Адам остановил машину у ворот Народного музея под открытым небом, которым знаменит Бюгдой. Сюда, в парк, со всех концов Норвегии привезены до полутораста срубов старинных крестьянских домов с обиходной утварью, со всем дворовым хозяйством: хлевами и коровниками, навесами, овчарнями, мельницами, конюшнями, баньками, амбарами с нависающими галерейками вторых этажей. Дома богатеев с крылечками, изукрашенными узорной резьбой, крытые тесом и дранкой, соседствуют с приземистыми избушками лесорубов, торфяные крыши которых поросли изумрудной травой-муравой.

В самых старых домах, где чада и домочадцы садились за еду вокруг очага посредине рубленной в лапу избы, дым уходил через квадратное отверстие в крыше. В пасторском же доме собирались у камина.

Большинству строений здесь лет за триста, а самому древнему — деревянной церкви, перенесенной из местечка Халингдаль, — за восемьсот. Это самая старая в мире из сохранившихся деревянных церквей. Крытая галерейка на деревянных колоннах обегает четырехугольный зал, заалтарное помещение. Каждая часть постройки имеет свою крышу. Расположенные на разных уровнях, одни крыши круто поднимаются над другими, создавая своеобразный силуэт пирамиды, и в то же время тяжелая масса снега при этом распределяется на разных плоскостях, крутых, чтобы снег и дождь легче скатывались. Так древние строители сочетали красоту с целесообразностью.

Народный музей под открытым небом я видел в Бухаресте и Копенгагене, на берегу озера Киш в Риге, в Кижах — на Онежском озере, на острове Скансен в Стокгольме и на острове Сеурасаари в Хельсинки. А вот этих кораблей — действительно, Адам Эгеде-Ниссен прав — нигде в мире не увидишь.

Неужели на таких утлых посудинах викинги наводили ужас на всю Европу? Пересекали Атлантику? Доходили до берегов Америки?! Трудно поверить! Это первая мысль, которая приходит при взгляде на сшитую из дубовых досок «быстрокрылую ладью» с гордо поднятым завитком покрытого узорной резьбой носа и такой же высокой кормой…

На таком вот струге жестокий норвежский король Улаф Толстый бежал от гнева соотечественников в Киев, к своему другу Ярославу Мудрому. На таком же струге он вернулся обратно и, насаждая огнем и мечом христианство, разгромил недругов-вассалов и впоследствии был признан Святым Улафом.

В Дании, на острове Зеландия, мне довелось видеть Трелеборг — обнесенный земляным валом военный лагерь викингов. Команда каждого струга помещалась в отдельном бревенчатом строении, напоминающем корабль, опрокинутый кверху днищем.

В Ютландии, вблизи Орхуса, я видел кладбище викингов — там каждые тридцать три надгробных камня поставлены так, чтобы общий абрис походил на очертания корабля.

На стенах музея в Оулу, в Суоми, я разглядывал полосатый шерстяной парус ладьи викингов. Он служил им также и общим одеялом в дни безветрия и на суше.

И вот теперь передо мной поднятый на металлические стапели сам корабль, отлично сохранившийся, хотя ему тысяча с лишним лет. Море поглотило множество таких кораблей, но земля сохранила их.

Обряд погребения викингов требовал, чтобы вместе с умершим вождем — конунгом — хоронили все то, что было необходимо ему на этом свете. Если вместе со своим вождем воинственные кочевники степей хоронили боевого коня, то для загробного плавания конунгу без корабля не обойтись.

Из кургана Тюне, близ города Сарпсборга, почти сто лет назад был откопан первый корабль викингов. В 1880 году в кургане на низкой равнине у Санде-фьорда нашли вторую ладью. И в начале нашего века вблизи от фермы Осеберг выкопали третий корабль, самый сохранившийся. Все они сейчас под крышей музея «Корабли викингов».

Корабль казался скандинаву существом, одаренным жизнью, подобно коню. Самые имена, дававшиеся кораблю, поддерживали эту иллюзию. На носу для красы и устрашения противника вырезалась из дерева большая голова дракона с разверстой пастью или морда быка, коня. От кормы шел змеиный или звериный хвост. Чаще всего эти струги звались «драконами». Поэтические представления викингов отозвались и в наших былинах. В этом зале я вспомнил, что и новгородский купец Садко, строя корабль, требовал:

Корабль былинного богатыря Соловья Будимировича также изображал чудовищного зверя: «нос и корма возведены, по-туриному, вместо очей вставлено по яхонту, вместо бровей по соболю, вместо усов воткнуто было два булатных ножа, вместо ушей — два копья, а на их навешано по зимнему горностаю…»

Выставленные здесь корабли проще. Голова и хвост драконов превратились в красиво вырезанные высокие завитки. По форштевню к килю протянулась искусная узорная резьба.

Я был поражен совершенством формы кораблей, словно их не топором сделал безвестный плотник, а высек резцом из мрамора великий скульптор.

Их красота, оказывается, неразрывно связана с конструктивной целесообразностью. Ничего лишнего: и поднятый высоко нос, легко рассекающий волну, и продолговатый ребристый овал двадцатиметрового корпуса, и расстояние пять метров от борта к борту в самом широком месте. И главное — выдающийся высоко вперед, режущий воду киль, который делал в те времена норвежские суда самыми быстроходными в мире. На этих маленьких беспалубных утлых суденышках норвежцы пересекали океаны, открыли и заселили Исландию, открыли Гренландию и Америку.

В 1000 году, когда исландцы приняли христианство, викинг Лейф Эрикссон стремился, чтобы и его отец, Эрик Рыжий, открывший Гренландию, вместе с созданной там скандинавской колонией приняли «веру истинную».

Взяв с собой священников, он на своем драконе отправился в Гренландию, но в пути ошибся — пропустил ее южный мыс, прошел далеко на юг и, высадившись на берегу материка, где-то между теперешним Бостоном и Ньюпортом, построил дом в открытой им стране, названной «Винланд»…

На другой год Лейф пошел на драконе обратно в Гренландию. А друг его и спутник Торфинур Карлсефни вскоре вернулся в Винланд и поселился там с молодой женой. Их сын Снорри — первый ребенок белых, рожденный на территории Америки. Было все это в 1004 году.

В пяти старинных сагах, сложенных задолго до путешествий Колумба, рассказывается о плаваниях скандинавов в Америку. Говорится в них не только о Лейфе Эрикссоне, но и о его дочери Фрейдис. Она снарядила с торговой целью два корабля. Эта экспедиция принесла ей большой барыш, и Фрейдис, не желая делиться с компаньонами, перерезала их, когда они спали.

Что и говорить, нравы были жестокие!

Итак, не Христофор Колумб и не пассажиры с «Мейфлауэр», а команды трех кораблей — драконов Карлсефни, — и не 1492, а 1000 год!

Чтобы ни у кого не осталось сомнения, что древние норвежские летописцы и поэты-скальды правы и что норвежцы наведывались в Америку лет за пятьсот до путешествия Колумба, в 1893 году, когда в Чикаго открылась Всемирная выставка, в Осло построили корабль-ладью, точную копию того, что выкопан был из кургана, разве что без узорной, изображающей рыб и змей резьбы. Несколько норвежских парней на этом корабле благополучно переплыли Атлантический океан и привели его в Чикаго… Это стало одним из интереснейших событий выставки.

То, что не так давно еще надо было доказывать, теперь уже не нуждается в таких доказательствах, как новый переход на драконе через океан. Сейчас спор уже идет лишь о том, на каком именно месте высадился со своего корабля Лейф Эрикссон или Карлсефни.

В то лето, когда я на полуострове Бюгдой любовался драконами, норвежский ученый-археолог Ингстад обнаружил древнейшее поселение викингов на севере Ньюфаундленда. Вывод ученого подтверждался радиоактивным анализом угля, найденного при раскопках. Он был сожжен именно в то время, о котором говорилось в сагах.

Другой ученый, Пол, на мысе Код, к югу от Бостона, при раскопках нашел остатки убежища для дракона Лейфа. Правда, дальнейшие раскопки были затруднены, потому что спекулянты, скупив эти земли, разбили их на небольшие участки и пустили в продажу для строительства под рекламным названием «деревня Лейфа Эрикссона».