Раймондо, все еще с большим недоверием, принял у меня кольчугу. Когда вытянул руки вперед, на его правом запястье сверкнул драгоценными камнями выбившийся из‑под рукава браслет.

Хомяк воскрес трижды могучим и вцепился мне в горло. Еле отбился. Пусть у меня ни чести ни совести – грабить пацана повторно не смогу. На это никакой совести не хватит, и ее отсутствие не поможет. Надо же немного меру знать. Вон у него и кошелек на поясе болтается – тогда и его забрать, что ли? И пусть человек бредет до дому без гроша, да? К тому же кошелек тощий. А браслет вряд ли простое украшение. Это наверняка боевая принадлежность, напичканная магией. И в характеристиках прописано, что вещь именная.

Кольчуга на Раймондо налезла, хотя и оказалась коротка. Из шлемов лучше всего подошел мой старый. Ну а щит графу достался Корфов – сравнительно крепкий, могущий отчасти компенсировать в бою недостатки шлема и кольчуги. Раймондо взял его и молча пошел прочь. Я так же молча пожелал ему удачи и взялся за повторное приведение в порядок ловушки. Может, повезет, и еще кто‑то шлепнется в нее. А главное, я похороню в ней издыхающего, но не сдающегося хомяка, решившего сжить меня со свету попреками.

За работой приступ неутоленной жадности действительно ослаб – браслет с кошельком перестали непрерывно терзать воображение, оставив после себя лишь средней глубины тоску. От ловушки мы тронулись в новом ритме: короткие переходы с короткими же привалами. Это позволяло не выдыхаться до конца и быстрее восстанавливаться. Волокуша даже после моей благотворительной акции оказалась слишком тяжела: вес графского доспеха с избытком компенсировал потери. Переживший похороны в яме хомяк осознал свою неправоту насчет якобы понапрасну разбазаренного железа и прекратил скулеж – должно быть, с горя бросился под полозья нашего транспортного средства.

– Еще один бой в нашу пользу – и мы не сдвинемся с места, – сказал я Люциферу. – Как думаешь, по силам нам устроить такой тайник для трофеев, чтоб его не обнаружили?

– Разве что в заброшенном городе,  – ответил конь.

– Придется возвращаться.

– Давай вернемся. Мы чересчур долго двигаемся по прямой. Это становится опасным. Кто‑то идущий по нашему следу может нас обогнать и подготовить западню. Хотели же делать ложные маневры время от времени – и вот хороший повод. Собьем с толку любого. Спрячем лишнее и вновь возьмем курс на Разбойничий тракт, заставив охотников думать, что вовсе раздумали идти к нему.

– А в городе не слишком опасно?

– Слишком. Но многие охотники не сунутся туда именно по этой причине. Меньше шансов, что кто‑то опустошит тайник.

– Тогда так и поступим. Потом нагрузим волокушу камнями, чтобы она оставляла прежний след. От города сделаем еще несколько поворотов, и только потом бросим.

– Если новых трофеев не будет.

– Конечно. Если не будет.

Приближался вечер, однако Люцифер предложил идти к городу не сразу, а создав проблемы преследователям.

– Тогда мы не успеем сделать все дела до заката, – возразил я.

– И не надо. Встанем лагерем у городских стен, и лишь утром войдем.

– Спать рядом с огромным гнездилищем нечисти?

– Ну и что? Мы так и так рискуем – и нам еще не раз придется рисковать. Стоянка под стенами – все же меньший риск, чем вход в город на ночь глядя. Вдруг нас что‑то задержит, и мы не успеем уйти?

– Будь по‑твоему. Но если к утру окажемся в Мире Теней, лучше мне там не попадайся.

Для начала мы повернули градусов на девяносто. Почти сразу после этого посыпались системные сообщения – не связанные, впрочем, с изменением маршрута:

«Вы проявили благородство и милосердие, пощадив побежденного и оставив (подарив) ему все необходимое для выживания. Награда за поступок: +5 к репутации».

Бедняга Раймондо! Он только теперь поверил, что я не крадусь за ним с намерением предательски пустить стрелу в спину… А вообще новость хорошая. Скорее всего она означает, что юный паладин благополучно добрался до обитаемых мест.

«Отношение к вам лиц дворянского сословия улучшено. В будущем вам будет легче добиться их благорасположения».

А оно мне надо? До сих пор как‑то обходился без вылизывания высокопоставленных задниц – и дальше обойдусь.

«Ваш классовый статус повышен до возможности иметь собственный отличительный знак (символ). По достижении рыцарского звания он станет элементом вашего герба».

Так я не собираюсь достигать. Меня еще в ополчении ребята подпихивали в рыцари. И, казалось бы, что тут плохого – рыцарем быть? Сплошные тебе блага. За исключением одного неприятного момента: рыцарь обязан служить синьору и являться под его знамена по первому зову. То есть он тот же раб, только привилегированный и вооруженный. Извините, но на такую должность меня гербом не заманить. Тем более что герб кто угодно может иметь – и оружейник, и трактирщик. Даже крестьянин… Но в целом отличительный знак – это прикольно. Вечером посмотрю, сляпаю чего‑нибудь.

«Вы получаете возможность делиться очками Дарований и свободными очками характеристик со своим конем. Подробности см. в разделе „Маунт“ (подраздел „Взаимодействие“)».

Вот это замечательно! Очки Дарований позволят быстро подтянуть Люцифера до меня, а потом можно будет включить поддержку. Тогда система будет сама следить за нашим развитием и уведомлять о критических расхождениях и перекосах. Мне страстно хотелось немедленно вдуть Люцу всяких разных очков по самые лимиты, и потребовались немалые усилия, чтобы себя удержать. Нет, и это вечером. Поспешишь – только коня насмешишь. А самому после будет не смешно. Да и ему тоже.

Через два с половиной километра нам попалась неглубокая речка, каких немало в Гинкмарских лесах. Эта оказалась с хорошим твердым дном и частыми галечными перекатами. Настил на волокуше располагался достаточно высоко, и мы побрели вдоль берега по мелководью, не боясь замочить поклажу.

Я шел сзади, уничтожая остававшиеся от полозьев борозды на дне. Вода должна довольно быстро подправить результаты моих топорных трудов и унести с собой поднятую муть. Преследователям сперва придется понять, пошли мы вниз или вверх по течению, а затем переходить с берега на берег на каждом перекате, чтобы не пропустить место, где вышли на сушу. А вышли мы лишь миновав впадавший в реку широкий ручей. Его берега следопытам тоже придется осмотреть – вдруг мы поднялись по нему? По завершении всех действий они обнаружат, что уже слишком поздно, до заката нас вряд ли догонишь, и проще сделать это утром. Не придется ложиться спать, ожидая нападения и от нечисти, и от охотников.

Заброшенный город отображался в карте с утра, с того момента, как я его увидел. Но расстояние до него я мог определить только приблизительно, и окружающая местность в подробностях не прорисовывалась. Обычно подвижная линейка застыла в углу интерфейса, а лупа, куда ее ни наведи и какое увеличение ни выставь, показывала все ту же зелень сплошного леса. Я просто недостаточно долго бродил здесь и слишком мало успел увидеть, чтоб было как‑то по‑другому, но невозможность пользоваться большинством инструментов все равно раздражала. И когда мы наткнулись на развалины, это стало неожиданностью. Они никак не могли быть частью городских, поскольку находились примерно в полукилометре от крепостной стены. Однако и случайностью тут не пахло.

– Это часовня путешествующих,  – сказал Люцифер, осмотрев остатки сооружения. – Во времена процветания Гинкмарского королевства город был пограничным. И направлявшиеся в западное чужеземье останавливались здесь, чтобы принести жертвы. А возвращавшиеся проходили обряды очищения.

– Так может, здесь и тормознем? Типа мы только что из чужеземья в родные края вернулись, – пошутил я.

– Хорошая мысль,  – серьезно ответил Люцифер. – И люди, и другие разумные обходят стороной покинутые храмы, капища и алтари, посещая их лишь по большой необходимости. Причем такого рода боязнь не более чем плод суеверий. Конечно, места былых жертвоприношений и священнослужений это также и места особого присутствия духов, не всегда добрых. Но ведь и духи здесь настроены благосклонно. Они привыкли к дарам, воскурениям и почтительному к себе отношению. Привыкли оказывать милость приходящим. И не станут сразу обращать гнев на оказавшихся поблизости путников, если те сами не оскорбят бесплотных тягчайшим образом.