Слово «новым» было крайне неопределенным, как, впрочем, и вся речь. Какого рода вооружения поставлялись Ирану, сказано не было, но Рейган явно слукавил, заявив, что все, что было послано Тегерану, могло легко вместиться в один грузовой самолет. В речи ни слова не было сказано о финансовой поддержке и поставках оружия никарагуанским «контрас» за счет вырученных средств от сделки с Ираном, лишь мельком было упомянуто, что правительство США стоит на стороне борцов против тирании в Никарагуа.

Выступление завершалось не очень уверенным, но все же, казалось, обнадеживающим призывом к американцам принять «правильное решение», как они делали в прошлом. «Я не могу гарантировать результат. Но, как и раньше, я прошу вашей поддержки, так как верю, что вы разделяете надежды на мир на Среднем Востоке, на освобождение всех заложников и на мир, свободный от терроризма. Конечно, в этом деле существуют риски, но еще больший риск последует, если мы не будем действовать. Надо быть терпеливыми и понятливыми; надо продолжать сопротивление тем, кто совершает террористические акты; надо продолжать сотрудничество с теми, кто стремится избавить мир от этого бедствия».

Фактически из контекста выступления Рейгана следовало, что иранские фанатики-фундаменталисты, стоявшие у власти, относились к тем, кто выступал против терроризма. Президент на этот раз явно говорил не совсем то, что желательно было от него услышать американцам. Он был безусловно растерян и почти не скрывал этого.

В то же время не соответствуют истине утверждения некоторых авторов, в том числе и серьезного исследователя биографии Рейгана Дж. Вейсберга, что президент вообще отрицал отправку оружия Тегерану[750]. Этот факт, как мы только что видели, им признавался даже в речи, обращенной к американцам, хотя и сильно преуменьшался.

Через неделю, 19 ноября, состоялась очередная пресс-конференция, которую президент открыл довольно длинным вступлением, посвященным все той же проблеме — поставкам оружия Ирану[751]. Рейган теперь признавал, что его решение было «глубоко противоречивым», что даже те, кто его поддерживал, считали ошибкой поставлять Ирану вооружение. Хотя Рейган повторял, что был убежден в правильности своего решения, эти слова свидетельствовали о фактическом признании нереальности использования тайных контактов с иранскими лидерами во имя освобождения заложников и тем более для скорейшего завершения войны. Президент сообщил об отмене своего решения о поставке вооружений Ирану.

Последовала масса вопросов, причем журналисты, ободренные явной нерешительностью президента, не стеснялись в выражениях. От Рейгана требовали объяснить, почему он долгое время обманывал Конгресс, его обвиняли в лживом отрицании непосредственной связи между поставками оружия и освобождением заложников, спрашивали, сознает ли он, что доверие к нему резко упало, что он проявлял и проявляет двуличие. Некоторые вопросы, например представителя компании Си-би-эс Уильяма Плента, по существу были обвинительными речами.

Кое-кто из журналистов, явно в угоду президенту, попытался задавать и другие вопросы, в частности об отношениях США и СССР, и Рейган под смех присутствующих заявил, что с удовольствием перешел бы к новой теме. Однако пресса вновь и вновь возвращалась к иранскому сюжету, а Рейган все чаще отказывался отвечать на вопросы, заявляя, что они ставят под угрозу жизнь американских заложников. Таким нехитрым способом он пытался уклониться от ответов. В нескольких случаях над Рейганом просто смеялись. Слышались и обвинения в некомпетентности, в частности когда он заявил, что противотанковые ракеты, которые поставлялись Ирану (он был вынужден крайне неохотно признать этот факт), — всего лишь небольшие устройства, которые запускают «с плеча». Журналисты тут же разъяснили президенту, что речь идет о ракетах класса «земля — земля», запускает которые со специальной установки целое подразделение.

Это была, пожалуй, первая пресс-конференция, на которой Рейган попросту растерялся, оказался не в состоянии противостоять напору возмущенной общественности. Немаловажно отметить, что это было еще до того, как в стране стало широко известно о прямом нарушении законодательства о запрещении использовать государственные средства для оказания помощи никарагуанским «контрас». Как отмечает Дж. Вейсберг, эта пресс-конференция стала для Рейгана просто катастрофической[752]. Впрочем, за ней последовали новые, не менее опасные для президента встречи с журналистами, свидетельствовавшие, что последние годы его пребывания у власти оказались омрачены самим фактом открытости американского общества, невозможностью или крайней затруднительностью скрыть что-либо важное от опытных журналистов, которые, в свою очередь, оказывают большое влияние на основную массу населения.

Слухи множились, сотрудников аппарата Белого дома и министров обвиняли в растрате государственных средств, в коррупции, и Рейган принял решение провести внутреннее расследование. По его заданию министр юстиции Миз распорядился срочно проанализировать юридическую и финансовую стороны оружейной сделки с Ираном. Уже в двадцатых числах ноября 1986 года комиссия Миза установила, что из 30 миллионов долларов, которые заплатили иранцы, оприходовано было только 12 миллионов. Куда подевались остальные 18 миллионов, было непонятно. Можно, однако, предположить, что отсутствие четкой документации привело к тому, что часть этих средств была похищена.

Неизвестно, легче ли стало Рейгану, когда советник по национальной безопасности Пойндекстер представил ему меморандум О. Норта на имя Макфарлейна, что средства, получаемые от сделки с Ираном, должны, по крайней мере частично, предоставляться на нужды никарагуанских «контрас» и что сам Рейган ранее одобрил этот меморандум. В меморандуме вполне четко говорилось, что в том случае, если Конгресс отвергнет план финансовой помощи «войне, которую ведут противники» никарагуанского режима, должны быть найдены другие «доноры», преимущественно за рубежом[753]. Пойндекстер также напомнил, что Норт по поручению Рейгана в конце марта — начале апреля 1985 года вносил в свой меморандум уточнения, которые более определенно указывали на привлечение различных денежных средств в помощь никарагуанским противникам режима, ведшим вооруженную борьбу.

Тем временем стали поступать неопровержимые факты, что некоторая часть средств от сделки с Ираном действительно направлялась на поддержку антиправительственных сил Никарагуа. 25 ноября была созвана очередная пресс-конференция, на которой Рейган это признал[754].

Судя по дневнику президента, он действительно не был посвящен в детали. Но в то же время ему было исключительно выгодно не вникать в подробности явно незаконных операций. Накануне пресс-конференции Рональд записал в дневнике: «Норт не говорил мне об этом. Хуже того, Джон П[ойндекстер] узнал об этом, а мне ничего не сказал. Это может привести к их отставке»[755].

Действительно, уже на следующий день после пресс-конференции от имени президента было объявлено об увольнении подполковника Норта и «добровольной» отставке вице-адмирала Пойндекстера. Становилось ясно, что Рейган не собирается брать под защиту своих близких помощников, что он готов практически предать их, передав в руки правосудия, чтобы сохранить свое реноме и, возможно, избежать импичмента. Рейган явно не собирался следовать по тому пути, который чуть было не привел к импичменту Р. Никсона.

Сознавая, что ему предстоит трудное время, и пытаясь хотя бы как-то облегчить свою участь, О. Норт всю ночь, согласно данным Дж. Вейсберга, вместе со своей секретаршей Фон Холл уничтожал компрометирующие его бумаги, которых в служебном кабинете оказалось немало. Некоторые важные бумаги Холл вынесла из здания, спрятав их под одеждой[756].