой паутиной занавески. Мишель наощупь отыскала кнопку и испуганно присела от треска опустившихся жалюзи; теперь можно было без опаски зажечь свет. Она извлекла из-под коммуникатора визитку: Тони Драйв, «Морской ветер», 445–109. Закусив губу, набрала номер.

– «Морской ветер». Здравствуйте. Чем могу быть полезен? – Новый голос, не тот, с которым она разговаривала утром.

– У меня был заказ, – начала Мишель. – Тони Драйв. Время только что закончилось. А сейчас ко мне ломятся какие-то типы и требуют Тони. Это ваши сотрудники?

– Мадам Вийон, не тревожьтесь. Поскольку ваше время вышло, на Тони имеют право другие клиенты, – разъяснил диспетчер.

– Да вы спятили! Ночь на дворе, человек спит. Он чуть жив…

– Мадам Вийон, – там явственно улыбнулись, – эта претензия не по адресу. Будьте благоразумны. Разбудите Тони, и пусть он…

– Они сделали заказ? – перебила Мишель. – Оплатили?

– М-м… нет. Пока нет.

– А ломятся в дом, пьяные морды! Оформите мне еще полчаса; и будьте любезны прислать телохранителей.

В дверь опять позвонили – долгий, уверенный, хамский звонок. Вот ужо вам сейчас, предвкушала Мишель со злорадством, оплачивая свой новый заказ.

Затем побежала в холл. Черный силуэт на крыльце заметно укоротился. Она не сразу сообразила, что нахал стоит, прижавшись задом к двери и нагнувшись вперед. Ткнула кнопку связи.

– Дамочка! – окликали снаружи. – Красотуля! Где же То-ни? Он мне ну-жен, – приговаривали нараспев.

– Сейчас будет, – мрачно пообещала Мишель. Хотелось верить, что этот гад вот-вот получит по мозгам от охраны и утихомирится насовсем.

– То-ни! – пели на крыльце. – Ки-са! Ско-рей!

Мишель выключила звук. Ну, где обещанные телохранители?

Свет фар внезапно погас, осталась одна лампа над крыльцом. Мишель приблизила лицо к стеклу. Телохранителей она не разглядела; мелькнула фигура незваного гостя, которого точно ветром увлекало прочь, и пропала в темноте. Мишель опять нажала кнопку связи. Снаружи было тихо, затем прошелестела дверца мобиля, и опять тишина. Чистая работа.

Она закрыла внутреннюю дверь. В холле стало темно, только в дверном проеме, ведущем в коридор, виднелся тусклый свет.

Чьи-то пальцы крепко взяли ее за локоть. Мишель ахнула и дернулась, однако пальцы держали, точно капкан.

– Зачем вы? – хлестнул жесткий голос. Она едва узнала Тони.

– Пустите! – Мишель думала его оттолкнуть, но не вышло. – Пустите меня!

Завизжать бы, позвать на помощь – да кто ее услышит? Она постаралась взять себя в руки.

– Тони, ну пожалуйста. Не сердитесь. Я хотела как лучше.

– Хотела, хотела! Вы представляете, чем это мне отольется завтра? – Его хватка стала больней.

– Я хозяйка в своем доме. – Мишель постаралась придать голосу выражение холодного достоинства. – И не позволю, чтобы пьяная мразь выдергивала моего гостя из постели.

Тони тряхнул ее.

– Так. Не позволите. Это сегодня – а завтра? – В коротких фразах клокотала ярость.

Мишель выпрямилась, гордо вскинула голову.

– Значит, надо было позволить? Пусть они тут распоряжаются? А ты бы покорно пошел? Работа такая, да?

– Да, такая работа! – Тони оттолкнул ее, Мишель налетела спиной на стену. – И не лезьте не в свое дело, ясно?

– Ну и уходи! Поезжай за ним, трус несчастный! – выкрикнула она, вложив в оскорбление всю обиду и гнев. – Трусливый раб! – Она внутренне сжалась, ожидая, что Тони отвесит ей оплеуху.

Стало очень тихо. Тони не двигался, Мишель не слышала даже дыхания. Подняла руку, будто проверяя: тут ли он. Ладонь наткнулась на горячее обнаженное тело. Тони вздрогнул и подался назад.