— Хорошая попытка, Чафис, — сказал Кенрон. — Но ты останешься здесь.
Он закрыл глаза, задержал дыхание и некоторое время пытался не замечать боль от ран. Вскоре Кенрон смог скрыть себя камуфляжем, использование магии отдалось головокружением, это означало, что, скорее всего, в ближайшее время он не сможет больше использовать дайгонское колдовство. Минут десять, камуфляж еще будет скрывать его, после чего полагаться останется только на свои рефлексы и инстинкты.
Чафис вытянул руку и попытался схватить Кенрона, тот легко увернулся, оставив кобольда ни с чем.
Каждый следующий шаг по каменной лестнице давался все легче — непроглядная темнота отступала. Кто бы ни ждал на третьем этаже, он предпочел оставить масляные лампы на стенах горящими. Скорее всего, темнота не давала зверю никаких преимуществ или же напротив свет позволял прислужнику Лисидии получить перевес в грядущем сражении.
— Спальная комната номер четыре, — крикнул Чафис откуда-то снизу. — Вторая кровать слева, ищи там.
Кенрон кивнул, эта победа нужна была им обоим, независимо от того, кто шел в бой, а кто остался позади.
Первое, что бросалось в глаза на третьем этаже — паутина, она была повсюду, толстые словно канаты белые нити тянулись от пола к потолку, от одной стены к противоположной. Длинный просторный холл был словно покрыт снегом сверху донизу. Однако, путь не был перекрыт полностью, кое-где нити можно было обойти, пригнувшись, прижавшись к стене или попросту… В конце концов, какой толк от ловушки, если никто в нее не заходит?
Множество коридоров отходили от главного холла в разные стороны. Где-то в одном из них, наверняка, располагались спальные комнаты с заветными пулями под матрасом. А в другом ответвлении должен был находиться лазарет, так необходимый кобольду.
Кенрон так и не спросил у Чафиса, где лестница на крышу, впрочем, он уже догадался, что путь ему предстоит неблизкий. Судя по логике, которой руководствовались зеннатские архитекторы, лестница должна была находиться у противоположной стены здания.
Приглядевшись, Кенрону удалось разглядеть высокий белый столб в самом конце холла. Должно быть, это и была лестница на третий этаж, вся предусмотрительно залепленная паутиной. Для того, чтобы ее расчистить, нужно было какое-то время. Это означало, что от вредоносного существа на этом этаже следовало избавиться в первую очередь. Затем можно было поискать пули или отправиться прямиком к Лисидии.
Паука нигде не было видно.
Кенрон принялся пробираться по залепленному паутиной коридору. Он шел медленно, ныряя под белыми жгутами, кое-где пришлось проползать на брюхе. К счастью, нити паутины были натянуты далеко друг от друга. Взрослому, пожалуй, было бы сложно их не задеть, у Кенрона же не касаться паутины выходило без особого труда.
Пройдя холл до середины, он увидел движение впереди. Кенрон поднял пистолет и заметил, что после нескольких укусов правая рука уже не могла держать оружие твердо. Мушка ходила ходуном, нужно было стрелять с близкого расстояния, желательно и вовсе в упор.
Паук был огромным. Его лапы походили на черные тощие руки, каким-то образом зацепившиеся за потолок. Повернувшись массивным черным брюхом к Кенрону, он висел под потолком без малейшего движения. Стрельба по брюху вряд ли убила бы его мгновенно, зато могла выдать положение стрелявшего — метить стоило исключительно в голову.
Кенрон все еще был в камуфляже, но этого преимущества он мог лишиться в любой момент. Он был вовсе не так вынослив, как отец, который мог оставаться незримым для противников часами. Волнение и раны постоянно подтачивали концентрацию. Стоило дайгонцу запаниковать, и камуфляж развеивался сам собой. Время, что у него было, Кенрон решил потратить на то, чтобы подобраться к пауку снизу и выстрелить, метя точно в голову.
— Я ненавижу, — прошептал паук.
Кенрон вздрогнул, этого только не хватало, еще одно создание, в котором сохранилась искра предыдущего разума.
— Ненавижу, — повторил паук шипящим голосом, лишь отдаленно напоминающим человеческий. — Как же я ненавижу…
Голова все еще не была в поле зрения, можно было попытаться выстрелить в брюхо, вот только пользы от этого могло не быть вовсе. Насекомые и пауки имели все те же основные органы, что и звери, располагались эти органы вытянутыми по всему телу. Можно было трижды выстрелить в брюхо, трижды попасть в длинное, словно водосточная труба, сердце и не остановить его работу. А, скорее всего, стрелявший лишь наделает дыр в пищеводе паука и каких-то детородных органах.
Кенрон подошел еще ближе, в этот момент брюхо паука задрожало и выплеснуло наружу целую струю серой паутины. Кенрон метнулся в сторону и тут же врезался плечом в стену. Ему удалось увернуться от большей части вязкой жижи, и все же левую руку и часть груди залило так, что они приклеились сразу к нескольким натянутым позади него липким нитям.
Кенрон задержал дыхание, чтобы успокоиться, и замер. Да, в него попали, но ему удалось сохранить камуфляж. Даже после своей удачной атаки паук не должен был подозревать о его присутствии.
Длинные черные лапы задвигались, лязгая по потолку. Паук перевернулся, и спрыгнул, устроившись на нитях своей паутины. После чего он пополз к Кенрону. Голова гигантского восьмилапого существа была «вдавлена» в тело, на ней было множество черных глаз и короткие лапки, чтобы заталкивать еду в рот.
Существо остановилось неподалеку, Кенрон нацелил пистолет, метя в голову
Паук отшатнулся назад, словно ожидая атаки, и тут же метнулся вперед, длинной острой лапой он ударил в левое плечо Кенрона, точно в место, куда ранее легла его паутина.
Кенрон выстрелил, пуля разрубила одну из нитей паутины и отскочила от стены — паук резко подался назад, он ударил снова и снова, пробив куртку почти у локтя, ранив Кенрона в предплечье. Левая рука Кенрона была скованна паутиной, но вовсе не бесполезна, когда паук попытался ударить в четвертый раз, Кенрон схватил его за лапу, шипы больно врезались в ладонь, зато паук перестал дергаться.
Камуфляж тут же развеялся.
Кенрон нацелил пистолет в голову паука, прямо в россыпь черных глаз. Он нажал на спуск, в этот же момент паук защитил голову, подставив под выстрел лапу, которую держал Кенрон. Сочленение разлетелось, обдав Кенрона хитиновыми осколками. Лапа отделилась от паука и повисла в руке. Кенрон тут же бросил ее на пол. Паук попятился, словно понимая — сейчас ему будет худо. Кенрон выстрелил, уже не пытаясь попасть точно в голову. Он стрелял снова и снова. Промахи чередовались с попаданиями, одна пуля сорвала со спины паука толстую хитиновую пластину, другая врезалась в брюхо, желтая жижа выплеснулась фонтаном. Паук все пятился, пытаясь скрыться за нитями паутины. Еще несколько желтых фонтанов вырвались из его брюха, заляпав внутренностями стены и потолок, три глаза из восьми превратились в черную воду, осевшую на паутине, одну из оставшихся семи лап вывернуло в обратную сторону. Пистолет издал сухой щелчок — пули закончились. В этот же момент паук окончательно скрылся в глубине холла за бесчисленными белыми нитями.
Кенрон потянул левую руку, которую паук ухитрился прилепить сразу к двум толстым жгутам паутины. Раны тут же отозвались болью, клейкая масса отпускала неохотно, она вытягивалась, утончалась и постепенно становилась все тверже. Кенрон уперся ногой в стену и напряг мышцы всего тела, чтобы освободиться, он тянул руку на себя, пока, наконец, не вырвался из липких пут.
В этот момент длинная черная лапа ударила точно по запястью правой руки, боль от удара прошила все тело, пистолет вылетел из руки и упал на пол. Шипы вонзились в плечи Кенрона, и его потянуло наверх. Над собой он увидел гигантского паука, все раны монстра зажили, глаза восстановились, лишь по отсутствию одной из лап было ясно, что это тот же паук, на которого Кенрон только что израсходовал все оставшиеся пули.
— Как же я ненавижу пауков, — раздался сверху омерзительный шипящий голос.
