— Где я нахожусь? Я вызову такси. И верни мне мой рюкзак, там телефон и мои вещи с документами.

— Сюда такси не приедет. Если хочешь уйти, тебя до ворот проводят, — встает с дивана, засунув руки в карманы брюк. — Шамиль на выходе отдаст тебе рюкзак.

— Стой! — останавливается, но не оборачивается, лишь поворачивает голову в профиль. — Сейчас ночь на дворе, давай я переночую, завтра уйду. Я ведь могу заблудиться, — если бы я знала. где нахожусь, меня бы и темнота не остановила. А так я, конечно, боюсь идти в ночь по неизвестной дороге.

— Нет.

— Ты вот так просто меня выставляешь из дома в ночь? — негодование накрывает с головой, вскакиваю на ноги и разворачиваю Германа к себе лицом, схватит за плечо. — Ничего, что по твоему приказу меня привезли в эту глухомань! Я вообще должна сейчас лететь над Атлантикой! Я требую, чтобы меня отвезли домой! — топаю ногой, упирая кулаки в бока. Герман насмешливо окидывает мое лицо взглядом, отворачивается.

Я растерянно смотрю, как он уходит. Мне хочется закричать, чтобы треснули все стекла. Чтобы крыша рухнула на его голову, чтобы он сдох под завалами. Нет, я не останусь в этом доме. Ни за что!

Обуваюсь, полная решимости покинуть этот дом, выхожу на крыльцо. Меня ждет его помощник. Шамиль вроде. Он протягивает мне рюкзак. Первым делом вытаскиваю свой мобильник. Конечно, он разряжен. Скрипнув от досады зубами, подключаю его к портативному зарядному устройству. Как раз, пока буду идти, зарядится, вызову такси.

Передо мной разъезжаются ворота, я смотрю в темноту и непроизвольно отступаю. Впереди дорога, тьма и все. Фиг его знаешь, сколько мне нужно пройти, чтобы дойти до людей. Этот придурок похоже живет где-то в лесу, вдали от цивилизации.

— Сколько километров до города?

— Удачной вам дороги, — Шамиль позволяет себе скупо улыбнуться.

Я упрямая, не сдамся. Ну что со мной может случиться? Волки загрызут? Так их тут нет.

Вздрагиваю, когда за спиной раздается звук закрывающих ворот. Сердце от страха бьется где-то под ребрами, ладошки потные, а во рту сухо. Пять шагов даются легко, потом я себя заставляю идти вперед. Вздрагиваю от каждого шороха и хруста. Мне мерещится, что из темноты на меня кто-то смотрит. Обхватываю себя руками.

Я не боюсь. Я храбрая.

Раздается какой-то странный звук, я срываюсь на бег. Бегу долго. Мне так кажется. В боку начинает колоть, но продолжаю медленно брести вперед. Устаю, останавливаюсь. Опираюсь руками об коленки, часто дышу, рассматриваю черный асфальт под ногами.

Вспоминаю о телефоне, достаю его. Нетерпеливо трясу, словно от этого мобильник быстрее включится. Из груди вырывается стон отчаянья. Нет сети. Никакой. Я устала. Я не знаю, во сколько я ушла, не знаю, как долго шла-бежала, но сил двигаться вперед нет. Еще неизвестно, сколько мне идти.

Первый порыв - улечься посреди дороги. Но желание жить оказывается сильнее. Я иду к обочине. Спускаюсь в небольшой ров. Посижу, отдохну, пойду потом дальше. Вздрагиваю от каждого шороха, звука. Прячу руки между коленками, смотрю перед собой.

Вот странный тип. Вытащил меня из самолета, привез в свой дом и тут же отпустил. Где логика? Я его не понимаю. Видимо таких людей и не понять, у них явные проблемы с головой.

Через какое-то время слышу машину. Дергаюсь, чтобы встать, но остаюсь на месте. Едва дыша, вижу, как мимо пролетает черный джип. Я еще ниже сползаю, накидываю на себя ветки. Через какое-то время машина возвращается. Наверное, очухались, поняли, что я могу выйти из этого леса, рассказать кому надо, где находится убежище самого Соболя. Вряд ли он этого хочет.

Я не шевелюсь. Через какое-то время опять слышно, как едет машина. Теперь мимо проезжают два джипа. Я злорадно ухмыляюсь. Потеряли котики мышку. Еще больше накидываю на себя ветки, морщусь от внезапной боли. Поцарапалась. Ничего страшного. Вжимаю голову, слышу вновь тихое урчание мотора машины. В этот раз не проносятся, а медленно едут по дороге, словно всматриваются в темноту.

Прикусываю губу, вжимаюсь в землю. Слышу, как неподалеку останавливаются. Хрустит гравий на обочине под чьими-то ногами. Не дышу, кто-то останавливается прям над моей головой. Морщу нос, почуяв табачный дым.

— На дороге пусто. Она, наверное, лесом пошла, — раздается мужской голос.

— Она где-то здесь. Ищите, — от этого голоса у меня возникают мурашки и желание зарыться в землю.

Одна машина отъезжает. Табачный дым над моей головой не исчезает. В носу неприятно щекочет, нужно либо его почесать, либо сейчас чихну. Оба варианта мне невыгодны.

Чихаю, зажимаю себе рот ладонями. Вот черт! Молчу, вдруг прокатит, и он не заметит меня.

— Твои документы у меня. Имей привычку проверять свои вещи.

Шаги от меня удаляются, я вскидываю голову. Он брешет? Как только машина трогается с места, я тут же лезу в рюкзак. Подсвечивая себе мобильным телефоном, ищу паспорта. От досады прокусываю губу, слизываю языком кровь. Так и вампиром стану.

Вылезаю на дорогу, отряхиваю от себя мелкие сучки, сердито смотрю на джип, что стоит неподалеку. Не уехал, черт. Он не сдает задом, не подъезжает ко мне. Я упрямо стою на месте.

На восстановление документов требуется время. Если подключить папины связи, процесс можно ускорить. Тут Герман Александрович явно промахнулся. Закидываю рюкзак на плечо, усмехаюсь и отворачиваюсь от джипа.

Я не чувствую себя загнанной зверушкой. Страх присутствует, но именно он заставляет идти вперед. Слышу за спиной шорох от шин, заставляю себя смотреть вперед, не оборачиваться.

— Садись в машину, — несется мне, задираю голову, продолжаю идти вперед.

Герман, наверное, ждет, что я сейчас радостно захлопаю в ладоши и юркну в машину. Хренушки. Я дойду до трассы, до деревни, до чего-нибудь и оттуда вызову такси, на край позвоню папе. Придется придумать историю, почему я в России, но это потом.

Ахаю от неожиданности, когда меня бесцеремонно хватают за локоть и разворачивают. Упираюсь ладонями в грудь. Мы вдвоем тяжело дышим. Я не вижу выражение его глаз, но чувствую, как рука, сжимающая мой локоть, расслабляется. Он первый немного отстраняется. Я тоже делаю шаг назад.

— Садись в машину.

— Нет. У тебя условия, а я с ними не согласна. Я лучше буду всю ночь идти по дороге, рано или поздно куда-то приду.

— Садись, — как-то устало, обреченно, но все же требовательно произносит мужчина, отпуская меня.

— Скажи мне причину, по которой я должна сейчас добровольно сесть в машину и вернуться в твой дом. Если ты думаешь, что у меня нет своего мнения, глубоко ошибаешься.

— Я тебе расскажу, но чуть позже. Садись, — подталкивает в сторону машины, я упираюсь. Не верю. И не внушает он мне доверия.

— Где гарантия, что ты не врешь?

— Марьяна! — в голосе уже слышу нотки злости, рука бесцеремонно хватает меня чуть выше локтя и заталкивает в машину.

Падаю на заднее сиденье, дверь захлопывают.

Герман быстро садится за руль. Убираю волосы с лица, дергаю за ручку, слышу, как блокируются двери.

— Выпусти меня! Ты не имеешь никакого морального права меня удерживать против воли!

— Заткнись и не вякай, — что-то в его тоне заставляет меня прикусить язык. — У меня от тебя уже голова начинает болеть.

— Избавься от меня, избавишь от головной боли.

— Обязательно, сейчас ребятам прикажу вырыть тебе ямку, и живьем закопаем.

— Я имела ввиду отпустить меня, - тихо бурчу под нос.

Герман смотрит на меня в зеркале заднего вида, не комментирует.

Мы довольно быстро доезжаем до дома. Первый выходит Герман, к нему сразу же направляются двое мужчин, он жестом руки их останавливает. Открывает дверку с моей стороны, протягивает ладонь. Прищуриваюсь. Его люди не блистали манерами, а этот прям джентльмен. Игнорирую его жест, самостоятельно вылезаю из джипа. Задираю подбородок, смотрю прямо, направляюсь в дом. Спиной чувствую присутствие Германа, его невозможно игнорировать. Его энергетика слишком ощутимая, слишком осязаемая и мрачная. Я бы сказала, тяжелая, я словно придавленная к земле рядом с ним.