— Ты не поймешь, — глухо отвечает она.

Не отрицает! А я до последнего надеялась…

— Я попробую понять. Постараюсь. Поль…

— Это из-за Кая! — взрывается Полли. — Почему? Почему он выбрал тебя? Всё тебе! Отличница, спортсменка, красавица! Ты же знала, что Кай мне нравится!

— Разве я могла заставить его полюбить тебя?

— Нет! Но ты могла не встречаться с ним…

Полли плачет, пряча лицо за шарфом. А когда приходит автобус, вскакивает в него, не посмотрев на номер.

Обидно. Неужели я на ее месте поступила бы так же? Не знаю…

— Поговорили? — спрашивает вернувшийся Кай.

— Вроде того, — вздыхаю я. — Поехали домой, мне холодно.

Странно, но я долго не могу согреться. Наверное, потому что холод обжигает изнутри.

— Бельчона, — говорит Кай, когда мы идем к дому от автобусной остановки. — От меня подарков больше не жди. Не обидишься? Я пока… на попечении дяди…

— Ты сам, как подарок, — улыбаюсь я. — Мой лучший подарок. Рили.

— Твои лучшие подарки еще впереди, — бурчит он.

— Кай, ты сам не расстраивайся, ладно? Я точно не в обиде. Ты испек мне торт. Ты рядом. Мне больше ничего не надо. А, еще маме помог выбрать планшет, — вспоминаю я. — Все хорошо.

— Завтра опять отец приезжает…

А вот это зачем? Настроение и после разговора с Полли лучше не стало, а сейчас упало ниже плинтуса. Тем более, приезжает он, похоже, из-за меня. Я же обещала дать ему ответ после дня рождения.

— Я ж на каникулах хотел домой рвануть, — продолжает Кай. — Но теперь не могу покинуть город. Так что он теплые вещи привезет. Зима на носу.

— На носу, — соглашаюсь я.

— Мия, скажи, а ты…

Он замокает, недоговорив.

— Что? — спрашиваю я.

— Нет, ничего. Проехали.

Мы ужинаем вчетвером, пьем чай с остатками торта. Леонид Сергеевич вручает мне конверт… с билетами на море!

— Вам с мамой нужен отдых, — говорит он. — Всего несколько дней, каникулы короткие. Но времени хватит, чтобы искупаться и позагорать.

Кай мрачнеет на глазах. То есть, он радуется за меня. Но понимает, что мы расстанемся на несколько дней — тоже.

— Ничего, это на пользу, — тихо говорит ему Леонид Сергеевич позже. — За такой короткий срок с тобой ничего не случится. И вообще, ты завтра на работу выходишь. Помнишь?

— Конечно, помню, — ворчит Кай.

И только потом замечает меня. Я не подслушивала, так случайно получилось.

Работать Кай будет в хосписе, санитаром. Так решили в Капе.

— Вы не против, если мы с Мией поднимемся ко мне? — спрашивает Кай у мамы и Леонида Сергеевича. — Ничего такого, музыку послушаем.

Леонид Сергеевич разводит руками, мол, не возражаю. Мама тоже разрешает нам уединиться. Они уверены, что мы не натворим глупостей, пока они рядом.

Ага, щаз-з…

За ужином я немного выпила — совсем чуть-чуть, пару глотков вина, — но это придает мне храбрости. Кай, и правда, настроен слушать музыку, но у меня другие планы.

— Ты говорил, что ничего не можешь мне подарить, — начинаю я, смущаясь. — Так вот, можешь.

— И что же? — улыбается Кай. — Дай угадаю. Поцелуй?

— Да-а… — соглашаюсь я, жмурясь, как довольная кошка. — Но не только.

— Бельчонок, не начинай, — вдруг мрачнеет он.

— Мне уже восемнадцать, — возражаю я, обнимая его за шею. — Я хочу, Кай. Это мой выбор. Ты восстановишь силы, а я…

— Нет! — решительно отказывается он, отталкивая меня.

— Но ты не выпьешь меня всю! Мы же истинная пара, мы разделим силу, вот и все… — говорю я, а в голосе уже звенит обида.

— Нет, Мия. Нет!

Кай категоричен, и мне очень тяжело дается такой отказ.

— Ты… не хочешь? — спрашиваю я.

И понимаю, что дрожу от холода, хотя в комнате у Кая очень тепло.

— Хочу. Но не буду. Не так, Мия. Я возьму тебя в жены, как равную. Нам не стоит спешить.

— Это я должна говорить, — бормочу я, отвернувшись. — Я должна отказывать, не ты. Ты такой правильный, Кай? А если завтра твой отец придумает что-то еще? Если твои родители найдут способ нас разлучить? Почему ты не хочешь…

— А, может, ты торопишься, потому что знаешь, что это наш последний вечер? — внезапно интересуется он.

— Наш… по… — Мне не хватает воздуха, чтобы повторить.

— Отец сказал, ты возьмешь деньги, чтобы оборвать нашу связь.

А вот теперь точно обидно. Все так и есть, я еще не ответила отказом Александру Сергеевичу. Но разве Кай не должен мне верить? Если нет веры… нет и любви.

— Да, я… возьму… — отвечаю я, держась за виски.

Голова начала раскалываться от боли.

На письменном столе беру листок и ручку и пишу крупную цифру «0». Складываю листок пополам, еще раз пополам, и отдаю его Каю.

— Вот эту сумму. Передашь отцу?

— Сама передавай! — отвечает он резко.

Сминает листок и швыряет его в угол.

Даже посмотреть не захотел? Я могу оправдаться. Могу объяснить, почему не отказала сразу. Но разве я должна? Он же поверил в то, что я корыстная! Даже шанса не дал…

— Ты давно знаешь? — осеняет меня. — Давно, да? И притворялся… Ты притворялся все это время!

Я должна швырнуть ему в лицо хотя бы это. Иначе я не вынесу. Не вывезу. Не справлюсь с дикой болью, разрывающей сердце.

Кай молчит. Нет, не Кай. Кирилл. Кирилл Карецкий, мой личный кошмар. Все закончилось тем, с чего началось.

— Что ж, — шепчу я. — Значит, мы не истинная пара. Тем лучше…

И убегаю вниз, к маме, громко хлопнув дверью.

Кирилл

Я не должен так себя вести. Даже если Мия предпочла деньги. Сегодня день ее рождения, и я испортил ей праздник. Хотя… Да, завтра уже наступило.

Все равно ее люблю! Несмотря на обиду.

Даже не так… Чем сильнее моя любовь, тем больнее обида. Мия как будто плюнула мне в душу.

Почему… Почему?!

Ну да, ответ очевиден. Испугалась трудностей, не поверила, что я смогу стать хорошим мужем.

Врубаю музыку на полную громкость — в наушники. Басы рвут барабанные перепонки, и я понимаю, что хочу орать во все горло, срывая голос.

Кто-то трогает меня за плечо, и я подрываюсь с кровати, как ужаленный.

— Дядя?!

Срываю наушники. Вроде не громко. Неужели его разбудил стук двери? Или он не спал?

— Кир, что происходит?

— А что? — огрызаюсь я. — Ничего!

— Для «ничего» слишком много беготни и грохота, — возражает он. — Не хочешь разговаривать? Поссорился с Мией?

— Поссорился, — бурчу я, вырубая музыку. И жалуюсь дяде, как сопливый пацан: — Она меня не любит.

— Вот как… — Дядя включает свет и садится на кровать, рядом со мной. — Она пришла сказать тебе об этом ночью?

— Она пришла, чтобы переспать со мной. — Я обхватываю голову руками, наклонившись вперед. — Дядь Лёнь, почему так больно?

Он молчит, и я поворачиваю голову. Дядя смотрит на меня с отвисшей челюстью.

— Да не спали мы! — возмущаюсь я. — Ты думаешь, я такой?! Я не прикоснусь к Мие до свадьбы… — Осекаюсь, вспомнив, что мы поссорились. — Если она будет.

— Ты уже передумал? Или сомневаешься?

— Мия передумала, — горько говорю я. — Она согласилась взять деньги. Отец обещал заплатить ей, если она…

Машу рукой, недоговорив.

— Вот как…

Дядя подозрительно немногословен.

— Не веришь? — морщусь я. — Вон, бумажка валяется. На ней Мия написала сумму, чтобы завтра я передал отцу.

— Позволишь? — Дядя показывает на скомканный листок.

— Да пожалуйста! Вот сам и передавай.

Он поднимает его и расправляет.

— Кирилл, а ты, я так понимаю, сумму не видел? — спрашивает дядя.

— Не хочу на это смотреть.

— Ты взгляни, — советует он. — Это важно.

Он сует мне под нос бумажку, на которой выведен жирный ноль.

Это удар наотмашь. Меня как будто плетью огрели.

— Единственное, что тебя извиняет, — вздыхает дядя, — это молодость. Эх ты! А еще жениться собрался.

В легких резко заканчивается воздух. Я не могу дышать. И не хочу. Лучше под землю провалиться… от стыда…