— Беленькая, твоя фамилия точно Беленькая? А не Тупенькая? Калькулятор тебе купить? Как можно было решить все задачи на олимпиаде, но запутаться в вычислениях?! Ты ж мое «горе от ума»!

Ровно через десять минут Мандарин собирает листочки и начинает читать лекцию по новой теме. Временно я забываю о Кирилле-Кае, погружаясь в волшебный мир физики.

Физика — та же магия. Серьезно. Я могу объяснить, откуда берется электричество, но для большинства людей это сродни волшебству. Да потому что никто не видит, что там бежит по проводам! А магнитные поля? А ядерные реакции? Когда люди не могли понять природные явления, что изучает физика, они считали их магией.

Урок подходит к концу, Мандарин диктует домашку. Как обычно, это список из десяти задач, не меньше.

— Беленькая, задержись ненадолго, — просит он сразу после звонка.

— Что такое, Евгений Федорович? — спрашиваю я, когда класс пустеет.

— Мия, у тебя репетитор по физике?

Неудобный вопрос. Я уже знаю, что учителя не любят репетиторов, и не спешу признаваться.

— Чего краснеешь, как институтка? — фыркает Мандарин. — Если ходишь к репетитору, от дополнительных занятий тебя освобожу. Но не просто так. Будешь участвовать в олимпиаде. В трех. Две — институтские, внутренние, для абитуриентов.

— Евгений Федорович!

— Беленькая, совесть имей. Допы по средам после восьмого урока. Или ты больше не капитан?

Это удар ниже пояса! По средам у нас тренировки. Но я не собиралась участвовать в олимпиадах в этом году! Еще в прошлом поняла, что выиграть честно практически невозможно. Реальнее потратить время на подготовку к экзамену и сдать его на сто баллов.

— Я не выиграю олимпиаду, Евгений Федорович.

— Главное — не победа, главное — участие. Так мы договорились?

— Да, — вздыхаю я.

Да черт с ним, схожу. Это меньшее из зол.

— Евгений Федорович, а что такое «институтка»?

Порой он ставит меня в тупик этими древними словечками.

— Это, Беленькая, воспитанница женского института, — вздыхает Мандарин. — Когда-то барышень, вроде тебя, в закрытых школах держали, вдали от соблазнов. И учили «чему-нибудь и как-нибудь». В свет они выходили глупенькими и нервными.

— Понятно, — киваю я.

Обидное сравнение.

Девчонки меня не дождались. Предательницы! Наверняка, за Кириллом побежали. Нашли себе нового краша.

Проходя мимо «колонного зала» — так мы называем рекреацию, где в окружении колонн стоит рояль, — я попадаю в знакомый захват. Только глаза на этот раз мне не закрывают. Зато надежно фиксируют шею, прижав к колонне.

— Карецкий, тебе жить надоело? — хриплю я, безуспешно пытаясь вырваться.

К сожалению, здесь обычно никого нет. Похоже, Кирилл успел изучить школьные закоулки.

— Не дергайся, поросенок. Так ты у нас дочка богатых родителей? Ловко придумано!

— Тебе какое дело?

— Ты лгунья, поросенок. Останешься после уроков.

— Не много на себя берешь?

— Попробуй, возрази! — шипит он на ухо, до боли сжимая запястье. — И все узнают твой грязный секрет!

— Чего ты хочешь? — выдыхаю я, сглатывая злость.

— Будешь моей девушкой.

— Но твой дядя…

— Запретил подходить ко мне? — усмехается он. — И чего ты боишься больше? Его гнева или моей мести?

— Почему я?!

Уже не пытаюсь вырваться, осознавая, что вляпалась.

— Кто-то должен заняться твоим воспитанием, поросенок…

Мия

Очень хочется стукнуть Кирилла. Но я уже усвоила, что у него прекрасная реакция. К тому же, он провоцирует меня специально, вызывая агрессию. А я не люблю оправдывать ожидания.

Внутри все клокочет. Воспитатель нашелся! Самого сослали в провинцию за какие-то грехи! И все же я делаю над собой усилие и выдавливаю слезу. И хлюпаю носом, для убедительности.

— Эй, ты чего? — хмурится Кирилл. — Плачешь?

Молчу, часто моргая. Если не полный отморозок, должен отпустить. А если нет… Когда-нибудь ему надоест меня держать.

— Вот же… поросенок!

Кирилл замахивается и бьет кулаком по колонне выше моей головы. На какое-то мгновение мне кажется, что кулак летит в лицо, и я вздрагиваю всем телом, зажмурившись. Становится по-настоящему страшно. Справлюсь ли я с Кириллом сама? Уже не уверена…

— Успокойся, — недовольно бурчит Кирилл. — Я девчонок не бью. Даже бесячих.

Интересно, чем я так успела его достать?

— После уроков в кафе приходи, что рядом со школой, — продолжает он. — Не придешь — пожалеешь. Поняла?

Коротко киваю. Я пожалею, даже если приду. Не знаю, что взбрело мажору в голову, но подчиняться его приказам не собираюсь. Еще неизвестно, что хуже, стать объектом травли или жертвой абьюзера.

Одно хорошо. Сегодня мне не стоит опасаться разоблачения. А дальше… В крайнем случае, обращусь за помощью к Леониду Сергеевичу.

— Иди, поросенок. А то на урок опоздаешь, — милостиво отпускает меня Кирилл.

Надо же, какой заботливый!

Отбежав к окну, ищу в сумке пачку бумажных платков. Ведь были же! Если явлюсь в таком виде в класс, это заметят.

— Держи, — говорит Кирилл, останавливаясь за спиной.

И протягивает мне платок — настоящий, белоснежный, аккуратно поглаженный. Набираю в грудь воздуха, чтобы послать наглеца подальше… и медленно выдыхаю.

— Спасибо, — говорю кротко.

И промокаю платком глаза, размазывая по нему тушь и тоналку.

— Оставь его себе, — поспешно произносит Кирилл.

Он топчется за спиной, пока поправляю макияж. Из дома я ухожу без него, и возвращаюсь — тоже. Косметику храню в шкафчике в школе. Иначе — никак. Мама меня убьет, если узнает, а без макияжа в этой школе все равно, что голышом.

Последний штрих — тинт на губы. Провожу щеткой по волосам. Присутствие Кирилла нервирует, но выбора у меня нет.

В кабинет английского языка влетаю вместе со звонком. И конечно, Дина Филипповна недовольна.

— Стыдно опаздывать, Мия, — говорит она по-английски.

— Простите…

— Прошу прощения, госпожа, — перебивает меня Кирилл на чистейшем английском. — Мисс Мия опоздала по моей вине, это я ее задержал. Пожалуйста, ругайте меня.

Похоже, он любит находиться в центре внимания.

Класс опять гогочет, а Дина Филипповна расплывается в улыбке. Она обожает тех, кто знает язык и использует правильные интонации.

— Займите ваши места, — говорит она. — Урок начался.

И тут же добавляет:

— Нет, стойте. Мия, Кирилл, садитесь за первую парту. Мия, тебе будет полезно работать в паре с Кириллом. Кажется, ты собираешься получать сертификат?

— Да, Дина Филипповна, — бормочу я в отчаянии.

За одну парту с Кириллом?!

Первая парта перед учительским столом традиционно пуста. На английском языке класс поделен на группы, кабинет меньше, но места хватает всем и без первой парты.

Взбрыкнуть? Сесть на свое обычное место рядом с Тефтелькой?

Кирилл усаживается и отодвигает для меня стул.

— Садись, Мия, — предлагает он, улыбаясь.

Я-то знаю, что это оскал, а не улыбка! Но понимаю, что для всех — это милый дружеский жест. И если начну агриться на Кирилла, это вызовет больший интерес, чем внезапная симпатия.

Что и говорить, он уже ведет себя так, как будто я ему нравлюсь. Иначе Тефтелька не смотрела бы на меня с обидой, а Акула и Королева — с ненавистью.

Кирилл, какой же ты душнила! И не представляешь, каких демонов разбудил.

— Спасибо, — отвечаю я и сажусь рядом с Кириллом.

На уроках Дины Филипповны говорить можно только на английском языке. В принципе, я неплохо им владею, но не так, как хотелось бы. Не хватает разговорной практики, и просмотр фильмов на языке оригинала не помогает. Все мои одноклассники бывали за границей, а я — нет. В этом причина.

А еще Дина Филипповна терпеть не может американизмов, она из «старой гвардии», и учит нас классическому английскому языку, по давно забытой школьной программе. И, что удивительно, именно ее ученики выигрывают все олимпиады и набирают по сто баллов на экзамене.