Рейган не мог не знать о возникшем в СССР диссидентском движении, но искал исходные моменты этого движения не там, где они реально существовали, а в анекдотах, которые обычно рассказывали на кухнях те, кто к диссидентству никакого отношения не имел. С их помощью просто выпускался пар, и начиная с хрущевских времен за них почти не преследовали или, точнее, преследовали только тогда, когда антисоветские анекдоты было удобно пристегнуть к более весомым обвинениям.

Из публикаций Рейгана этого периода видно, что, сравнивая опыт СССР и других стран, он начинал понимать различие между понятиями тоталитаризма и авторитаризма. Впрочем, и то и другое понятие он, как и большинство тогдашних политологов, относил к характеру режимов, не учитывая, что авторитаризм действительно представляет собой диктаторский политический режим одного лица или группы лиц, тоталитаризм же — это социально-экономическая, политическая, идеологическая система, одним из компонентов которой является авторитарная власть. Последняя, однако, может существовать и вне тоталитаризма.

Рейган знакомился с идеями неоконсерватизма, который получил более или менее четкое оформление в первой половине 1970-х годов благодаря публикациям Ирвинга Кристопа, Дэниэла Белла, Джейн Киркпатрик в журналах «Комментари», «Энкаунтер» и других, которые печатали и материалы самого Рейгана. На него особое впечатление произвела статья Джейн Киркпатрик «Диктатуры и двойные стандарты»[269], в которой впервые более или менее вразумительно была проведена разграничительная линия между тоталитаризмом и авторитаризмом. Киркпатрик относила коммунистические «режимы» (именно режимы, а не системы, что было бы намного точнее) к самым худшим режимам, существующим в мире, и считала, что они обречены на загнивание и гибель в неопределенном будущем, так как основаны на грубых нарушениях человеческой природы, естественных потребностей и желаний людей.

Рейган познакомился с Киркпатрик. Поняв, что их взгляды близки, он включил ее в свой «кухонный кабинет», а позже, став главой государства, назначил ее на высокий пост постоянного представителя США в ООН.

Рональд многое почерпнул и из политологических статей других неоконсерваторов. Он соглашался с ними в том, что характер внутренней политики каждого государства оказывает мощное воздействие на его внешнюю политику, что существуют принципы, которыми ни в коем случае нельзя жертвовать в международных переговорах. Он выражал согласие с их установкой, что следует осудить мнение «прагматиков», которые выражали готовность «торговать с людоедами», если считали это выгодным. Ему были близки позиции неоконсерваторов относительно необходимости использовать мощь США в «нравственных целях» (при этом отвергалась относительность понятия нравственности и последняя сводилась только к тому, что считали моральным представители взглядов, сходных с его собственными).

Как единственная супермощная держава, считал Рейган вместе с неоконсерваторами, США несут ответственность за состояние дел в мире, имеют право вмешиваться в дела того или иного региона, если там нарушены «моральные принципы». К числу главных моральных принципов были отнесены уважение демократии, приверженность рыночной экономике, соблюдение «свободы» (последняя понималась по-разному у различных неоконсервативных авторов, но большинство из них связывали с этим понятием государственную независимость страны и суверенность ее населения). По существу дела, неоконсерваторы присваивали своей стране роль мирового жандарма, высказывали недоверие к проектам социального планирования, считали необходимым вести пропаганду патриотизма и милитаристских ценностей среди гражданского населения, «единение народа и армии»[270].

И все же, подобно тем, кто разработал основные понятия неоконсерватизма, Рейган уделял основное внимание внешней политике, а в ее пределах — проблеме ядерного соперничества и в связи с этим — советско-американским отношениям.

В своих статьях Рейган критически высказывался о концепции «взаимного гарантированного уничтожения» в том случае, если будет применено ядерное оружие. Он писал, что эта концепция напоминает ему «двух ковбоев, стоящих друг против друга в кабаке, направив пистолеты в головы друг друга». Такое состояние не может продолжаться вечно, полагал он. Но дать ответ на вопрос, как следует поступить: выступить инициатором новых переговоров по ядерному оружию, готовиться к войне на уничтожение или же придумать что-то еще, он пока не был в состоянии.

В конце июля 1979 года Рональд посетил штаб-квартиру Североамериканского аэрокосмического оборонного командования. Во время визита ему в цифрах и фактах разъяснили, что другого способа «ответить» на советский ядерный удар, кроме нанесения превентивного удара, не существует. В присутствии Рейгана был проведен эксперимент: американские радары засекли приближение «советских ракет» (разумеется, некоего их искусственного варианта), но были не в состоянии предотвратить их полёт. Рональд покинул штаб-квартиру в городе Чейен-Маунтин (штат Колорадо) в удрученном состоянии, убедившись, что, если он будет избран президентом, у него не останется другого выбора, кроме как «нажать кнопку»[271].

Рейган сетовал: «Мы потратили такие деньги и создали такое великолепное оборудование и ничего не можем сделать, чтобы предотвратить удар ядерных ракет прямо по нашим головам». И все же мысли о том, чтобы найти какой-то другой, более благоприятный для его страны и всего мира вариант решения ядерной проблемы, причем с одновременным ослаблением СССР и гарантиями, что США не подвергнутся ядерному удару, его не оставляли.

Именно после этого визита помощник Рейгана Мартин Андерсон в разговоре со своим шефом высказал мысль, что, возможно, уже существуют или могут быть найдены способы создания противоракетных систем нового типа, которые были бы способны перехватывать и уничтожать межконтинентальные баллистические ракеты.

К этому времени Андерсон, который формально не входил в «кухонный кабинет», но пользовался у Рейгана все большим доверием, фактически стал его главным советником. Экономист по образованию и «креативщик» по призванию, раньше он являлся помощником президента Никсона, был фактическим автором идеи отказа США от обязательной воинской повинности и введения добровольной контрактной военной службы, привлек в администрацию в качестве советников ряд видных политиков и хозяйственников, в том числе знаменитого Алана Гринспена, который позже возглавил финансовую службу США.

Мысль Андерсона не была такой уж новой. К этому времени существовали более или менее надежные противоракетные системы (их называли зонтичными системами). Еще в 1963 году в США были начаты работы по программе «Сентинел» («Часовой»), которая по замыслу ее создателей должна была обеспечить защиту значительной части сухопутной территории страны от возможного нанесения ядерного удара. Система состояла из комплексов ракет-перехватчиков на дальних и ближних рубежах и соответствующих вычислительных систем. Но вскоре стали осознаваться трудности, связанные с реализацией этой программы, вполне возможные ошибки, которые могли привести к роковому исходу. Аналогичные работы велись и в СССР, где ученые, конструкторы и администраторы также стали понимать огромные трудности, стоявшие перед ними[272].

Главные проблемы состояли в том, что развертывание противоракет могло быть воспринято потенциальным противником как начало ядерной войны, что эта программа была крайне дорогостоящей и не вполне надежной, что требовалось огромное количество систем и подсистем, размещенных на территории таких государств, как США или СССР, что не исключались взрывы противоракет над собственной территорией. Наконец, с политической точки зрения считалось, что развитие комплекса противоракет поставит под угрозу концепцию ядерного сдерживания, будет способствовать разрушению тех предварительных договоренностей и даже договоров, которые существовали между США и СССР.