Мия ничего не говорит, только мотает головой и прижимается ко мне, обеими руками вцепившись в свитер.

«Ты сумеешь меня защитить?»

Не сумел. Не смог. Опоздал. Чувствую, что Акула успела сделать что-то ужасное. Грязное. Мерзкое.

И желание убивать не исчезло.

Постепенно Мия успокаивается, но так и не хочет говорить, что произошло.

— Ладно, неважно, — вздыхаю я. — Просто скажи, кто. Акула, Королева. Кто еще? Я накажу их всех.

— Нет, Кай! Нет! — Она трясется от страха, и пальцы, сжимающие свитер, белеют от напряжения. — Нет! Не смей!

— Но почему? — Я успокаивающе глажу ее по спине. — Не бойся. Теперь тебя никто не обидит.

— У них видео, — шепчет Мия. — Я не вынесу, если это увидят. Я умру… от позора. Кай, не говори никому! Умоляю. Ничего не делай. Не надо. Пожалуйста…

Что важнее, покарать негодяев или успокоить любимую девушку? И то, и другое. Что бы они не сделали, я не оставлю это безнаказанным. Но сначала — Мия. Не выдержу, если она опять заплачет.

Телефон разрывается. Смотрю на экран. Дядя? Началось…

Сбрасываю. Набираю номер Кита.

— Я нашел Мию. Спасибо, что помог. Я заберу ее. Плевать. Разборки будут, но не сейчас. Я этого так не оставлю.

Снова дядя. Опять сбрасываю и выключаю трубу.

— Пойдем, бельчонок.

— Куда?

— Домой. Или туда, куда захочешь.

— Не могу, — стонет Мия. — Мне надо на урок.

— Забей. Один день ничего не решит.

— Мне надо, — упрямится она. — Они подумают, что я испугалась и сбежала. Я должна… доучиться…

— Никому ты ничего не должна, слышишь? — Беру в ладони ее заплаканное лицо, покрываю поцелуями. — Ни матери, ни моему дяде. Это твоя жизнь. И если тебе плохо и больно, ты не должна терпеть. Это они заставили тебя лгать. Пойдем.

Я увожу ее из раздевалки тем же путем, что пришел, избегая ненужных встреч. Куртка Мии остается в гардеробе, и я накидываю ей на плечи свою.

— Зачем? — протестует она. — Ты же болен. Кай, почему ты вообще здесь? У тебя же температура!

Очнулась. Я забыл о болезни. Расплачиваться за все буду потом. За побег, за угнанный байк… Его я бросаю во дворе. Второй раз не повезет, да и нет у меня другого шлема, чтобы везти Мию.

— Куда хочешь? — спрашиваю я на улице. — В какое-нибудь тихое место?

— Домой, — вздыхает Мия.

— Зачем обманываешь? Не хочешь ты домой.

— Не хочу, — соглашается она. — Но ты без куртки. И ты болен. Не надо, Кай. Они все равно все узнают. Будет только хуже. Вызови такси, поедем домой.

Они — ее мать и мой дядя. И, наверняка, мои родители. Но почему Мия должна прятаться и скрывать, что ее обидели? Она ни в чем не виновата! Нужно было думать, когда определяли ее в эту школу!

— Все будет хорошо, — говорю я, крепко сжимая руку Мии. — Пожалуйста, поверь мне. Больше тебя никто не обидит.

Мия

Мне никогда не забыть ни адской боли, ни издевательского смеха одноклассников. Били недолго. Сквозь гул в ушах я слышала, как Гоблин произнес:

— Хватит!

— Я только начала! — возмутилась Акула.

— Достаточно, Софа, — поддержал его и Скелет. — Мы договаривались проучить ее, а не избивать. Видос есть, жаловаться из-за пары синяков она не будет. Всё.

Кажется, Акула все же пыталась снова меня ударить, но мальчишки ей не позволили.

Сволочи! Мерзавцы! Паразиты! Возомнили себя судиями, но очкуют, что влетит за беспредел. Ненавижу!

А еще я была уверена, что никогда не выберусь из кладовки, куда спряталась, когда все ушли. Так и умру там, погребенная под ворохом тряпок — несчастная и униженная. Моя жизнь поделилась на «до» и «после», и жгучий стыд, смешанный с ненавистью и болью, заполнил каждую клеточку моего тела.

Но Кирилл меня нашел. Мой Кай, источник моих бед. И единственный, кто мог обнять меня и утешить.

Увы, но Скелет прав, жаловаться я не стану. Даже Каю я не могу сказать, что со мной сделали. Это так стыдно! Взрослые… Они не поймут. Может, и не поверят. А если вступятся за меня, одноклассники выложат в сеть видео порки. Я не уверена, что переживу такой позор.

— Нам надо что-то придумать, — говорю я, пока мы с Каем ждем такси. — Как-то объяснить мой прогул.

Он смотрит на меня мрачно.

— Опять хочешь солгать, бельчонок?

— Предлагаешь сказать правду? — морщусь я. — Ок, давай. Мама устроит скандал, будет настаивать на том, чтобы их наказали. Начнутся разборки. Родители отмажут своих деток, меня выставят виновной, а после видосик с моим наказанием завирусится. Ты этого хочешь?

— Если есть видео, оно может стать доказательством…

— Замолчи… — прошу я, едва не теряя сознание. — Я не переживу последствий. Не переживу, понимаешь?! Если ты увидишь это видео, я не смогу смотреть тебе в глаза!

Кай опять обнимает меня, и боль потихоньку отступает. Сидеть некомфортно, но терпимо. В такси мы оба молчим.

Может, мне удастся убедить маму не поднимать шум? Если переключить ее внимание на Кирилла… Сказать, что мы встречаемся…

Да, но еще есть Леонид Сергеевич. И я нарушила одно из его условий…

— Мы куда едем? — спохватываюсь я, замечая, что такси минует нужный поворот. — Кай, куда?

— В одно местечко, — говорит он сдержанно. — Не кипишуй, бельчонок. Все будет хорошо. — И добавляет строго: — И не заводи песню о температуре, ок? Можешь пощупать, ее нет.

Я не верю, кладу ладонь на его лоб. Правда, холодный.

— Это лекарство, наверное. Ты пил жаропонижающее?

— Все в порядке, — говорит Кай. — Доверься мне.

Машина останавливается возле торгового центра где-то на окраине города. Кай берет меня за руку и ведет внутрь, быстро проходит мимо магазинчиков и бутиков. И останавливается там, где продают верхнюю одежду.

— Ты с ума сошел? — шепчу я растерянно — Зачем?

— Купим тебе что-нибудь теплое, — сообщает он. — Чтобы ты не переживала, что отжала у меня куртку. Мия, ну расслабься, а? Просто получай удовольствие.

У него, похоже, своеобразное представление о том, что нравится девушкам. Наверное, это потому что он вырос среди богатых. Если у мамы плохое настроение, она покупает себе новую шубку? Для меня трата денег — стресс. Я их не заработала! Я попадаю в зависимость от того, кто делает мне подарки.

И все же…

Я честно пытаюсь расслабиться и получать удовольствие. Ведь это Кай, ему ничего от меня не надо. Он искренен в своих чувствах, и ему, должно быть, приятно, покупать мне куртку. Я могу притвориться — временно — что я такая же, как его знакомые девушки. Попробую жить в моменте, не думая о последствиях.

И это сработало. Стоило «отключить» внутреннего стража, нашептывающего на ухо до оскомины надоевшее: «За все надо платить», и стало чуть легче. Оказалось, что принарядиться в модное и уютное хочется даже такой, как я. Благодаря Полли и Тефтельке я разбиралась в брендах и знала, что сейчас называют «писком», а что — из прошлогодних коллекций.

Кай настаивает на белом, я не возражаю. И вскоре красуюсь перед зеркалом в модной курточке, легкой, как пух, но теплой и уютной. К ней нам подбирают шапку, шарф и перчатки.

— Тебе идет, — шепчет Кай, обнимая меня сзади. — Ты такая красивая!

Он точно слепой. Сегодня я без косметики, глаза опухшие, заплаканные, и на щеках красные пятна. Красавица, как же!

Но я благодарна Каю — и за подарок, и за добрые слова. На самом деле, сейчас он делает для меня кое-что очень важное — не дает раствориться во тьме. Она рядом, и я знаю, что она никуда не денется. Но здесь и сейчас мне легко и хорошо рядом с тем, кого я люблю.

Кай кормит меня завтраком, здесь же, в кафе. И заставляет выключить телефон, когда начинает названивать мама.

— Напиши, что с тобой все в порядке, — советует он. — И что вернешься вечером. А я дяде напишу, чтобы он полицию на уши не поставил. Пусть думают, что мы сбежали с уроков, чтобы провести день вместе.

— Ты болен, — напоминаю я. — Так нельзя.