Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

— Ну, чего пасть раззявил? — Он уже трясется от злобы.

Стрегор бросил шляпу, скинул куртку. Стал искать кирку. У каждого в руках своя.

— Что, как забросить кирку в озеро, так герой, а достать кишка тонка? — проорал Вардю.

Он притопнул и так ударил своей вишневой палкой по сапогу, что палка сломалась: — Доставай мне ту самую кирку, не то живого места на тебе не оставлю!

Иней еще лежал повсюду. Воздух был жгучий, как лед, и как лед была вода в озере глубиной девять-десять метров, а плавать Стрегор не умел.

Но Стрегор словно забыл про это: он видел только окровенелый глаз Вардю. И его трясущиеся кулаки. Он набрался духу и пошел к озеру.

Вардю смотрел на него лишь до тех пор, пока он не достиг берега. Потом повернулся ко всем спиной и, люто стиснув зубы, вперился в глину у себя под ногами.

Тем временем Стрегор уже по пояс зашел в воду. Брел он с трудом, то и дело останавливаясь: илистое дно засасывало. Он безудержно лязгал зубами от холода. Глаза его словно потухли. Шел, словно цепляясь пальцами за рябь на воде. Вот он нагнулся и исчез под водой, потом появился вновь с мокрым лицом. Он искал кирку.

Но вот он вдруг весь ушел под воду, затем вынырнул, хватаясь руками за волны. Он пробовал плыть, неуклюже, по-собачьи бил по воде руками и ногами в сапогах… На берегу можно было слышать, как тяжело он пыхтит… И вдруг на самой середине он ушел под воду, как топор. Над ним разбежались круги.

Вардю же, глухой ко всему, не отрываясь, тупо глядел на глиняную террасу. Все мысли в нем остановились, лишь кровь приливами и отливами шумела в жилах, словно какой-то неистовый, сорвавшийся с тормозов поезд. Голоса, крики заставляли его обернуться… Ему тоже хотелось кричать… Но не было такой силы, которая заставила бы его повернуться вокруг своей оси. Он словно примерз к серой глинистой террасе.

Стрегора уже вытащили — обмякшее тело, запрокинутая голова, закрытые глаза… Время от времени он еще извергал из себя воду…

Вардю чувствовал на спине взгляды людей. Слышал, как кто-то распоряжается: — Сюда, на пальто, сядь как следует, вот водка…

Потом тот же голос снова сказал: — Носилки сюда, беритесь вчетвером.

Вардю чувствует, что оглядываться ему нельзя, он лишь слушает с горящим лицом удаляющийся шум. В карьере тихо, необыкновенно тихо.

«Что это? — думает Вардю. — Все, все ушли, оставив меня одного?»

Он обернулся. Стрегора уже выносили из карьера. Рядом с ним шел один рабочий, который то и дело поднимал его бессильно падавшие руки.

Все остальные были здесь, в карьере. Они лишь стояли в тишине и смотрели. Вардю не прикрикнул на них. Они сами вновь взялись за кирки и медленными ударами принялись крошить глину.

1932

Перевод В. Смирнова.

ВЛЮБЛЕННЫЙ ЛАКИРОВЩИК

В этот момент Пирок закончил наводить глянец на железную кровать. Кровать была белая, и украшала ее тонкая, блестящая позолота.

— Готово, — сказал он себе и выпрямился. Потом громко повторил: — Ну, господа слесари, кровать готова, можете ее собирать.

Толстощекий подмастерье Игнац тотчас навострил уши. И, подойдя, насмешливо спросил:

— Готова? Режё! — позвал он другого слесаря. — Погляди-ка на эту мазню! Ой, дядюшка Пирок, сплошные вмятины, всюду следы молотка и отшпаклевана скверно.

Режё, со светлой, словно плохо пропеченная булочка, головой, тонкокостный, но мускулистый парень, прищурив один глаз, осмотрел кровать.

— Плевая работенка! — сказал он и рассмеялся Пироку в лицо.

Услышав, как они балагурят, побросали работу и тихонько подкрались поближе двое грязных мальчишек-учеников. Ага, сейчас дразнить его станут! Они правда слова не проронили, только стояли, бездельничая да широко ухмыляясь.

Пирок расстроился:

— Как можно так говорить! Кровать плохо сделана? Да в нее смотреться можно, как в зеркало! Некрасиво старого человека обижать.

— Я не дразню вас, — сказал Режё.

Остальные хором подхватили:

— Мы вас не дразним, дядюшка Пирок.

Лакировщик схватился за голову:

— Э, как бы не так, как бы не так! Я знаю, вам хочется, чтобы хозяин другого лакировщика позвал… Но одно скажу: во всем городе второго не сыскать, кто бы так дешево брал.

— А сколько вы за это получите? — стал допытываться Игнац.

— Всего-навсего тридцать пенгё! И за эти-то денежки, прошу покорно, трижды зачистить да заровнять нужно, два раза загрунтовать да шпаклевки сколько, да красок. В почасовую оплату больше пятидесяти филлеров и не набежит.

Объясняя, он весь раскраснелся, зеленые глаза его возбужденно поблескивали. Дядюшка Пирок — инвалид войны, контужен гранатой, наполовину утратил работоспособность, он легко гневается и быстро расстраивается.

— Да мы только пошутили, — сказали подмастерья и тут же метнулись обратно к своим тискам, потому что появился хозяин.

Войдя в гремящую от стука молотков мастерскую, он лениво огляделся.

Лакировщик с влажной замшей в руке суетился возле кровати. Ему так хотелось, чтобы хозяин заметил его, сам заговорить он не осмеливался. Хорошо бы хозяин принял у него работу и заплатил оставшиеся десять пенгё! На лице лакировщика появилось блаженное выражение: он сразу отправился бы к Фишеру, выпил два добрых стакана вина с содовой да пожевал колбаски с ржаным хлебом.

Но хозяин посмотрел сквозь него как сквозь стекло, бросил взгляд на белую кровать и направился к выходу.

— Господин Баняи, взгляните, пожалуйста, — нерешительно заговорил Пирок, — я думаю, готова кровать.

Хозяин снова бросил беглый взгляд на кровать и пошел дальше к выходу.

— Вот когда ее соберут да вы подправите, тогда выплачу вам десять пенгё, — ответил он.

Пирок закряхтел и пробормотал что-то. Потом поспешил за хозяином.

— Господин Баняи, хоть пять пенгё аванса дайте!

— На что вам? — спросил хозяин.

— На материал, на политуру.

Господин Баняи благодушно рассмеялся:

— На материал? На вино небось, чтобы снова поить всякого встречного-поперечного, кто только по дороге домой подвернется, а?

Пирок подергал себя за ус. Не все ли равно, на что даст ему пять пенгё господин хозяин, только бы отдал деньги, за которые ему не придется отчитываться перед женой. Эх, казалось, он уже языком ощущает кисловатый вкус вина, а жирная смачная колбаса и хлеб с хрустящей корочкой так сами в горло и проскальзывают. Запах дымящейся колбасы словно охмелил его.

— Господин Баняи, — осмелел он, — уж пять-то пенгё вы мне можете дать!

— Четыре дам.

— И на трамвай в придачу.

Но тут в окне квартиры показалась голова госпожи, жены хозяина. Пирок вздрогнул. Тьфу ты, пропасть, сейчас раскроет свой чертов ротище да начнет расспрашивать, зачем ему деньги, да почему да как, а после упрекать станет, тогда-то, мол, напился он, там-то работу испортил. Господи боже! Пирок испуганно поднял руки к лицу: нечего сказать, вовремя эта ведьма голову высунула…

Но в руке хозяина уже блеснули двухпенговые монеты, украшенные изображением девы Марии, лакировщик быстро схватил их и смиренно прокричал супруге хозяина:

— Целую ручки!

— А, старый пьяница, — услышал он ее мнение о себе, но только улыбнулся в ответ. Деньги у него — это главное…

В мастерскую он вошел сияющий, немного даже важничая. Подошел к водопроводу, вымыл руки скипидаром.

«Так, так, — думал он, помаргивая в сторону слесарей. — Попотейте здесь, простофили, попотейте».

— Ну, приятели, я пошел! — вырвалось у него.

— Куда, к дьяволу? — спросил Игнац.

Поддразнивая их, лакировщик рассмеялся; он словно опьянел. Это еще только думая о палинке. А уж когда выпьет!..

— К твоей полюбовнице, лопух! — бросил он Игнацу.

Он еще понасмешничал бы над слесарями, но тут услыхал, как хозяин с хозяйкой крикливо бранятся меж собою. Прости, господи, еще набросится на меня эта баба да выцарапает обратно четыре пенгё. Может, как раз из-за этого аванса они и скандалят. Словно старый лис, он быстро заторопился к выходу, прошмыгнул тихонько мимо ссорящихся и оказался за воротами. На залитой солнцем улице он весело огляделся. Ну, или не барин он теперь? Слесари там пыхтят, а он прямиком в корчму направится. Пирок подкрутил усы, чтобы торчали как пики. А когда с ним поравнялась миловидная служаночка, схватил ее за кончик пушистого платка.

25
{"b":"814603","o":1}