Я приношу Мие клубничный раф и эклер. И жду реакции. Возмутится? Нахамит? Выплеснет кофе мне в лицо?

Мия вздыхает. Обхватывает чашку ладонями. Поднимает на меня взгляд.

— Спасибо, Кирилл.

И все?! Я в шоке от ее реакции. Да что с ней?! Ведь я сделал не так, как она просила. Это точно та самая Мия, что, не задумываясь, врезала мне коленом промеж ног?!

— Прости, — продолжает она.

И мне становится по-настоящему страшно. Что я сделал не так?! Как умудрился ее обидеть? Когда? Мне плохо от одной мысли, что я ее обидел! Она же моя… моя…

Так, стоп! Моя — кто? Что за бред?

Хочется ударить себя по щеке, чтобы очнуться. Это какое-то наваждение! Я же не влюблен в Мию… до такой степени!

— Прости, но мне будет трудно изображать твою девушку, — говорит Мия. — Может, передумаешь? Хочешь, я буду делать за тебя домашку по физике? Или что-то еще… за молчание.

— Почему трудно? — спрашиваю я, мысленно досчитав до десяти. — Ты так меня ненавидишь?

— Нет, — отвечает она, качнув головой. — Наоборот. Ты мне нравишься.

Кирилл

Это шутка?!

Мия молчит и прячет взгляд, чуть ли ни носом уткнувшись в чашку с кофе. Сумасшествие какое-то! Я ей нравлюсь? И поэтому ей трудно изобразить, что мы вместе? Да если так, ей даже притворяться не надо!

— Ха. Ха. Ха, — произношу я медленно. — Очень смешно.

Мия вздрагивает, как будто я ее ударил. И горбится сильнее.

— Посмотри на меня, — требую я. — Подними голову.

Мия подчиняется, и я вижу, что на ее лице нет ни тени улыбки. Глаза набухли от слез, и губы дрожат. Похоже, она вот-вот расплачется.

Но я не могу поверить в искренность ее чувств. После Клео — не могу. И от этого становится так тошно, что хочется волком выть.

— Нравлюсь? — У меня садится голос. — Я тебе нравлюсь?

Мия кивает.

— Кирилл, я понимаю, что это ничего не значит, — говорит она. — Но если мы продолжим, будет только хуже.

— Кому? Тебе? Мне все равно, что ты чувствуешь.

Это жестоко. Знаю. Но иначе я сейчас не могу. Если Мия искренна, ей очень больно. Но если нет, больно будет мне. После того, что сделала Клео, доверять словам девушки — непозволительная роскошь. Мия умеет искусно притворяться, поэтому слезами она меня не разжалобит.

И все же кожу опаляет жаром, когда первые слезинки срываются с ресниц и текут по щекам.

Может, плюнуть на все и рассказать дяде правду? Спросить, что со мной происходит? Меня ведь клинит на этой девчонке. Умом понимаю, что лучше всего — оставить ее в покое. И поступаю вопреки здравому смыслу.

Что это? Инстинкты? Последствия энергетического истощения? Желание доказать, что Клео меня не сломала?

Вот только я понимаю и то, что если задам все эти вопросы, меня ждет кое-что похуже ссылки к дяде. Мне с трудом удалось убедить отца, что я не нуждаюсь в лечении. Хочу жить нормальной жизнью, а не медитировать в санатории-интернате для энергетических инвалидов!

Мия шмыгает носом и сердито вытирает слезы ладошками.

Что делать? Что же теперь делать…

— Если я тебе нравлюсь, веди себя естественно, — произношу я. — Все, что мне нужно — видимость того, что я занят. Пей кофе, он уже остыл. И, знаешь, что… Лучше бы ты меня ненавидела.

Мия

Я такая жалкая, что ненавижу себя. Зачем доверилась Кириллу? Зачем сказала, что чувствую? Почему мне показалось, что с ним можно договориться?

Дура. Дура. Дура.

Дура в кубе!

Успокаиваю себя тем, что это была последняя отчаянная попытка избежать расправы. Теперь из двух зол остается выбрать меньшее.

Или меня отлупит Акула — из-за Кирилла, или я стану изгоем из-за того, что обманывала одноклассников.

Акула, конечно, без башки, но не убьет же она меня? Будет больно и унизительно, но зато другие ее не поддержат. А травлю я не вынесу. Точно знаю, что не вынесу! Мне надо закончить школу. Это самое главное.

После кафе Кирилл вызывает такси. И не заходит через парадное крыльцо, а идет вместе со мной к черному ходу.

— Татьяна Петровна, я привез Мию на такси, — сообщает он, поздоровавшись с мамой. — Хочу, чтобы вы это знали, и не подумали ничего такого. Просто она мерзла на остановке, а нам все равно по пути.

— Да что я могу подумать, — машет рукой мама. — Спасибо, Кирилл. Мия…

— Спасибо. — Я почтительно склоняю голову.

Кирилл усмехается и уходит.

— Просто подвез? — Мама пристально на меня смотрит.

— Мам, я не хотела, — вздыхаю я. — Но не устраивать же скандал на улице! Это случайность.

— Ладно, раздевайся, мой руки. И сколько тебе говорить, надень теплую куртку! Пока не заболеешь…

Мама ворчит, на кухне тепло и вкусно пахнет выпечкой. И завтра не надо рано вставать, по субботам в школе нет уроков.

— Ой, мам… — Делаю вид, что вспоминаю о чем-то важном, но не очень приятном. — Завтра я задержусь после репетитора. Часика на три-четыре.

— Почему? Куда собралась? — хмурится мама.

— Катя пригласила прогуляться по магазинам, — вру я. — Ты же знаешь, мне неловко ей отказать. Нельзя терять такую подругу.

Мама в курсе, что отец у Тефтельки — мэр, и такое объяснение ее устраивает.

— Три часа по магазинам? — вздыхает мама. — Не многовато ли?

— Так ведь она потом в кафе пригласит.

— А уроки?

— Часть сегодня сделаю. Я все успею, не переживай.

Мои занятия — это все, что волнует маму.

«Мам, мне нравится один мальчик из нашего класса. — Да? А ты ему нравишься? — Не знаю. Кажется, нет. Что мне делать?»

Даже представить такое сложно. Кирилл прав, я — лгунья. Моя жизнь — сплошная ложь.

Кирилл

Удивительно, но на свидание Мия приходит. Был уверен, что она выдумает какой-нибудь предлог, чтобы соскочить.

— Ты бы хоть принарядилась, что ли, — ворчу я вместо того, чтобы сказать комплимент.

Мия и без косметики красивая, просто сейчас закутана, как маленький ребенок: шапка из толстой пряжи, шарф в три слоя вокруг шеи, длинная дутая куртка, варежки.

— Мама заставила тепло одеться, — отвечает она. — А наряжаться для тебя, Карецкий, будет та, кто пойдет на свидание с тобой добровольно. Попроси Акулу, она с радостью…

Затыкаю ее, целуя в щеку. Мия ожидаемо давится воздухом и забывает, о чем говорила.

— Ты… ты… — повторяет она, вытаращив глаза. — Можно без этого?!

— Нельзя, — спокойно отвечаю я. — Мы на свидании. Привыкай, бельчонок. Ты моя девушка. Кстати, здесь нас могут увидеть знакомые, поэтому наслаждайся тем, что я рядом. Ведь я тебе нравлюсь.

Я беру ее за руку и веду внутрь здания.

— Не хочу… не хочу так… — бормочет Мия едва слышно.

Но послушно идет следом и не вырывается.

— Камон, бельчонок, — говорю я. — Не ной. Фильм посмотришь, отдохнешь от зубрежки.

В фойе Мия разматывает шарф, снимает шапку. Волосы рассыпаются по плечам, а под курткой обнаруживается пушистый свитер с рисунком — белым котенком. Все же нарядилась.

— Какой попкорн любишь? — спрашиваю я. — Соленый или сладкий?

— Никакой, — отвечает она, оглядываясь по сторонам.

— Хватит вредничать. Скажи, а то куплю на свой вкус.

— Покупай, — соглашается она. — Я не люблю попкорн. Правда, меня даже от запаха подташнивает.

Это проблема? В кинотеатре традиционно пахнет попкорном. И в зале тоже. Ее же не вытошнит…

— Прости, я не знал. Может, уйдем? Если запах…

— Нет, терпимо. Не до такой степени. — Мия смотрит на меня удивленно. — Но спасибо, что предложил.

— А из напитков?

— Молочный коктейль, — выбирает Мия.

— Клубничный? — догадываюсь я.

— Да.

В зале Мия засыпает. Не сразу, конечно. Она все так же украдкой оглядывается по сторонам, пока не гаснет свет. Пьет коктейль через трубочку, смотрит на экран. В темноте я не пытаюсь взять ее за руку, вроде бы ни к чему. И знакомых морд в зале я не заметил. А где-то через полчаса, когда все хохочут над очередной шуткой, обнаруживаю, что Мия спит. Ее глаза закрыты, лицо расслаблено, а туловище медленно сползает вниз.