— Девушка — дочь женщины, что работает у моего брата, — отвечает отец. — Они живут здесь же, в доме. Но девушка была дома, это точно. Я с ней разговаривал примерно в это время.

Интересно, о чем! Это я выясню позже.

— Так. Еще раз! — Соловьев рубанул воздух ребром ладони. — Кирилл Александрович, вам захотелось прогуляться, просто так, вы встретили одноклассников и, вызвав тотем, расцарапали им лица. Все верно?

— Да…

— Вы сами в это верите, капитан? — возмутился отец. — 0н явно что-то скрывает! Поговорите с Мией. Она, наверняка, что-то знает!

— Мия — девушка, что живет в доме? — уточняет Соловьев. — Это ее я встретил, когда пришел?

— Да, — отвечает отец.

— С ней я, конечно, поговорю. Но Кирилл Александрович вину не отрицает, и нет никаких сомнений в том, кто нарушил закон. — Соловьев говорит с отцом, покачиваясь с пятки на носок и обратно. — Вы же понимаете, что я обязан заключить его под стражу?

— Больного?

— У нас есть врачи.

— А другого способа у вас нет? Я гарантирую, что он никуда не сбежит до суда.

— Суд? — удивляется Соловьев. — Суд состоится лишь в том случае, если будут предоставлены доказательства того, что есть смягчающие обстоятельства. Тогда будет созвана комиссия, и, возможно, наказание ограничится штрафом. В противном случае…

Он разводит руками.

— Кирилл, скажи правду! — требует отец.

Он смотрит на меня с надеждой и отчаянием одновременно. И, несмотря на ситуацию, мне приятно, что он верит в то, что я не подонок, напавший на одноклассников от скуки.

— Прости, пап…

Я не предам Мию.

Мия

Я вспоминаю о том, что не поблагодарила Кая, садясь за стол. Вот же дурочка! Он, больной, весь день меня утешал, а после сбежал, чтобы наказать Акулу. А я даже «спасибо» не сказала!

— Мам, я сейчас вернусь.

— Поешь сначала! Куда понеслась? Мия! Мия, поросенок эдакий, вернись, кому сказала!

Мама кричит вслед, но я ее не слушаю. Это то, что нужно сказать лично, и отложить никак нельзя.

Взлетаю по лестнице и, подбежав к двери, собираюсь постучать, но вовремя останавливаюсь. В комнате Кая слышны мужские голоса, причем отчетливо, потому что дверь чуть-чуть приоткрыта. Наверное, сейчас лучше уйти…

— Не трогайте Мию! — кричит Кай.

И я замираю, стараюсь не дышать, чтобы не пропустить ни слова.

В комнате Александр Сергеевич и мужчина, которого я встретила у дома. Обычный, к слову, мужчина, ничем не примечательный, лет тридцати пяти. Он вежливо поинтересовался, не ошибся ли адресом, а после попросил позвать хозяина дома.

Я знала… Я так и знала, что добром это не кончится!

Когда Леонид Сергеевич рассказывал о чародеях, то упомянул и закон о нанесении вреда обычным людям. По его словам, он защищает нас от чародеев и ведьм, ведь они обладают силами, нам недоступными. И наказание за нарушение закона суровое.

Кай! Зачем… зачем ты это сделал…

Я понимаю, почему он так поступил. Он защищал меня. И да, я обрадовалась, когда узнала, что он отомстил Акуле и остальным! А должна была подумать о последствиях. Цена мести слишком велика!

Мне приятно и то, что Кай хранит мой секрет. Вот только я не согласна с тем, чтобы его наказали без суда и следствия. Мне страшно до одури, до тошноты, но я не собираюсь отмалчиваться в стороне.

Все тайное становится явным. Глупо было надеяться, что удастся скрыть эту позорную порку.

— Можно вас на пару слов? — говорит Александр Сергеевич, очевидно, обращаясь к посетителю.

Я слышала, как он представлялся: капитан Соловьев.

Через мгновение дверь распахивается, и двое мужчин, едва переступив порог, останавливаются, увидев меня.

— Полагаю, та самая девушка, что живет в доме? — интересуется капитан Соловьев.

Я медленно киваю.

— Ты все слышала? — спрашивает Александр Сергеевич, быстро прикрывая дверь в комнату Кая.

— Почти все, — выдыхаю я. — Это моя вина. Кай… То есть, Кирилл применил силу из-за меня.

— Она знает? — Капитан Соловьев быстро оборачивается к Александру Сергеевичу. — Вы с ума сошли!

— Знает, — кивает он.

— Знает о чем? — грозно спрашивает мама, появляясь на этаже. — Мия, что происходит? Почему я должна за тобой бегать?

А вот это реальный попандос…

Ситуация такова, что мама все равно узнает о моем школьном позоре, но я надеялась на помощь Леонида Сергеевича. Он умеет ее успокаивать. А вот так… неожиданно… Ой, что будет!

— Все в порядке, Татьяна, — говорит Александр Сергеевич. — Это я позвал Мию. Хотим кое-что у нее спросить.

— Да? — Мама скептически смотрит на капитана Соловьева. — А вы, случайно, не из полиции?

— Можно и так сказать, — сдержанно отвечает он.

— Тогда задавать Мие вопросы вы будете в моем присутствии, — чеканит мама. — Она несовершеннолетняя, и я несу за нее ответственность.

— Мам… — робко подаю я голос.

— А ты лучше помалкивай! — рычит она на меня.

— Татьяна, вы неправильно поняли. — Александр Сергеевич пытается оттеснить ее к лестнице. — Нет никакой необходимости…

Из комнаты Кая выходит Леонид Сергеевич, плотно прикрывая за собой дверь.

— Лёня, не бросай Кирилла! — переключается на него Александр Сергеевич. — Если он опять что-нибудь учудит…

— Он спит, — коротко отвечает Леонид Сергеевич. — Прошу всех пройти в мой кабинет. Сюда, пожалуйста.

Спит… по воле дяди? Они и такое умеют? Но это хорошо. Кай будет защищать меня до последнего, а я не хочу платить за свой комфорт его свободой.

В кабинете Леонида Сергеевича сразу становится тесно. Мне всегда казалось, что кабинет большой, просторный, но сейчас не всем хватает места, чтобы сесть.

— Мия, принеси стул, — просит Леонид Сергеевич.

— Постою, — возражаю я.

И незаметно проскальзываю к окну, поближе к креслу хозяина дома. Сейчас он кажется мне самым надежным человеком в комнате. Мама слишком эмоциональна, она поймет и пожалеет — потом. А сейчас страшно представить ее реакцию.

Представившись, капитан Соловьев вопросительно смотрит на Леонида Сергеевича.

— Мия давала подписку о неразглашении, — неохотно говорит он и достает папку из ящика стола. — Вот она.

— Как несовершеннолетняя, с разрешения матери, полагаю? — спрашивает капитан.

— Конечно, — внезапно отвечает мама. — Как же иначе?

Леонид Сергеевич переводит на нее взгляд, полный искреннего удивления. Я, честно говоря, тоже в шоке. Так мама знает, что работает у чародея?

— А вы? — Капитан оборачивается к маме.

— И я давала. Давно, другому человеку. Полагаю, найдете информацию в реестре, если понадобится.

Мамин взгляд не предвещает ничего хорошего, но адресован он не мне, а Леониду Сергеевичу. Впервые вижу, чтобы она так на него смотрела.

— Что ж, это упрощает дело, — говорит капитан. — Мия, полагаю, вам есть, что рассказать?

— Да, — киваю я. — Пожалуйста, если у вас есть способ убедиться, что я говорю правду, используйте его сразу. Мне будет трудно… повторить.

И я выкладываю им все, с предысторией о том, как «любят» в нашей школе бедных учеников, и о том, как Акула и Королева пытались понравиться Каю. Моя исповедь затягивается, но я понимаю, что если опущу детали, капитан не поймет, насколько правильным было наказать виновных.

Я стараюсь ни на кого не смотреть, и все равно порой с огромным усилием выталкиваю из себя слова. Особенно, когда описываю то, что случилось в раздевалке.

Меня не перебивают. Даже мама молчит. И я заканчиваю — в полной тишине, глотая горькие слезы.

— Кирилл не виноват. Это я спровоцировала его на месть. Потому что не хотела, чтобы кто-то узнал. Потому что умоляла молчать. Он меня любит, и поэтому не смог остаться в стороне.

Первым меня обнимает Леонид Сергеевич — неловко, скупо. И от этого неожиданного, но искреннего жеста, мне сильнее хочется плакать. Мама буквально вырывает меня из его рук — и тоже обнимает, крепко и порывисто. А после…