— Ты когда-нибудь видел живого демона? — прямо спросил он у колдуна.
Тот пожал плечами и небрежно бросил в ответ:
— Нет, не видел. Но какое это имеет значение? Мне известно, как подчинить подобное существо, и я это сделаю. Вам не о чем волноваться. Предоставьте демона мне.
— С превеликим удовольствием, — проворчал Мортус.
Он бы так и сделал, если бы не видел демона своими глазами. Тогда в крепости тоже были чародеи, в том числе и довольно сильные. Но вся их магия не больно-то впечатлила демона. Возможно, этот молодой наглец действительно что-то знал о демонах и умел их подчинять. Если так — прекрасно. Но Мортус был реалистом, и привык всегда рассчитывать на худшее.
Колдунам и черным рыцарям Мортус приказал отправляться в свой замок и там дожидаться его подхода, а они с Трокусом покинули столицу и двинулись на юг. Там, в одном дне пути от Черного Ургорта, стоял лагерем Безжалостный легион.
Войско обосновалось вблизи небольшого зажиточного городка. Мортус и Трокус заметили его впереди ближе к вечеру.
— Надеюсь, там есть приличный трактир, — проворчал владетель черного замка.
— Хорошо бы и бордель, — добавил Трокус.
— Да, не помешал бы.
Но едва они въехали в пределы города, как оба поняли — здесь им не обломятся ни вкусный ужин, ни плотские утехи.
Город выглядел так, будто по нему прошелся сплоченный коллектив из чумы, дракона и орды варваров. Улицы были пусты, почти все здания несли на себе следы различного вандализма. Было много следов от пожаров, много выбитых дверей, кое-где на улице валялась сломанная мебель.
Когда проезжали мимо трактира, увидели внутри полнейший разгром. Вся внутренняя обстановка заведения превратилась в россыпь древесины и горы битого стекла. Когда добрались до борделя, выяснили, что от того остался один фундамент.
— Кажется, все веселье мы пропустили, — с горечью заметил Трокус.
Уже отчаявшись найти в городе хоть одну живую душу, они расслышали пронзительные многоголосые крики. Соратники переглянулись и поспешили к источнику шума.
Перед дверями одного из домов, чьи окна, как и у всех прочих строений в городе, были заколочены толстыми досками, происходила бурная сцена. Три пьяных мужика, в которых с большим трудом угадывались солдаты императорской армии, пытались завладеть конопатой девицей лет пятнадцати. В этом благородном деле им препятствовали какие-то люди, судя по всему, родственники девицы.
Подъехавшие Мортус и Трокус остановили коней и надолго залюбовались потасовкой. Наконец один из участников побоища, сорокалетний лысеющий дядя, обратил на них внимание.
— Благородные господа! — вскричал он, падая перед всадниками на колени. — Заклинаю вас всеми богами — заступитесь за простой люд!
— В чем тут дело? — громовым властным голосом произнес лорд Мортус.
Его командный, не терпящий возражений, тон мигом положил конец потасовке. Пьяные солдаты, девица и ее родня прекратили осыпать друг друга ударами, и уставились на двух всадников.
— Дело, господин, в том, — начал торопливо излагать коленопреклоненный горожанин, — что эти разбойники, которые почему-то величают себя солдатами, вторую неделю терроризируют наш город. Слов не хватит, чтобы описать все их бесчинства. Они избили всех мужиков, они выпили все спиртное. Но этого им показалось мало. Они устроили погромы и поджоги, распугали всех торговцев. Есть жертвы.
— Какой вопиющий ужас, — равнодушным тоном изрек лорд Мортус.
— Но и это еще не все! — выпалил мужик. — Эти нелюди похитили всех молодых женщин и всех юных дев. Забрали их к себе в лагерь, где чинят над ними непрерывный разврат. А вот сегодня они пришли за моей доченькой. Она ведь еще ребенок! Господин, заклинанию вас, приструните этих негодяев. Мы содержим их на наши налоги, и вот какова благодарность!
Лорд Мортус строго взглянул на троих солдат.
— Это правда? — спросил он ледяным тоном.
Один из вояк, пошатываясь, выступил вперед, отвесил неуклюжий поклон и заплетающимся языком промолвил:
— Да все он врет, этот жук! Ничего такого… иик… не было.
Лорд Мортус кивнул головой.
— Вот все и выяснилось, — сказал он.
Затем обратился к плешивому мужику:
— А тебе должно быть стыдно за то, что ты смеешь порочить славное имя императорских воинов, нарекая их разбойниками и негодяями. И тем более насильниками. Это низко с твоей стороны.
— Вот-вот! — громко загалдели солдаты. — Никого мы не насиловали. У нас все по обоюдному согласию. Вот как сейчас — мы трое согласились взять эту девку и поиметь ее вон в тех кустах. Что это, если не согласие?
— Да что же это делается? — в отчаянии закричал мужик, вертя головой в поисках источника справедливости. — Это же какой-то произвол. Вы хуже добряков….
Тут он понял, что сказал лишнего, и торопливо зажал ладонями рот. Но когда тяжелый взгляд Мортуса упал на него пудовым молотом, мужик осознал, что слово не воробей.
— Я сделаю вид, что не слышал этого, — пророкотал лорд Мортус. — Но если твои грязные уста осмелятся изречь нечто подобное еще хоть раз, можешь попрощаться со своей головой.
— Я больше не буду! — пискнул мужик. За его спиной трусливо попятились к дому прочие домочадцы. Похоже, взвесив все, они благоразумно решили, что сумеют пережить потерю малолетней родственницы.
— Смотри у меня! — пригрозил ему лорд Мортус. — Тебе, болвану, оказана великая честь. Твоя дочь послужит на благо империи. Гордись!
— Буду! — пообещал мужик, глядя на всадников глазами, полными ужаса и безнадежности. — Буду гордиться. Уже начал.
— Вот и хорошо, — одобрительно кивнул лорд Мортус.
Он подъехал к солдатам и спросил у них:
— Где ставка командующего легионом?
Те объяснили дорогу, после чего, схватив тихо скулящую девку, потащили ее в присмотренные загодя кусты.
— Дисциплина тут, конечно, не на высоте, — неодобрительно покачал головой Трокус, когда они продолжили свой путь.
— Ничто так пагубно не сказывается на моральном облике солдата, как затянувшийся мир, — заметил Мортус. — Люди идут в армию, чтобы грабить и насиловать побежденных. Притом ключевое тут — грабить и насиловать. Если нет побежденных, они грабят и насилуют своих. Сколько уже легион стоит здесь?
— Я слышал, второй месяц, — ответил Трокус. — Их перебросили сюда с южных рубежей в рамках подготовки большого наступления. Наступление сорвалось, вот они и маются от безделья.
— Второй месяц! — присвистнул Мортус. — Удивительно, что в окрестностях вообще хоть что-то уцелело.
Лагерь был разбит в двух милях от города, на широком поле, которое одним своим краем упиралось в небольшое озерцо. Некогда в этом озерце кишела рыба, местные жители промышляли ее, не уставая нахваливать щедрый на дары водоем. Но после столкновения с легионом в озере давно не осталось ничего живого. Почти всю рыбу солдаты оперативно выгребли из него сетями и бреднями, а оставшаяся флора и фауна благополучно вымерла, когда бойцы принялись стирать в водоеме свои портянки.
Все поле густо покрывали бессчетные шатры, расставленные без намека на геометрический порядок. К небу поднимались многочисленные струйки дыма от костров, воздух пропитался смесью воинских ароматов — воедино слились запахи пота, гари и испражнений.
Мортус и Трокус медленно ехали по проторенной сквозь лагерь дороге, наблюдая вокруг себя удручающую картину упадка воинского духа. Отважные герои империи медленно деградировали, страдая от острого безделья. Пьяные, одетые абы во что, они либо сидели подле своих шатров, прихлебывая и жуя, либо тискали трофейных баб, добытых в ближайшем городке, либо просто спали в грязи, будто свиньи. Даже не верилось, что это легион, нареченный в честь его императорского величества. А ведь эти же самые люди прямо сейчас могли вершить великие дела. Если бы по вине подлого Свиностаса не сорвалось грандиозное наступление, сейчас бы бойцы Безжалостного легиона, гордость и слава империи, уже шли бы победным маршем по землям Ангдэзии. И вид бы они имели иной. Они предстали бы не в образе опустившихся и грязных созданий, а явились бы миру во всем своем лучезарном блеске, грозном, сверкающим сталью, воинством. Их опухшие от пьянства лица светились бы благородством и чувством собственного достоинства, а трясущиеся руки, обретя твердость, безжалостно разили бы вражеский контингент.
