— Что бы ты сделал, если бы я был твоим сыном, дядь Лёнь?

Мне совсем не хочется его провоцировать. Это любопытство, и только.

— Оставил бы все, как есть, — выдыхает он. — От судьбы не уйдешь. И в чем-то вы, молодые, правы. Это ваша жизнь. Это ваши ошибки. Но я не уверен, что твой отец поступит так же.

— Спасибо, — говорю я искренне. — Могу я попросить оставить все, как есть? Не запрещай мне общаться с Мией. Клянусь, я не причиню ей зла.

— День, максимум два. Тебе хватит времени, чтобы со всем разобраться?

— Нет, конечно. Просто… понимаешь…

Я не хочу, чтобы Мия считала меня подлецом. Даже если у нас ничего не получится, не хочу, чтобы всю оставшуюся жизнь она думала, что я хотел ее использовать.

— Понимаю, — кивает дядя. — Я и Мие ничего не запрещал. Присмотри за ней в школе, хорошо? Волнуюсь из-за того, что пришлось ей все рассказать. И иди ужинать без меня. Скажи Татьяне Петровне, что у меня разболелась голова. Пусть приготовит травяной чай, она знает.

В воскресенье время тянется бесконечно долго. Мия не выходит из комнаты, дядя — тоже. Я пытаюсь заниматься, но ничего не лезет в голову. До одури хочется увидеть Мию, поговорить с ней… Но пока мы дома, об этом не может быть и речи.

И телефон молчит. Похоже, дядя еще ничего не рассказал родителям, иначе мама уже вынесла бы мне мозги, а отец велел бы собирать чемодан.

Написать Мие? Бесполезно. Она не ответит. Она и разговаривать со мной не захочет.

Стук в дверь я услышал чудом, в паузе между саундтреками. Музыка в наушниках грохочет на пределе.

— Да! — отзываюсь я, все еще оглушенный хард-роком. — Чего, дядь Лёнь?

Уверен, что это он, но дверь медленно открывается, и на пороге я вижу Мию.

— Привет, — произносит она. И смотрит с вызовом. — Прогуляемся? Надо поговорить.

Мия

«От судьбы не убежишь, — как-то сказала мне мама. — Она тебя и за печкой найдет». Не помню, о чем мы тогда разговаривали, но фраза запомнилась. Я считала ее глупой. Возможно, раньше, во времена тех самых печек, девушки не пытались как-то повлиять на свою жизнь. И замуж выходили за тех, кого им сосватают, и не могли выбрать профессию. Сейчас всё не так! Леонид Сергеевич оплачивал мою учебу, но чем заниматься, я решала сама. И отношений с парнями избегала по собственному желанию.

Как же я ошибалась! Оказалось, судьба — не пустой звук…

Вчера, после того, как Кирилл ушел, Леонид Сергеевич больше о нем не говорил. Успокаивал меня, рассказывал, чем занимается, что изучает. Объяснял, почему выбрал меня, почему на свой страх и риск посвятил в тайну. Просил ничего не бояться и обещал защиту.

А я думала о Кирилле. О том, как он себя вел. О нашем первом поцелуе. О шантаже и о заботе. И о том, что мне теперь делать.

Кирилл обиделся, я это заметила. Если быть объективной, самое плохое, что я от него терпела — насмешки. Когда он переходил черту, как с тем диалогом на английском языке, сам же и исправлял свои косяки. Полли мне позже рассказала, что Кай уломал Дину исправить оценки. А я сделала вид, что ничего не знаю.

Но если Кирилл не собирался использовать меня, как источник силы, то все равно… использовал. Только с другой целью. Я не рассказала об этом Леониду Сергеевичу. Пусть Кирилл сам признается, если захочет.

Мне и так стыдно. Леонид Сергеевич уверен, что я его не подведу. А я…

Я превратилась в лгунью из-за страха быть не такой, как все.

Если бы мама не уехала в магазин вместе с Леонидом Сергеевичем, я, конечно, дождалась бы понедельника. Но когда он попросил ее помочь купить кое-какие вещи, обрадовалась. Разговор с Кириллом можно не откладывать. Лучше выяснить все сейчас, когда нам никто не помешает.

А Кирилл тоже обрадовался, увидев меня. Сперва, конечно, обалдел, но я заметила, как потеплел его взгляд.

— Уверена, что прогулка необходима? — Кирилл мнется на крыльце, поглядывая на серое небо. — Дома же нет никого.

— Я не знаю, надолго ли они уехали, — отвечаю я, сбегая по ступенькам. — Если вернутся и застанут нас вместе… Короче, сам знаешь, что будет.

— Ну да, — кисло соглашается он. — А если увидят на улице?

— Не увидят, — обещаю я. — Там, куда мы идем, нет проезжей дороги. Они на машине уехали.

Кирилла можно понять. Погода — отстой. Мрачное небо, ледяной ветер. И, кажется, вот-вот пойдет снег. Но я не хочу разговаривать дома. Теперь мне кажется, что Леонид Сергеевич постоянно наблюдает за мной. Он чародей. Как оказалось…

Мы идем по улице, ведущей к реке. Давненько я не гуляла вдоль берега, все времени нет. Об этой тропинке мало кто знает, только местные, из поселка.

— Тебе вчера сильно влетело? — спрашивает Кирилл.

— Вообще не влетело, — отвечаю я. — Леонид Сергеевич о работе рассказывал, а мама промолчала, потому что мы вместе вернулись.

— Как ты… вообще? Ну, после…

Переживает? Смотрю на него с интересом и не могу сдержать улыбку.

— А ты как думаешь? И прикольно, и странно. Но я как-то быстро поверила, что это правда. Может, потому что твой дядя всегда был для меня волшебником.

— В смысле?

Кирилл, и правда, не понимает. Откуда ему знать, каково это, быть дочерью служанки.

— Леонид Сергеевич меня с детства опекает, — объясняю я. — Всегда дарил что-нибудь на день рождения и на Рождество. Из командировок подарки привозил. Как волшебник. И маме не позволял на меня кричать. Она при нем всегда тихо себя ведет. Не замечал?

Кирилл сосредоточенно кивает… и пытается взять меня за руку.

— Не надо, — прошу я. — Сейчас никто не видит. Зачем?

Он вспыхивает и вскидывает голову.

— Ты не веришь, что я не хотел этого делать? Не веришь…

— Верю. Но я же не нравлюсь тебе… Кай. Ты меня просто используешь.

Не знаю, почему вспомнила прозвище Кирилла. Оно ему нравится или нет? Никогда не задумывалась. Может, оно ему ближе имени? Такое тоже бывает.

— А если нет? — спрашивает он. И смотрит с вызовом. — Если нравишься?

— «Если», — фыркаю я. — Зачем рассуждать о том, чего нет? И вообще, я тебя не для этого позвала.

У реки еще холоднее. До другого берега метров двести, и за лугом начинаются поля. То есть, ветра гуляют посильнее, чем в поселке. Я одета тепло, но все же начинаю мерзнуть.

— Мия, ты мне нравишься, — говорит Кирилл.

И смотрит так, что меня бросает в жар. Кожа начинает гореть, как будто меня опустили в кипяток.

— Неужели ты не поняла… по поцелую? — спрашивает он едва слышно.

— Как же наш договор?

Смешно, но в чародеев я поверила быстрее, чем в искренность его слов.

— Мне запретили тебя любить. Вот я и придумал… способ… — Во взгляде Кирилла появляется отчаяние. — Чтобы быть рядом.

Ему удается меня удивить. Я вдруг понимаю, что хотела услышать именно такое признание. И от этого поверить в него еще сложнее.

Чудес не бывает. Вчера я окончательно в этом убедилась. Есть необъяснимые явления, которые ошибочно можно принять за чудеса. Но и они подчиняются каким-то законам.

— Ну… если я тебе нравлюсь… — С трудом подбираю слова, но все же произношу то, что хочу. — Тогда тебе будет легче.

— Легче — что? — хмурится Кирилл. — Забыть тебя?

— Переспать со мной.

Теперь ничья. «Один — один». Он таращится на меня, как на ненормальную, приоткрыв рот.

— Это выход, — спешу объяснить я. — Ты вылечишься и вернешься домой, продолжишь учебу в своей школе. Разве плохо?

— Отвратительно, — выдыхает он, приходя в себя. — Мия, как ты могла такое предложить?!

— Ты же сказал, я тебе нравлюсь, — говорю я угрюмо, отворачиваясь к реке. — Что не так?

— Все не так! — кричит он. — Все! Ты хочешь пожертвовать собой! Ради дяди, да? В благодарность за то, что он тебе помогает? А он сказал, что будет с тобой… после?!

— Ты же не умер, — бормочу я. — И я выживу.

— Выживешь… — Теперь он почти шепчет. — И будешь долго болеть без причины…