В салоне красоты над моим внешним обликом колдовали лучшие мастера. Капризно топнула ножкой, помахала золотой картой, сразу же у самых занятых нашлось время для меня.

Сегодня должно что-то случиться. Что-то такое, что переломит наши с ним странные отношения. Я это чувствую внутренним волнением, мандражом в груди.

За мной приезжают к салону. Незнакомый черный седан с тонированными окнами, незнакомый мне водитель. Я бы и не села в эту машину, если бы от Германа не пришло сообщение.

Чувствую себя королевой. После недельного самоедства, попытки найти выход из ситуации, после отказа близости Герману мне нужно было вырваться из привычной обстановки и взглянуть на свою жизнь под другим углом.

Масштаб мероприятия впечатляет. Кто-то открывает новую гостиницу, пригласив на это событие всю богему столицы. Буквально на входе сталкиваюсь со знакомыми, улыбаюсь, обмениваюсь формальными фразами, светскими поцелуями. Я словно вернулась в привычную свою атмосферу, когда была дочкой своего отца, когда еще не знала о существовании Германа.

Ищу глазами знакомую фигуру, вижу много мужчин, но это не он. Беру бокал шампанского, оглядываюсь. Почти сразу же встречаюсь с насмешливыми карими глазами. Делаю глоток, киваю в знак узнавания и отворачиваюсь. Однако мне не суждено постоять в одиночестве.

— Какие люди да без охраны. Неужели Соболь решил выпустить полетать свою райскую птичку на свободу?

— И тебе доброго вечера, Тимур, — улыбаюсь Ясину, полностью игнорируя его слова по поводу Германа. Мы не пара, для все окружающих мы чужие друг другу.

Замечаю в толпе Адама с Дианой. Крепче сжимаю ножку бокала. Диана со скучающим видом смотрит на публику, замечает меня. Я напрягаюсь. Она переводит взгляд на Тимура, разглядывает его, наверное, думает, что это Герман. Дергает Адама за рукав, кивает головой в мою сторону, что-то ему говорит. Тайсум находит меня глазами, прищуривается при виде Ясина, качает головой то ли в знак согласия, то ли несогласия. Непонятно как-то.

— А где сам Соболь? Думаете, что ваша конспирация кого-то обманет? — Ясин раздражает и напрягает.

Я молчу, а он все стоит и стоит возле меня. Вдруг оказывается рядом, прикасается к моему локтю. Сердито на него оглядываюсь через плечо, он кивает мне вперед. Поворачиваю голову и соскребаю остатки своего достоинства в кучу. По залу идет Герман в сопровождении сногсшибательной брюнетки в алом платье в пол. Ее рука по-хозяйски лежит на его согнутом локте. Он насмешливо улыбается, кивает знакомым, кому-то пожимает руки.

Мы встречаемся глазами, я задерживаю дыхание, жду одобрения, жду какой-то намек на то, что он оценил мой наряд, рад меня видеть. Он равнодушным взглядом окидывает меня с ног до головы, словно мы с ним незнакомы, словно мы не занимаемся сексом, не спим в одной постели. Он ведет себя так, словно я ему никто и звать меня никак. Это невозможно переварить. С Ясином здоровается наклоном головы и все.

Я отворачиваюсь, чтобы не выдать себя с потрохами перед Тимуром. Жадно выпиваю все шампанское, ставлю на поднос официанту пустой бокал, беру полный.

— Удивлен, — обманчиво ласково произносит Ясин, его ладонь ложится мне на талию. Вздрагиваю от неожиданности и омерзения, но улыбаюсь.

— Чем?

— Что обманулся в своих предположениях. Мне казалось, вы вместе.

— Ключевое слово «казалось». Мы не вместе, упаси боже, — после этого вечера обязательно подам документы на актерские курсы. Главный «Оскар» за женскую роль первого плана должен достаться мне.

— Странно. Обычно он красивых баб не пропускает мимо себя.

— Видимо, я не в его вкусе, — нахожу глазами пару, приказываю себе дышать.

Герман стоит с брюнеткой в компании нескольких людей, его рука собственнически покоится на бедре девушки. Бесстыдно и нахально. Он всем вокруг показывает, что спутница в алом, она не только на сегодняшний вечер, но и на последующую ночь.

— Ему по вкусу брюнетки.

— А я люблю блондинок, — Тимур прикасается пальцем к кончикам волос, накручивает. Я понимаю смысл сказанного, поэтому задерживаю на мужественном лице с восточными чертами взгляд чуть дольше, чем следует.

Вновь выпиваю залпом бокал шампанского, Ясин сам меняет в моих руках пустой на полный, не отходит ни на шаг. Веселые пузырики игристого ударяют в голову, я уже хихикаю над его плоскими шутками, более развязно улыбаюсь и иногда прижимаюсь, ища опору на нетвердых ногах.

— Марьяна, — перед нами оказывается Адам.

Грозный, серьезный, без тени улыбки. Тимур рядом напрягается, вопросительно изгибает бровь. Я не сдерживаюсь, хихикаю, замечаю устремленный на себя холодный серый взгляд.

— Не хочешь потанцевать? — Тайсум удивляет, он спрашивает, при этом берет меня за руку.

Не дожидаясь ответа, вытаскивает меня на танцпол. Играет какая-та медленная музыка. В его объятиях обмякаю и перестаю чувствовать эйфорию от алкоголя. Все мои нервные окончания настроены на взгляд в спину. Герман за мной наблюдает. И по ощущениям, ему не нравится то, что видит. Очень не нравится. У меня волоски на затылке шевелятся от его взгляда.

— Девочка, объясни мне, что ты творишь? Какого черта ты стравливаешь двух кобелей? — шипит мне в ухо Адам, слегка приподнимая уголки губ улыбке.

— Каких кобелей? Никогда не любила собак.

— Не включай дуру. Я весь вечер за тобой наблюдаю, как и Соболь. Если ты с Германом, на хера ты трешься возле Ясина? Неужели не в курсе, что они сейчас делят территорию?

— Какую территорию? Российской федерации?

— Ты пьяна, — внезапно понимает Тайсум, вздыхая.

Я улыбаюсь, без стеснения прижимаюсь к его крепкому телу. Чем-то напоминает Германа. Такой же сильный, грозный, холодный.

— Марьяна, послушай моего совета, — слегка отстраняется, заглядывает в глаза. — Уезжай в Америку.

— Не могу. Я в добровольном плену. Они меня и в Америке достанут, если нужно будет. Один раз уже было. Ясин исчез с горизонта, а Соболь соблазнил недельным отпуском. Ему потребовалась неделя, чтобы я не смогла без него жить. Потом уехал, сказав, чтобы я справлялась сама. Как-то справлялась, училась по новой жить. Опять он, опять понимание, что без него я не могу, — смотрю в внимательные глаза Адама, грустно хмыкаю. — И с ним я не могу. Я попросила его отпустить меня, он отказался. Он мой плен, моя клетка.

— А Тимур?

— Тимур сам подошел. Герман приказал делать вид, что с ним я не знакома и нас ничего не связывает.

— Час от часу нелегче, — бормочет Адам.

Он не отпускает меня, когда заканчивается музыка, подводит к Диане. Подруга смотрит на меня с сдерживаемой улыбкой. Видно, что хочет обнять, а держит себя в руках, ищет в глазах мужа разрешение. Видимо получает его, так как я сразу же оказываюсь в родных объятиях.

Как мне не хватало вот этой поддержки от души, вот этих дружеских объятий. Я не сдерживаю слез. Пусть мой макияж поплывет, красота уже не важна, когда мы без слов с Дианой простили друг друга за неудачный разговор.

— Ты похудела, опять ни черта не ешь? — она обнимает меня за плечи, подводит к столу с едой. Есть я действительно стала меньше.

— Ну и где он? — тихо спрашивает, убедившись, что за спиной не стоит Адам.

Он находится чуть подальше, разговаривает с какими-то мужчинами. Я оглядываюсь по сторонам, нахожу Германа почти сразу, благодаря его эффектной спутнице. Киваю в его сторону, Диана украдкой его рассматривает сквозь опущенные веки. Я вот не скрываю своего взгляда. Соболь оборачивается, сразу же встречаемся глазами. Привычный разряд бежит вдоль позвоночника, прикусываю губу больше от отчаянья, что не я рядом с ним. Но жест выглядит, как призыв.

— Ничего такой, — скупо выносит вердикт Диана, заставляет меня от него отвернуться и рассеянным взглядом оглядеть стол. Беру канапе, засовываю его в рот, но вкуса не чувствую.

Какое-то время я нахожусь в обществе подруги, мы болтаем о пустяках, смеемся. Ее общество помогает мне пережить адскую боль в груди каждый раз, когда я натыкаюсь взглядом на пару, стоящих рядом друг с другом. Брюнетка то и дело жмется к Герману, ее рука периодически оказывается под его пиджаком. Вряд ли кто-то из присутствующих усомнился в их связи. Тут невооруженным взглядом видно, что они любовники. И это заставляет меня мысленно подыхать, как псина, сожравшая с любимых рук отравленное мясо.