– Зашла спросить, не надо ли тебе чего, – сказала она. – А то вдруг постесняешься сказать.

– Надо, еще как надо! – ответил я, распахивая дверь. – Хочу видеть тебя вблизи и всю. А через дырку обзор плоховат.

Девушка вошла в комнату и небрежно захлопнула дверь ногой. Закинула голову, разглядывая мое лицо, провела по нему ладонью.

– Кто это тебя так разукрасил?

Я тоже невольно ощупал свою физиономию. В смысле? Меня никто не трогал! Я же просто спал!

Потом вспомнил.

Проклятая эпоха! Зеркала в ней такая же редкость, как и стекла в окнах. В таверне я пока не видел ни одного. А в лесу забот хватало без прихорашивания, и когда попадались ручьи, я из них воду набирал, а не рассматривал собственное отражение в воде.

Конечно, после попадания в плен к Свэну и его ребятам вид у меня не тот что прежде. Исцеление от системы было пятидесятипроцентное, а эликсиры, которые я глотал, эффекта пластических операций не предусматривали. Зажило все, но у меня теперь и нос как у боксера, и остальная морда в шрамах.

– Вот черт! – беспомощно простонал я. – Совсем из головы вылетело.

– Не расстраивайся! – улыбнулась Мэлори. – Нормально выглядишь. Но если сомневаешься, нос я тебе поправлю. А хочешь, так и шрамы сведу.

– С удовольствием отдамся в твои руки. Нос, наверно, по‑любому лучше отремонтировать: мне через него еще дышать неизвестно сколько. Со шрамами решай сама. Полагаюсь на твой вкус. Наркоз нужен? Если да, то не найдется ли у тебя в погребах что‑то посерьезнее вина?

– Лина! – сказала Мэлори в пустоту перед собой. – Нам крепкого. Да побыстрее.

– Только пусть сама не приносит, – заторопился я. – Пусть пошлет ту милую эльфийку с розой в волосах.

– Ах так?.. Я к нему с открытым сердцем, а он на эльфиек заглядывается? Да еще имеет наглость…

Возмущенная проповедь длилась минут пять. Ее прервали шаркающие шаги по коридору и стук в оконце. Я откинул заслонку и отшатнулся – по ту сторону двери стояла древняя скрюченная гоблинша. Харя у нее была как у Бабы‑яги при смерти.

– Пожалуйста, примите, добрый господин, – прошамкала страхолюдина, просовывая в оконце бутылку. И обратилась к Мэлори: – Дорогая моя хозяйка! Ты же знаешь, что я тебе чем хочешь услужу. Однако я уже слишком стара, чтобы подниматься на третий этаж. Не могла бы ты приказать Лине посылать сюда кого помоложе? И не по моей ведь части заказы разносить – я бы лучше на кухне, как привыкла.

– Конечно, Аглаюшка! – ласково проворковала Мэлори. – Я бы и в этот раз тебя не потревожила, но постоялец захотел, чтобы выпивку принесла именно ты. А желание клиента – закон.

Вот стерва! И старушку не пожалела, лишь бы мне досадить. А ведь первый день как познакомились. Еще не целовались.

Зато крепкое оказалось действительно крепким. Пожалуй, чересчур. И там было что‑то подмешано. Подозреваю, та же хрень, которой потчевала меня Жюстина.

«Половая потенция временно увеличена на 25 пунктов,  – уведомили меня после первого же стаканчика. – Займитесь сексом не откладывая, чтобы закрепить полученный результат».

Ну да, она самая. И сообщение пришло такое же, слово в слово.

Через два часа парных гимнастических упражнений на тюфяке, столе и сундуке Мэлори заскучала и призвала эльфийку. Втроем, ясно‑понятно, стало веселее.

Насколько помню, до правки носа дело дошло к средине ночи. Надо потом все же раздобыть зеркало и посмотреть, что получилось у рыжей бесовки с пьяных глаз. А не то ведь на люди показаться будет стыдно. Если плохо вышло, пусть переделывает. Эльфийка работу хозяйки хвалила, но ведь она тоже была бухой вдрабадан. Мало ли что ей померещилось?

Наутро Мэлори хлебнула антипохмельного зелья, бросила мне на прощанье фразу, которую система перевела как «чао, бамбино», и ускакала заниматься делами таверны. Я поискал рядом с собой эльфийку, однако та испарилась еще раньше. Или рыжая забрала ее с собой только что, а я не заметил? Ладно, слава богу, что вчерашнюю гоблиншу вместо нее не подсунула.

Допив остатки зелья, я по ополченческой привычке, которая на тракте была особенно полезна, нацепил на себя доспехи и вооружился. Щит, правда, брать не стал, не желая выглядеть совсем уж параноиком. Накинув на плечи эгиду, спустился на второй этаж, нашел Меченого, и мы отправились вниз завтракать.

– Она тебя не заездила? – лукаво спросил Меченый, кивнув в сторону промчавшейся по обеденному залу Мэлори.

– Не на того напала! – гордо ответил я.

– Да ладно тебе! Поди только на снадобьях ночку и вытянул? Знаем мы этих волшебниц, пробовали, всяких.

– Зато снадобья за их счет.

– Раз так говоришь, значит, тебе везло на щедрых. Погоди, нарвешься на скрягу…

– Слушай, а как наша гостеприимная хозяюшка потеряла отца? Хотелось бы в курсе быть, просто на всякий случай.

– Нехорошо потеряла. За бравым капитаном пять лет назад пришел Собиратель душ. Ты знаешь, что этот монстр всегда работает только по наводке?.. Ну вот: именно так и работает. До сих пор неизвестно, кто подготовил его приход, кто получил плату, а самое главное – кто заказал музыку. Да‑да, есть подозрения, что слуга Собирателя получил мзду сверх той, которая полагалась ему от патрона. В тот день с Гамбаром был только Шлим – тогда он и повредился умом. И пить начал с тех пор, и спился очень быстро. Стоит ему вспомнить хотя бы предшествующие события, как он начинает заговариваться, закатывает глаза и теряет сознание. Многие дорого дали бы, чтоб узнать имена виновных, а Мэлори назначила за их головы награды, пообещав, кроме того, оплатить накладные расходы охотников. Да только воз и ныне там; а душа капитана томится где‑то на самом дне Мира Истинного Мрака, или гуляет по Срединному пространству в теле верного раба одного из демонов нижних горизонтов бытия.

– Как раз недавно встретил слугу Собирателя, – сказал я. – Его латы и оружие вчера ушли с торгов вместе с остальным. А бард его кобылы ты видел на Люцифере. Но чувачок выглядел слишком молодо, чтобы участвовать в ликвидации Гамбара. Пять лет назад ему едва ли стукнуло пятнадцать; скорее, лет двенадцать или тринадцать исполнилось. Правда, он был вампир…

Тут я умолк, вспомнив о свитке с именами, который сперва принял за список объявленных к поимке преступников.

– Вот именно – вампир, – со значением сказал Меченый, по‑своему истолковав мою заминку.

– Да нет, не мог он быть много старше, чем казался, – возразил я. – По всему в совокупности вывод, а не только по лицу.

– Ну, не мог так и не мог, – не стал спорить Меченый. – Только Мэлори все равно не говори, если не хочешь подвергнуться допросу с пристрастием на сутки, и после все равно остаться под подозрением, что забыл самое важное.

Я ковырял ложкой в тарелке, внезапно потеряв интерес к еде. Свиток я смотрел мельком, имен не запомнил. А вдруг?..

Пересилив себя, я принял обычный вид и вновь занялся поглощением пищи. Скорее всего, отца Мэлори в списке нет – по той причине, которую только что назвал Меченому. А если есть, каторжник не должен ни о чем догадаться. Прежде всего о самом списке.

Дозавтракав, я сослался на желание поспать, чем вызвал у Меченого понимающую улыбку. Да, да, притомила меня таки рыжая – ты прав, друг, ты прав… Поднявшись к себе, я достал свиток, развернул, и в самом конце наткнулся на то, чего не хотел бы в нем видеть:

«Капитан Гамбар – 5 000 золотых».

Тьфу, дьявол! Но как же так? Я по‑прежнему был уверен, что убитый мною вампир непричастен к телесной и духовной смерти старого пирата. Выходит, свиток не его?

Это еще более осложняло ситуацию. Не дай бог Мэлори узнает. Тут уже допросом не отделаешься. Характер своей новой подружки я вчера успел прочувствовать. Она ж с меня живого не слезет, пока подлинного убийцу не найдем. И всех его сообщников. И заказчика. И кто там еще замешан…

Только этого мне и не хватало!