Генерал поклонился с таким видом, будто хотел сказать: "Я лишь исполнил долг порядочного человека".

— Кроме того, — продолжал банкир, — у меня появилась надежда: раз вы встали на мою сторону, когда я вас не просил, вы вряд ли меня покинете, если я захочу ответить на полученное оскорбление.

— Я в вашем распоряжении, дорогой мой господин де Маранд. Клянусь честью: хорошо зная вас, я еще там, в Палате, не дожидаясь вашего прихода ко мне, хотел потребовать от вашего имени удовлетворения у оскорбителя.

— Счастлив вашим вниманием, генерал, ведь это свидетельство того, как высоко вы меня цените.

— Теперь скажите: вы знаете своего противника? — спросил генерал.

— Очень мало.

— Это молодой фат, не имеющий твердых убеждений.

— О! — воскликнул г-н де Маранд, нахмурившись и придав своему лицу выражение ненависти, которая была ему обычно несвойственна.

— У таких шалопаев, — продолжал генерал, — нередко до ужина одно мнение, а после него — другое.

— Ну что же, генерал, — рассмеялся г-н де Маранд, есть один способ помешать ему изменить свое мнение после ужина.

— Что за способ?

— Уладить с ним все дела до ужина.

Банкир вынул часы.

— Сейчас только пять. Ужинает он не раньше половины седьмого. Если вы не против быть моим первым секундантом, сядем в карету и отправимся на поиски второго. А по дороге обсудим условия поединка.

— С огромным удовольствием, — ответил генерал. — Боюсь только, что лошадей уже распрягли.

— Не страшно! У меня карета, — сказал г-н де Маранд. — Улица Макон, дом номер четыре, — приказал он кучеру.

— Улица Макон? — повторил генерал, недоумевая, что это за улица.

Лошади помчались галопом.

— Где, черт побери, мы находимся? — спросил генерал, когда карета остановилась у двери Сальватора.

— Мы приехали туда, куда я приказывал кучеру нас отвезти.

— До чего отвратительная улица!

Он окинул взглядом дом.

— Нам сюда? — спросил граф Эрбель.

— Да, генерал, — улыбнулся г-н де Маранд.

— Отвратительный дом!

— Что делать?! Именно в этом доме и на этой улице живет один из самых честных и отважных людей, каких я знаю.

— Как его зовут?

— Сальватор.

— Сальватор… А чем он занимается?

Господин де Маранд улыбнулся.

— Он, как уверяют, комиссионер.

— A-а! Я начинаю догадываться. Да, да, я слышал о нем от генерала Лафайета, который очень высоко его ценит и считает кем-то вроде философа.

— Вы не только слышали о нем, но и не раз разговаривали с ним сами.

— Где же это было? — удивился генерал.

— У меня.

— Я разговаривал в вашем доме с комиссионером?

— Как вы понимаете, ко мне он приходил без своей куртки и ремней. Он, как и мы с вами, был во фраке и называл себя господином де Вальсиньи.

— Вспомнил! — воскликнул генерал. — Очаровательный молодой человек!

— Я хочу просить его быть моим вторым секундантом. Этот человек имел большое влияние на выборах и перевыборах. И я буду рад, если он сможет дать свидетельские показания в мою пользу огромному числу людей, которые меня видят лишь через окно моей кареты.

— Очень хорошо! — следуя за банкиром, одобрил его генерал.

Они поднялись на четвертый этаж и подошли к двери Сальватора. Открыл им сам комиссионер.

Молодой человек только что возвратился. Он был в бархатных панталонах и куртке.

— Дорогой Вальсиньи, — сказал г-н де Маранд, — я пришел просить вас об услуге.

— Говорите, — сказал Сальватор.

— Вы не раз уверяли меня в своих дружеских чувствах. Я пришел просить вас доказать мне эту дружбу.

— Я к вашим услугам.

— Завтра я дерусь на дуэли; господин генерал Эрбель согласился быть одним из моих секундантов. Могу ли я просить вас оказать мне честь быть вторым?

— С удовольствием, сударь; прошу вас лишь назвать причину дуэли и имя вашего обидчика.

— Господин Лоредан де Вальженез только что напал на меня в Палате, и это было сделано в столь неподобающей манере, что я не могу не потребовать удовлетворения.

— Лоредан? — вскричал Сальватор.

— Вы с ним знакомы? — спросил г-н де Маранд.

— Да, — подтвердил Сальватор и грустно покачал головой. — О да, я его знаю.

— Может быть, вы знаете его достаточно близко, чтобы отказаться быть моим секундантом?

— Послушайте, сударь, — медленно и значительно произнес Сальватор. — Я ненавижу господина де Вальженеза по причинам, которые вы когда-нибудь узнаете, и это произойдет очень скоро, если предчувствия меня не обманывают. Более того, он нанес мне личную обиду, взывающую к отмщению. Но существует один человек, которому я поклялся, что не трону и волоса на голове Лоредана. Однако, господа, если я соглашусь быть секундантом и во время дуэли с нашим недругом случится несчастье, выйдет так, что я не сдержал слова.

— Вы правы, дорогой Вальсиньи, — согласился г-н де Маранд, — мне остается лишь извиниться за причиненное вам беспокойство.

— Я не могу быть вашим секундантом, — сказал Сальватор, — но, возможно, пригожусь вам как хирург. Если вы согласны, я готов предоставить себя в ваше распоряжение.

Господин де Маранд протянул Сальватору руку:

— Я знал, что вы так или иначе окажете мне услугу.

И он вышел в сопровождении генерала, вызвавшегося поутру заехать за молодым человеком, который в качестве хирурга считал себя вправе присутствовать на дуэли.

С улицы Макон банкир с генералом отправились на Люксембургскую улицу, где жил генерал Пажоль, без колебаний принявший предложение г-на де Маранда.

Спустя четверть часа оба генерала вошли в гостиную г-на де Вальженеза. Он лежал на канапе, хохоча во все горло над шутками Камилла де Розана и еще одного молодого фата из числа своих приятелей.

— Сударь! — обратился к Лоредану граф Эрбель. — Мы с генералом Пажолем хотели бы переговорить с вами наедине.

— Зачем же наедине, господа? — вскричал Лоредан.

Вы можете говорить в присутствии моих друзей, у меня от них секретов нет.

— В таком случае, — сухо продолжал граф Эрбель, — мы имеем честь потребовать у вас от имени господина де Маранда удовлетворения за нанесенное вами оскорбление.

— Вы секунданты господина де Маранда? — спросил Лоредан.

— Да, сударь, — в один голос отозвались оба генерала.

— В таком случае, господа, — сказал г-н де Вальженез, вставая и указывая на двух молодых людей, — вот мои секунданты. Соблаговолите обсудить с ними все вопросы. Я даю им на это полномочия.

Он с высокомерным видом кивнул на прощание секундантам г-на де Маранда и, перед тем как выйти, сказал Камиллу:

— Я прикажу подавать на стол. Заканчивайте поскорее, Камилл, я умираю с голоду.

— Господа! — сказал генерал Эрбель. — Вам известно, в чем состоит оскорбление, за которое мы требуем удовлетворения?

— Да, — подтвердил Камилл, едва заметно усмехнувшись.

— Я считаю, — продолжал генерал, — что вдаваться в подробности ни к чему.

— Вы правы, совершенно ни к чему, — с той же ухмылкой проговорил Камилл.

— Намерены ли вы возместить ущерб, который вы нам нанесли?

— Это зависит от того, какой род возмещения вы имеете в виду.

— Я вас спрашиваю, готовы ли вы принести извинения?

— Ну нет, — возразил Камилл, — любое извинение нам категорически запрещено.

— В таком случае, — заметил генерал, — нам остается лишь обсудить условия дуэли.

— Вы оскорбленная сторона, — сказал Камилл. — Изложите свои условия.

— Мы имеем честь предложить вам следующее: дуэль на пистолетах.

— На пистолетах; очень хорошо.

— Противники становятся на расстоянии сорока шагов друг от друга и могут сделать или не сделать по пятнадцать шагов.

— Значит, если каждый пройдет по пятнадцать шагов, их будут разделять десять шагов?

— Десять! Да, сударь.

— Прекрасное расстояние; хорошо, пусть будет в десяти шагах.

— Пистолеты возьмем у Лепажа, чтобы они были незнакомы обоим противникам.