— Я тебя внимательно слушаю, — кидаю рюкзак на диван, где недавно сидела, присаживаюсь.

Герман неторопливо подходит к другому дивану, опускается на него, раскидывает руки по обе стороны и устремляет на меня немигающий взгляд.

Мы молчим. Изучаем друг друга. Он все же симпатичный. Нет, его можно даже назвать красивым. Шрам на щеке не портит его. Шрамы украшают мужчину, это оказывается правдой. Придает налет таинственности.

Худощав. Скорее, жилистый. Темные волосы. Я люблю темноволосых, это моя слабость. При выборе спутника всегда обращаю внимания на цвет волос. Глаза меня так не интересуют. У Германа глаза красивые, но бездушные. Они напоминают мне сталь: холодные, опасные. Нет в них человеческого тепла. Пухлая нижняя губа и верхняя тонкая говорят об упорстве, упрямстве. Он будет гнуть свою линию, доказывать и навязывать свои решения, волю. С таким непросто.

— Я, конечно, польщена твоим пристальным вниманием, но время к ночи, я хочу спать. Ты расскажешь, что за ерунда происходит вокруг меня?

— В аварии с машиной твоего отца виноват не я.

— Ага, — делаю вид, что верю, усмехаюсь. Он хмурится.

— «МедиаГлосс» действительно сейчас терпит убытки. Твой отец не может шагать в ногу с требованиями современности. Есть люди, которые хотят эту компанию, чтобы использовать в своих целях.

— И? Почему бы отцу не предложить интересную сумму?

— Предлагали. Он отказывается. Более того, вчера нанял отличного специалиста, который сможет изменить ситуацию. Нужно только время.

— Я рада за папу. Я каким боком ко всей этой истории, и каков твой интерес?

— Понимаешь, Марьяна, — опускает глаза куда-то вниз, к моим коленкам. — Через СМИ очень легко воздействовать на мнение людей, создавать рейтинги или мешать с дерьмом. Мне нужен основной пакет акций компании твоего отца. Я хочу его получить в рамках закона, — вскидывает на меня глаза, на губах появляется еле заметная улыбка.

Пауза. Я хмурюсь, прикрываю глаза. Открываю их, вопросительно смотрю на Германа. Не хочу понимать. Все во мне противится включать мозг и делать вывод, потому что расклад мне уже по ощущениям не нравится.

— И? Основой пакет у папы.

— Нет. Основой пакет записан на тебя. Об этом стало известно два дня назад, — резко подается вперед, ставит локти на колени, впивается в мое лицо темным взглядом. — Мне нужен пакет. Пакет записан на тебя. Значит...

— Тебе нужна я... — шепотом заканчиваю предложение, с сомнением на него смотрю. Это что тут у нас получается?

— На тебя открыта охота, Марьяна. Многие жаждут получит контрольный пакет акций. Мне просто повезло, что я столкнулся с тобой на дороге. Я играю на опережение.

Несколько минут я смотрю на серьезное лицо Германа. Потом начинаю смеяться. Заливисто и от души. Он хмурится, с опаской на меня косится.

— Всегда мечтала быть зайчиком для охоты. Или лисой. Это так забавно, убегать-убегать, а за тобой несется стая диких, озлобленных волков. И чем же ты лучше других? — улыбнулась бы шире, не будь у меня ранена губа.

Герман сжимает губы, взгляд темнеет. Явно чем-то недоволен. Встает с дивана, направляется к бару. Слежу за каждым его шагом, за тем, как он наливает себе что-то в стакан. Возвращается к дивану.

— Я куплю у тебя эти акции. За любую цену, которую назовешь.

— Не боишься? Я могу оказаться довольно алчной дамой.

— А я могу тебя сегодня же в лесочке закопать, — иронично приподнимает бровь и делает глоток из стакана. Он не шутит, более того, я уверена, что у него в голове несколько сценариев развития сюжета.

— Если папа на меня переписал акции, значит, там есть ряд условий. Вряд ли я могу их просто так взять и продать, — задумчиво рассматриваю мужчину. Интересно, кто остальные? Кто еще жаждет получить меня в свои владения?

— Да, — еще глоток, я раздраженно передергиваю плечами. Из него все тянуть надо?

— Что да? Ты можешь нормально разговаривать? В твоих же интересах, — усмехаюсь,

Герман хмыкает, молчит. Опять играет в молчанку? До чего же сложный мужчина. Сочувствую его жене, любовнице и просто подружке. Тут надо иметь немереное терпение.

— Раз наш разговор окончен, я бы с радостью отправилась спать, а завтра с большим удовольствием покинула этот гостеприимный дом. Так где я могу переночевать?

— Шамиль, — кого-то зовет, не спуская с меня темного взгляда. В гостиной появляется его помощник, замирает в нескольких шагах от дивана. — Отведи гостью в комнату.

— И еще напомни, чтобы дверь не забыл закрыть на ключ. Вдруг я удумаю сбежать, — хватаю рюкзак, стараюсь без спешки подняться на ноги. Его глаза вызывают озноб вдоль позвоночника. Жуткий тип.

— Не забудь обработать губу. Аптечка в нижнем ящике в ванной.

— Спасибо за заботу, это так приятно и неожиданно. Спокойно ночи, — позволяю себе дерзость, как послать ему воздушный поцелуй.

Реакцию, к сожалению, не вижу, сразу поворачиваюсь к нему спиной. Улыбаюсь Шамилю. Помощник с ноль эмоциями на лице кивает мне в сторону деревянно-стеклянной лестницы. На втором этаже мне указывают на комнату ближе к окну в коридоре. Зайдя внутрь, хмыкаю. Стеклянные окна в пол с выходом на балкон, серый тон стен, разбавленный белыми акцентами. Поворачиваюсь поблагодарить, понимаю, что некого. Я в комнате одна. Подхожу к двери, дергаю за ручку, она поворачивается. Выглядываю в коридор. Ни души. Теперь закрываюсь изнутри. Не нужно мне тут незваных гостей, пока я буду безмятежно спать.

Открываю настежь балкон, сгребаю тюль поплотнее. Сегодня мне придется спать обнаженной, потому что участь чемодана мне неизвестна, просить хозяина одолжить футболку — фи.

Душ. С удовольствием смываю с себя всю пыль, грязные потеки после ночной прогулки. Обрабатываю боевые раны. Аптечка с действительно необходимым в ящике. Застирываю некоторые вещи, радуясь, что тут полотенцесушитель отлично греет. К утру все высохнет.

Кровать для одного слишком огромная, но мне хорошо. Блаженно закрываю глаза, на пятой барашке проваливаюсь в глубокий сон.

**

Просыпаюсь от свежести утра. И странной тишины. Не понимаю, почему так тихо. Прислушиваюсь. Слышу только, как чирикают птички и шумят ветки деревьев. Почти как в деревне, только нет крика петуха.

Приподнимаюсь на локтях, обвожу глазами комнату и натыкаюсь на свой чемодан. Как? Дверь была закрытой. Ага, наивная, если Герману удалось проникнуть в мою квартиру, чего ему стоит зайти в комнату в своем доме. Ничего. Божечки, надеюсь, все же чемодан притащил Шамиль и не смотрел на меня. Потому что к утру одеяло валяется в ногах, я едва прикрыта тонкой простыней.

Вскакиваю на ноги, кидаюсь к рюкзаку. Телефон показывает шесть утра. Для меня это рань. Я никогда не встаю так в отпуске. При этом понимаю, что выспалась и не хочу возвращаться в кровать. Настораживает, что у меня нет связи, помню, вчера Герман разговаривал с кем-то по мобильнику. Ладно, уточним этот вопрос. Обматываюсь простыней, выхожу на балкон. Запах невероятный. Только вдали от города воздух может быть настолько чистым и сладким.

Бассейн уже открыт, он манит своей глубиной. Купальника у меня с собой нет, но есть хлопковый комплект нижнего белья в чемодане. Судя по тишине вокруг, тут все еще спят. Прихвачу полотенце, быстро искупаюсь и вернусь в комнату.

Подумала - сделала. Стараясь сильно не шуметь, на цыпочках сбегаю в халате, который как в гостинице, висел в ванной комнате, на первый этаж, выбегаю во двор с кухни. Кидаю полотенце и халат на шезлонг, пробую ногой воду. Прохладная, но сойдет. Резинкой собираю волосы, спускаюсь по ступенькам в бассейн и отталкиваюсь, плыву. Все же папа зря у себя не сделал бассейн. Нужно ему по этому поводу прожужжать уши, пусть к следующему году построит домашний плавательный комплекс.

Я настолько задумываюсь, что не сразу замечаю чье-то присутствие. Вздрагиваю, замираю. Возле кромки бассейна стоит Герман, мрачно меня сверлит своим потемневшим взглядом. Ниже опускаюсь в воду.