— Кто их возьмет?

— Каждый из нас принесет по паре или, если угодно, подмастерье оружейника, который зарядит пистолеты, принесет две пары. Мы бросим жребий и определим, из каких стрелять.

— Все очень хорошо. Теперь договоримся о месте встречи.

— Аллея Ла Мюэтт, если угодно.

— Аллея Ла Мюэтт. В конце этой аллеи есть что-то вроде площадки, где нет никаких ориентиров для глаза; она будто нарочно создана для встречи.

— Пусть будет площадка.

— Да, мы забыли обсудить время.

— Светает не раньше семи. Назначим встречу на девять.

— В девять. Превосходно, сударь… Будет время привести себя в порядок.

— Нам остается откланяться, господа, — заявили два генерала.

— Примите уверения в нашем почтении, — сказали, поднимаясь, молодые люди.

Едва за секундантами банкира закрылась дверь, г-н де Вальженез вошел в гостиную, приговаривая:

— Ну и копуши! Я думал, вы никогда не кончите!

— Вот на чем мы договорились… — начал было Камилл.

— Знаю! — перебил Лоредан. — Мы договорились поужинать в половине седьмого, а сейчас шесть тридцать пять.

— Я тебе говорю о дуэли.

— А я — об ужине. Дуэль можно отложить, ужин — никогда. За стол!

— За стол! — подхватили два молодых человека.

И все трое устремились в столовую, где их ожидала мадемуазель Сюзанна де Вальженез.

За столом веселились от души, злословили обо всем Париже, но особенно о банкире, высмеивая г-на де Маранда на все лады как политика и финансиста, насмехаясь над его моральными качествами, но более всего над его внешностью.

О завтрашней дуэли говорили не больше, чем о китайском императоре.

Из уважения ли к присутствующей даме, от беззаботности или из самонадеянной уверенности в исходе дела это происходило? Этого мы не знаем или, вернее, думаем, что было всего понемногу в умолчании троих молодых людей.

Они были заняты десертом, когда личный слуга г-на де Вальженеза подал хозяину карточку на серебряном подносе.

Лоредан бросил на карточку взгляд.

— Конрад! — вскричал он.

— Конрад! — едва слышно выдохнула мадемуазель де Вальженез и слегка побледнела. — Что ему от нас нужно?

Лоредан стал белым под стать чашке севрского фарфора, которую он поднес к губам.

Камилл обратил внимание на то, что это имя взволновало и брата и сестру.

— Сожалею, но мне придется ненадолго вас оставить, — пробормотал г-н де Вальженез.

Он обернулся к лакею и приказал:

— Проводите его в мой кабинет.

Лоредан встал.

— До скорой встречи, господа.

Он направился к двери, которая вела из столовой в кабинет.

Сальватор ожидал стоя.

Невозможно было выглядеть элегантнее, чем Сальватор в ту минуту, а также быть спокойнее и благороднее, чем он.

Теперь это был действительно Конрад де Вальженез, как он и приказал о себе доложить.

— Что вам угодно? — с ненавистью взглянув на гостя, спросил Лоредан.

— Я хотел бы с вами переговорить, — отвечал Сальватор.

— Разве вы забыли, что у нас может быть лишь одна тема для разговора?

— Ненависть, которую мы друг к другу испытываем. Нет, кузен, я об этом помню, и доказательством тому мой визит.

— Уж не затем ли вы пришли, чтобы раз и навсегда покончить с этой ненавистью?

— Отнюдь.

— В таком случае, чего вы хотите?

— Сейчас объясню, кузен. Вы завтра деретесь на дуэли, не так ли?

— Какое это имеет отношение к вам?

— Не только ко мне, но к нам обоим, сейчас вы это увидите. Итак, у вас завтра в девять часов утра в Булонском лесу дуэль на пистолетах с господином де Марандом. Как видите, я неплохо осведомлен.

— Да. Остается узнать, из какого источника вы черпаете ваши сведения.

Сальватор пожал плечами.

— Откуда бы я ни узнал о вашей дуэли, я о ней знаю, и это будет темой нашего разговора, если не возражаете.

— Уж не затем ли вы, случайно, пришли, чтобы читать мне нравоучения?

— Я? Да что вы?! Я, напротив, полагаю, что вы читаете их себе сами, и в избытке! Нет, я пришел лишь оказать вам услугу.

— Вы?

— А вас это удивляет?

— Если вы явились шутить, предупреждаю, что вы неудачно выбрали время.

— С врагами я не шучу никогда, — серьезно заметил Сальватор.

— Ну, довольно! Что вам угодно? Говорите!

— Вы хорошо знаете господина де Маранда?

— Я знаю его довольно для того, чтобы преподать ему завтра, надеюсь, хороший урок, о котором он будет помнить, если, конечно, у него останется для этого время.

— Я вижу, вы плохо его знаете. Господин де Маранд до сих пор давал иногда уроки, но не получал их никогда.

Лоредан снисходительно посмотрел на кузена и пожал плечами.

— A-а, вы пожимаете плечами, — заметил Конрад. — Это свидетельствует о том, что вы в себя верите. Но поверьте на минуту мне и послушайте, что я вам скажу: господин де Маранд вас убьет.

— Господин де Маранд! — расхохотался молодой человек.

— A-а, вам весело! Ну да! Чтобы какой-то банкир убил человека вашего происхождения и ваших достоинств! Хорошенькая история: пистолет против денежного мешка! Однако я хочу, чтобы вы поняли, какую огромную услугу я вам оказываю. Господин де Маранд дрался уже четырежды, насколько мне известно, и всякий раз убивал противника. Между прочими — в Ливорно господина де Бедмара, который был вашим приятелем, если память мне не изменяет.

— Господин де Бедмар скончался от апоплексического удара, — в некотором замешательстве отвечал Лоредан.

— Господин де Бедмар был убит выстрелом из пистолета. Знайте, кузен, что всякий раз как родственники хотят скрыть с той или иной целью причину смерти одного из членов семьи, они призывают на помощь апоплексию, это знают даже дети. Выслушайте следующее: завтра между девятью и четвертью десятого вы умрете от апоплексии, как господин де Бедмар, а если это может доставить вам удовольствие, в газетном извещении о вашей смерти я готов указать ту ее причину, которую вы выберете сами.

— Довольно шуток! — все больше распаляясь, вскричал г-н де Вальженез. — Я прошу вас на этом остановиться, если вы не хотите, чтобы наш разговор принял другой оборот.

— А какой оборот он, по-вашему, может принять? Уж не считаете ли вы, кузен, что вам по плечу выбросить меня из окна? Если случайно это так, взгляните на меня.

С этими словами Конрад вытянул вперед обе руки. Под рукавами выступили мощные мускулы.

Лоредан непроизвольно отступил назад.

— Кончим поскорее! — поторопил он. — Что вам еще нужно?

— Я пришел спросить о вашей последней воле и обещаю, что все в точности исполню.

— Не сомневаюсь: вы побились об заклад с кем-нибудь из ваших приятелей, что разыграете меня, — предположил Лоредан.

— Я никогда не бьюсь об заклад, сударь, и никого не разыгрываю. Говорю вам, что вы будете убиты, потому что человек, с которым вы стреляетесь завтра на дуэли, безупречно храбр и доказал это. Вы же бледны — взгляните-ка вот в это зеркало, — вы обливаетесь потом. Должен еще заметить, что даже если вы будете завтра только ранены, на свете существует человек, который продолжит дело, начатое господином де Марандом.

— Вы, конечно? — с ненавистью бросил кузену Лоредан.

— Нет, — отвечал Сальватор, — моя очередь только третья.

— О ком же вы говорите?

— Об отце девушки, которую вы похитили, а я вырвал из ваших рук: об отце Мины. Выслушайте меня серьезно, — продолжал Конрад, — так же серьезно, как я говорю с вами; я и так потерял здесь достаточно времени. Вы обречены: если вы не упадете под выстрелом одного, вас настигнут выстрелы других. Во имя вашего отца, честнейшего из честных, во имя вашей матери, от горя сошедшей в могилу, во имя ваших предков, добродетельных дворян, ничем не запятнавших свой герб, во имя человеческого уважения, если в вас осталась хоть капля добродетели, во имя справедливого Бога, если вы еще верите в Бога, — заклинаю вас: скажите мне, какие ваши преступления мне надлежит искупить после вашей смерти.

— Сударь! Это безумие или редкая наглость! — вскричал Лоредан. — Приказываю вам выйти вон!