— И Кирилл? — спрашиваю я, даже не пытаясь делать вид, что мне все равно. — Он… тоже?

— Нет, конечно. Наверху твой Кирилл, — морщится мама. — Мия… Может, все-таки уедем? Пока не поздно.

— Не буду убегать, — отвечаю я. — Через пару дней мне исполнится восемнадцать. Прости, мам, но если ты решишь уехать, я останусь здесь.

— Его увезут, доча, — вздыхает мама. — Вам только кажется, что вы взрослые.

— Здесь, с Леонидом Сергеевичем, — говорю я. — Не с Кириллом. С ним… не знаю, как все сложится… Не хочу загадывать. Но я хочу заниматься физикой, хочу работать с Леонидом Сергеевичем.

— А если Кирилл не захочет здесь жить? — Мама смотрит на меня внимательно. — Он же… сама знаешь, кто. У них свои… университеты.

— Подумаю об этом, когда время придет. Не хочу беспокоиться о том, что еще не случилось.

Мама опять вздыхает — тяжело, шумно. И уходит на кухню.

А я с удовольствием плещусь в душе, смываю с себя больничный запах, и думаю о том, чем займусь в ближайшее время. К сожалению, прогуливать школу… себе дороже. Пропущенное придется изучать самостоятельно. Предстоящие каникулы — ерунда. И не замечу, как закончатся.

Да уж лучше думать об учебе, чем о Кае! Так хотелось, чтобы он меня встретил… Думала, он не сможет из-за матери и «невесты», но их нет, а он даже не вышел из комнаты.

— А чего гости так быстро уехали? — спрашиваю я маму чуть позже, наевшись ее супа с грибами. — Александр Сергеевич вернулся?

— Не вернулся, — отвечает Кай, появляясь на кухне. — Поступило предложение, от которого мама не смогла отказаться. Грета сочла, что ей неприлично оставаться в доме, где живут двое мужчин.

— Как пафосно! — вырывается у меня. — Ой, прости.

— Не извиняйся, — говорит он. — Рад, что ты дома, Мия. Татьяна Петровна, накормите? Можно здесь, с вами?

Я смотрю на Кая, ведущего себя так естественно, как будто он всегда обедал с нами на кухне, и мне… грустно. Я-то ждала чего-то другого.

«Рад, что ты дома, Мия».

И всё?!

Может, он из-за мамы… Не будет же он обнимать меня при ней…

Ой, ладно! Он ведь не спешил меня увидеть.

Я понимаю, что не права. Может, Кай был занят. Или спал, например. И он не обязан вести себя, как пылкий влюбленный. Но ничего не могу с собой поделать! Мне так хочется… его внимания…

— Мам, спасибо. Я пойду, хорошо? Полежу. Что-то голова разболелась.

Это ложь, и я сама себе противна. Но я тоже так умею! Не обращать внимания…

Кай смотрит исподлобья, плотно сжав губы. Замечаю, что он так крепко сжал ложку, что пальцы побелели.

— Иди, — соглашается мама.

Он не останавливает меня. Молчит! Я кусаю губы, чтобы не разреветься от обиды.

Кажется, я стала слишком плаксивой. Надеюсь, это не из-за любви.

— Мия, я отойду в магазин, — говорит мама чуть позже, заглянув в комнату. — Хочешь чего-нибудь вкусненького?

— Нет, мам, спасибо.

Ныряю головой под подушку. Ладно, сегодня я могу притвориться больной. А что делать потом?

Кто-то трогает меня за плечо. Гладит по спине.

— Мама…

Я сажусь на кровати — и вижу Кая.

— Привет, бельчонок, — улыбается он. — Не обижайся, ок? Я не хотел мешать, ведь мама тоже тебя ждала. Да и стремно как-то… при ней…

— А в моей комнате, когда ее нет, не стремно? — фыркаю я. — Ты просто не скучал так, как я.

— Пойдем. — Кай протягивает мне руку. — Пойдем ко мне. Покажу, как я тебя ждал.

Кирилл

Если бы Мия знала, как тяжело было оставаться в комнате, когда она вернулась! Но я не жалуюсь, не хочу ее грузить своими страданиями. Не хочу рассказывать ей о непростом разговоре с ее мамой. И о том, как дядя поругался с моими родителями — тоже.

Мие и так досталось. Из-за меня — этого я не забываю.

— Я не в восторге от вашей с Мией связи, — сказала Татьяна Петровна. — Но в этом есть и моя вина. Я хотела уберечь мою девочку от чародеев, но не смогла отказаться от помощи твоего дяди. Потому вы и встретились.

— И что во мне такого… плохого? — оскорбился я.

Мог бы и промолчать, да настроение в тот момент паршивым было, так и тянуло с кем-нибудь поцапаться.

— В тебе — ничего, — спокойно ответила Татьяна Петровна. — Это Мия тебе не подходит. Ты должен это понимать, потому что знаешь своих родителей.

— Ради Мии я готов от них отказаться…

Мне нелегко в этом признаться, произнести вслух. Я все еще верил, что мама и папа примут мой выбор.

— Вы все так говорите. Потом начинаются трудности, и… — Она махнула рукой, недоговорив. — Посмотрим, на что ты способен, Кирилл. Об одном прошу. Не спеши сделать шаг, после которого пути назад не будет. Ради Мии.

Вообще-то, я уже решил, что не трону Мию до свадьбы. У нас будет настоящая брачная ночь, традиционная для чародея и ведьмы. И пусть Мия — обычный человек, я разделю с ней свою силу. Ведьмой она от этого не станет, но будет считаться одной из нас, а наши дети не будут полукровками. Это мне дядя рассказал, я такими нюансами раньше не интересовался. То есть, часть моей силы, подаренная жене, переходит от нее к нашим детям.

— Я не буду спешить, Татьяна Петровна. Но после окончания школы мы с Мией поженимся.

— И как жить будете? На дядином содержании?

— После окончания школы, по завещанию прадеда, я получу кое-какое наследство. У нас будет свое жилье. Я буду учиться и работать. Мы справимся.

— Посмотрим, Кирилл. Посмотрим…

Татьяна Петровна тоже не верит в нашу любовь. Но с ней хотя бы можно поговорить. Мать же слышать ничего не желает! Я как будто общаюсь со стеной.

— Свадьбу сыграем осенью следующего года. Грета, детка, надо заранее выбрать платье. О, сколько всего надо подготовить!

— Мама, я не женюсь на Грете.

— Ах, не говори глупости! Скоро ты перебесишься, вернешься домой…

— Мне уже восемнадцать. Я не буду жить по твоей указке.

— Сейчас ты расстроен, Кирилл, я понимаю. Ничего, это пройдет.

И всё в таком духе! Да и Грету как будто подменили. Она смотрит на меня чуть ли ни с жалостью и увлеченно листает свадебные каталоги, обмениваясь впечатлениями с мамой.

Спасибо дяде, он нашел способ выставить обеих из дома. Мама вдруг получила приглашение на мероприятие, куда тщетно пыталась попасть, и спешно уехала, прихватив с собой Грету. Правда, отец обо всем догадался, и они с дядей поругались — по телефону. Я слышал отголоски скандала.

Плевать. Главное, с Мией все хорошо. Она дома, и никто не будет ее доставать. Я чуть с ума не сошел, дожидаясь, когда можно будет спуститься. Это же ее мама поставила такие условия. Но зато потом она ушла…

Веду Мию за руку наверх, боюсь хоть на мгновение отпустить, и все время оглядываюсь. Ничего особенного я не сделал, но в своей комнате я хотя бы могу поцеловать Мию без опасения, что нас застукают.

— Ого! — произносит Мия, останавливаясь на пороге. — И это все… мне?

Я хотел украсить ее комнату к возвращению из больницы. Но вот беда, у Мии нет своей комнаты. А «устраивать беспорядок» там, где она живет с мамой, мне запретили. Поэтому воздушные шарики и цветы я отволок к себе, вместе с надувной надписью «С возвращением!» и сердечками на палочках.

— Как-то… так, — смущенно говорю я. — Нравится?

Я ей еще и мягкую игрушку вручил — котенка.

— Такой милый! — радуется Мия. — А почему не бельчонок?

— Потому что он будет тебя охранять, когда меня нет рядом, — объясняю я. — А ты белку хотела?

— Не-а… — Мия смотрит на меня влюбленными глазами. — Я кошек люблю.

— Кошек? — уточняю я, сощурившись.

— Ну… одного кота…

Мы целуемся до возвращения мамы Мии: то задыхаясь от нехватки воздуха, то медленно пробуя друг друга на вкус. И оба пугаемся, услышав шум на первом этаже.

— Ой, она уже вернулась? — Мия делает круглые глаза.

— Может, забыла что-то? — предполагаю я.

Но нет, прошел почти час, как мы поднялись в мою комнату.

Впрочем, Татьяна Петровна Мию не ищет. И дядя, заглянув ко мне, тоже не возражает против присутствия Мии.