Противник держался на расстоянии. Огромные массы маратхской кавалерии находились в непрерывном движении. Среди них неторопливо плыли слоны. На слонах под алыми знаменами сидели в хоудахах сардары. Рядом со слонами важно переступали верблюды с наккарами.

Майсурские полководцы с нетерпением ожидали приказа начинать бой. У шатра Типу в броне и иранских шлемах стояли Гази Хан и сго сыновья, Бадр уз-Заман. Хан, Саид Сахиб, Вали Мухаммад и многие другие славные военачальники. Типу через подзорную трубу внимательно следил за маневрами противника.

— Хитрит Харипант, — сказал Гази Хан. — Хочется ему выманить тебя в открытое поле, хазрат. Знает он силу своей кавалерии.

Типу опустил подзорную трубу.

— Сардары, кажется, не сумели пронюхать о наших планах, — сказал он. — Кавалерия у маратхов в самом деле хорошая. Их кавалеристов да моих сипаев собрать бы в один кулак! Мне все время вспоминается притча, рассказанная когда-то моей кормилицей. Три сильных быка повздорили из-за пустяка и начали пастись по отдельности. Раньше их никто не мог одолеть, а тут всех троих поодиночке растерзал тигр. Печальные плоды даст вражда государей Декана!

— Да, хазрат! Кто сеет ячмень, тому не собрать пшеницы, — согласился Гази Хан. — Но ведь ты сделал все, что в человеческих силах, чтобы склонить сардаров к миру. Разреши начать драку. Пора!

— Хорошо. Действуйте, как уговорились. Да сопутствует вам удача!

Отсалютовав Типу, полководцы отправились к своим мокабам. Лалли обходным путем поскакал в лощину к пехоте. Замешкался один только Гази Хан. Его сыновья — свирепого вида молодые воины, подвели коня. Сипахдар с неожиданной для его возраста легкостью поднялся в седло:

— До свидания, хазрат! Аллах справедлив, может, битва эта не окажется для меня последней. Пошли, сыны мои!

Махнув на прощание рукой, Гази Хан стал неторопливо съезжать с холма. А Типу с невольной улыбкой глядел вслед сипахдару и вспоминал, как много лет назад тот оберегал его в боях с врагами Хайдара Али. Где бы ни был юный Типу, рядом всегда скакал Гази Хан. Если Типу совершал сгоряча ошибку, ее тут же незаметно исправлял сипахдар. А когда грозила серьезная опасность, луути-вала Гази Хана живой стеной прикрывали наследника, и Типу целым и невредимым уходил с поля боя. Гази Хан, как всегда, медлителен. Однако непостижимым образом он окажется впереди и первым нанесет разящий удар...

У подножия холма осталось лишь несколько сот конных гвардейцев — цвет майсурской конницы да полдюжины слонов с наккарами.

Гази Хан с сыновьями подскакал к своему мокабу и встал под знамя. За ним — сыновья и телохранители. Луути-вала растянулись в широкую живую стену.

— Слушайте наккары! — напомнил Гази Хан сыновьям. — В драку поначалу не лезть. Успеете еще...

На холме заревели наккары. По рядам луути-вала прошел шелест. Копья, дрогнув, упали остриями вперед. Гази Хан поднял над головой саблю.

— Аллах-о-акбар! Вперед!

Мокаб пошел в атаку. Убыстряя бег коней, луути-вала с визгом понеслись на маратхов. Бешено захлестало на ветру зеленое знамя. Загудела под копытами земля. Еще немного, и произойдет страшное столкновение с маратхами, которые медленно двинулись навстречу.

Гази Хан напряженно ожидал сигнала. Наконец, вдалеке снова заревели наккары Типу. Старик осадил коня:

— Назад!

Луути-вала мигом повернули коней и так же стремительно помчались обратно. Не получилась, видно, атака! Что может сделать один мокаб против несметного полчища маратхских всадников! Сардары, решив, что майсурцы испугались и отступают, не раздумывая, бросили свои конные отряды в погоню. Раздался громовой клич маратхов. Передние, яростно шпоря коней, кричали:

— Гляди, борода!

— Живьем его взять, старого коршуна!

Гази Хан заметно отстал от мокаба. За него одного можно было получить огромный выкуп. Многие сардары издавна таили злобу на старого полководца. Сколько от него пришлось вытерпеть обидных поражений!

Луути-вала галопом пронеслись по краю лощины. Регулярная кавалерия, которая прикрывала пехоту, успела отодвинуться далеко в сторону. Маратхи, оказавшись возле лощины, вдруг увидели, что попали в засаду. Вот куда завел их хитрец Гази Хан! Однако сделать что-либо было уже невозможно.

На холме в третий раз взревели наккары. Из окопов и укрытий с криком поднялась пехота в тигровых куртках. Артиллеристы мигом выкатили легкие пушки и ударили в самую гущу противника. И на землю сразу повалились вместе с конями сотни всадников. Справа в атаку пошла пехота Лалли, слева — регулярная ка валерия. Луути-вала Гази Хана, повернув коней во второй раз, врезались в гущу маратхов...

Все смешалось на поле боя. Сардары, наблюдавшие с хоудахов за сражением, поняли, что оно складывается не в их пользу. Забили отбой маратхские наккары, и сильно поредевшие отряды маратхской конницы стремительно понеслись обратно. Хвостатые знамена сардаров одно за другим начали вырываться из общей свалки, уходя подальше от наступавших майсурцев. По словам летописца, «войско маратхов стало похоже на кучу опавших листьев, которую взбил порыв ветра. Они обратились в бегство и устлали поле сражения телами павших».

Неудачно началась война для союзников! А они уже было договорились о разделе Майсура. Какой там раздел, раз не удалось одолеть Типу при многократном превосходстве в силах. Не тот нынче Майсур!

Подходил к концу 1786 год. Война в Междуречье тлела медленным огнем, лишь по временам разгораясь в яркое пламя. Махараджа Харипант почти потерял надежду выманить Типу на равнину, чтобы смять его своей кавалерией. Ничего из этого не получалось. Совершая долгие остановки, Типу медленно двигался по берегу Тунгабхадры в юго-западном направлении. Согласно его приказу сипахдары вели войска сквозь прибрежные леса и скалы.

В течение всей войны инициатива была в руках Типу. Он всегда занимал лучшие позиции и вступал в сражение только тогда, когда ему было выгодно. Его армия без перебоев получала боеприпасы из Майсура. Огромный обоз с зерном, доставленный из Беднура сипахдаром Бадр уз-Заман Ханом, избавил Типу от забот о прокорме сипаев и соваров.

А рядом брели по равнине голодные войска союзников. Нелегкой оборачивалась для них эта война! Луути-вала, которыми было наводнено Междуречье, без конца захватывали обозы из Махараштры и Хайдарабада. По ночам Типу и его сипахдары неожиданно выходили на равнину и наносили союзникам чувствительные удары.

Особенно доставалось неповоротливой армии низама, в которой не было ни дисциплины, ни порядка. Сипаи низама голодали, а знать, не желая расставаться с привычной роскошью, возила в обозах жен, шутов, сказочников и многочисленную утварь. В своих роскошных палатках хайдарабадские военачальники кутили и отходили ко сну на увитых цветами роскошных ложах, под одурманивающую музыку ситаров или рассказы былинников о славных делах их предков. Любители роскоши расплачивались за это частыми поражениями и большими потерями. Кроме того, их обозы то и дело разбивали оголодавшие сардары, отчего между союзниками нарастало недоверие и взаимная неприязнь.

Подходила к концу пора муссонов. Тунгабхадра давным-давно утихомирилась и большим мутным ручьем текла в своем каменистом ложе. Кое-где начали уже темнеть равнины и склоны гор. Приближался сухой сезон, когда мало-помалу увядает трава, а кавалеристам все больше приходится добавлять в корм коням листья деревьев.

Типу одолевало нетерпение. Пора кончать братоубийственную войну! Безмозглые маратхские сардары и низам, словно гончие псы, травят его в Междуречье, а Компания тем временем собирает новые силы. Джасусы доносили, что в Бомбее и Мадрасе идет широкий набор рекрутов. Судя по секретным сведениям из Пуны, пешва и Нана Фаднавис вели эту никчемную войну лишь из соображений престижа. Кроме того, под предлогом войны легче было держать на безопасном расстоянии от Пуны строптивых сардаров, которые постоянно зарятся на трон Махараштры...