Поэт перешагнул через кровать и столкнулся лицом к лицу с г-ном Лореданом де Вальженезом.

— Вы? Здесь? — вскричал Жан Робер.

Госпожа де Маранд поднялась, не в силах сдержать дрожь. Она была потрясена, когда вслед за поэтом узнала молодого человека.

Читатели помнят, как по-отечески предостерегал г-н де Маранд свою жену по поводу монсеньера Колетги и г-на де Вальженеза. Насколько молодой поэт казался ему порядочным в вопросах любви, настолько же епископ и развратник могли, по его мнению, опорочить имя жены. Он из добрых чувств предупредил г-жу де Маранд, и молодая женщина в ответ на вопрос мужа "Вам нравится господин Лоредан?" заявила: "Он мне безразличен".

Из главы под названием "Беседа супругов" читателям также стало известно, что банкир сказал о г-не Лоредане де Вальженезе:

"Что касается успехов, похоже, ими он обязан светским женщинам. Когда же он обращается к девушкам из народа, то, несмотря на великодушное содействие, которое оказывает в этих случаях своему брату мадемуазель Сюзанна де Вальженез, молодой человек вынужден порой применять насилие".

И действительно, мы помним, какое участие принимала мадемуазель Сюзанна де Вальженез в похищении невесты Жюстена.

Нам еще предстоит убедиться в том, что услужливая сестрица помогала ему не только в похищении простых девушек.

У нее была камеристка, статная красавица — мы встречались с ней, когда она впускала Жана Робера в "голубятню" г-жи де Маранд.

Девушку звали Натали, и она была искренне предана своей хозяйке.

Когда однажды вечером г-н де Вальженез признался сестре, что влюблен в г-жу де Маранд, мадемуазель Сюзанна стала искать случай поселить у жены банкира своего человека, который смог бы в случае необходимости провести к Лидии г-на де Вальженеза.

И такой случай представился. По возвращении с вод г-жа де Маранд стала искать камеристку, и мадемуазель де Вальженез любезно предложила ей свою.

Это и была Натали.

Обычно мы не задумываемся над тем, какое огромное влияние имеет камеристка на свою хозяйку. Натали при малейшей возможности превозносила г-на де Вальженеза. Госпожа де Маранд получила эту девушку от сестры героя многочисленных любовных подвигов, а потому не удивлялась, что слышит о нем много хорошего, принимая за признательность бывшим хозяевам то, что являлось в действительности лишь умышленным подстрекательством.

Но из предыдущих сцен, а в особенности из той, что только что была нами представлена на суд читателей, явствует, что г-жа де Маранд по-настоящему любила Жана Робера; стоит ли говорить, что похвалы, которые расточала Натали, не возымели на нее никакого действия.

В этот вечер г-н де Вальженез, доведенный до крайности равнодушием г-жи де Маранд, решился на отчаянный поступок из тех, что порой удаются. Натали спрятала его в алькове, он просидел там два часа, явившись свидетелем любовных признаний Жана Робера и г-жи де Маранд, как вдруг Лидия услышала подозрительный шум, заставивший ее вздрогнуть.

В самом деле, мучительно быть нелюбимым, но еще мучительнее убедиться, что сердце, закрытое для вас, открыто для других.

И пыткой становится это мучение, когда вы слышите беспощадные слова, обращенные к другому меж двумя поцелуями: "Я люблю тебя!"

На мгновение г-ну де Вальженезу пришло на ум внезапно явиться перед влюбленными подобно голове Медузы.

Но к чему привело бы такое появление?

К дуэли между Жаном Робером и г-ном де Вальженезом. Даже если предположить, что аристократу повезет и он убьет поэта, смерть Жана Робера не заставит г-жу де Маранд полюбить г-на де Вальженеза.

А вот явиться на следующий день к молодой женщине и сказать: "Я провел вечер за вашей постелью, все видел и слышал, купите мое молчание за такую-то цену" — это позволяло надеяться на то, что г-жа де Маранд, боясь за любовника или за мужа, согласится под угрозой на то, в чем упрямо отказывала вопреки самым нежным уговорам.

Именно это соображение и решило все дело. Господин де Вальженез думал теперь лишь о том, как удалиться, потому что видел и слышал все, что хотел увидеть и услышать. Но не так-то легко выбраться из-за кровати: даже если вы идете крадучись, вас выдает скрип лакированных сапог или паркета, может шевельнуться занавеска — все это нарушает безмятежную тишину любовной сцены.

Так и случилось — г-н де Вальженез хотел было удалиться, но паркет скрипнул, и занавески шевельнулись.

Жан Робер бросился к кровати, узнал молодого дворянина и вскричал: "Вы? Здесь?"

— Да, это я! — отвечал де Вальженез; видя перед собой мужчину, то есть опасность, он гордо выпрямился.

— Негодяй! — вскипел Жан Робер, хватая его за шиворот.

— Полегче, господин поэт, — презрительно подчеркнул последнее слово Вальженез, — в доме находится, может быть, всего в нескольких шагах от нас третье заинтересованное лицо, которое может услышать наши препирательства, что, вероятно, огорчило бы сударыню.

— Подлец! — вполголоса проговорил Жан Робер.

— Еще раз повторяю: тише! — предупредил его г-н де Вальженез.

— Я могу говорить громко или тихо — все равно я вас убью, — не успокаивался Жан Робер.

— Мы находимся в комнате женщины, сударь.

— Так выйдем!

— К чему шуметь понапрасну? Вы же знаете мой адрес, не так ли? Если забыли, я напомню. Я к вашим услугам.

— Почему не теперь же?

— О! Теперь же! Вы забыли, что сейчас на улице беспросветная тьма. А не мешает ясно видеть, что делаешь. Да и госпоже де Маранд, как видно, не по себе.

Молодая женщина в самом деле упала в кресло.

— Хорошо, сударь, до завтра! — ответил Жан Робер.

— Да, сударь, завтра и с превеликим удовольствием.

Жан Робер снова перешагнул кровать и опустился перед г-жой де Маранд на колени.

Господин Лоредан де Вальженез выскочил в коридор через альковную дверь и закрыл ее за собой.

— Прости, прости меня, Лидия, любимая! — обняв молодую женщину за плечи и горячо целуя, сказал Жан Робер.

— За что простить? — спросила она. — Какое преступление ты совершил? Как же здесь оказался этот человек?

— Не беспокойся, ты его больше не увидишь! — с чувством заверил Жан Робер.

— Ах, любимый мой! — воскликнула несчастная женщина, крепко прижимая его голову к своей груди. — Не вздумай ставить на карту свою драгоценную жизнь против никчемной жизни этого негодяя.

— Не бойся! Ничего не бойся!.. С нами Бог!

— Я думаю обо всем этом иначе. Поклянись, друг мой, что не станешь драться с этим человеком.

— Как я могу это обещать?!

— Если любишь меня, поклянись!

— Не могу! Да пойми же!.. — взмолился Жан Робер.

— Значит, ты меня не любишь.

— Я? Не люблю тебя? О Господи!

— Друг мой, — сказала г-жа де Маранд, — похоже, я сейчас умру.

В самом деле, казалось, жизнь оставляет молодую и прекрасную женщину: дыхания не было слышно, она сильно побледнела и будто застыла.

Жан Робер не на шутку встревожился.

— Я готов обещать все, что ты хочешь, — сказал он.

— И ты сделаешь, что я прикажу?

— Разумеется.

— Поклянись!

— Жизнью своей клянусь! — сказал Жан Робер.

— Я бы предпочла, чтобы ты поклялся моей жизнью, — призналась г-жа де Маранд. — У меня, по крайней мере, была бы надежда умереть, если бы ты нарушил свое слово.

С этими словами она обвила его шею руками, крепко обняла, так что едва не задушила, горячо поцеловала, и на мгновение их души воспарили так высоко, что оба почти забыли о только что разыгравшейся страшной сцене.

Как только Жан Робер ушел, г-жа де Маранд поспешила вниз, в свою спальню, где Натали уже ожидала ее для вечернего туалета.