Однако, по всей видимости, к этому времени чувства Мэг охладели. В отличие от Рональда, который плелся где-то в конце по успеваемости, она оказалась первой в студенческом списке. В ответ на вопрос, последовавший через много лет, какова для него личная польза от того, что он стал президентом, Рейган в шутку ответил: «Я могу отдать ФБР приказ строго засекретить мои школьные оценки»[58]. Добавим, что он, скорее всего, не возражал бы и против засекречивания оценок в колледже, настолько они были посредственными, но осуществить это в США было просто невозможно. Да и само заявление по этому поводу звучало не очень остроумно — открытое признание, что он слабо учился, в Америке отнюдь не было аргументом в пользу соответствующего лица.

Мэг постепенно охладевала к Ронни, считая его парнем без больших карьерных целей, человеком, слишком радующимся текущей жизни и не ставящим перед собой новых задач. Ее, девицу строгих нравов, раздражали попытки Рональда добиться близости до брака. Мэг даже строго выговаривала жениху, когда он позволял себе выпить кружку пива, и считала недопустимым, что он иногда пропускал воскресные церковные службы[59].

По окончании колледжа она вскоре отправилась в путешествие по Европе, во Франции познакомилась с молодым человеком, который показался ей более привлекательным, чем Рональд. По возвращении из долгого путешествия Маргарет возвратила жениху обручальное кольцо. Позже она так объясняла одному из биографов Рейгана причину, по которой дала ему «отставку»: «Он был не способен отличить реальность от фантазии»[60].

По окончании колледжа встал вопрос о дальнейших планах, о том, как найти достойную работу.

Экономический кризис постепенно преодолевался, начиналось оживление промышленности и других отраслей народного хозяйства. Однако в данном случае речь шла о человеке с гуманитарным образованием. На преподавательскую или научную работу в какой-либо университет Рональд попасть не мог: его оценки в период обучения были решающим к этому препятствием. Да он и не стремился стать ученым или профессором. Работа школьного учителя казалась ему нудной. Стать профессиональным спортсменом он не мог из-за близорукости. Участие в самодеятельных коллективах школы и колледжа без какого-либо профессионального образования или более солидного опыта делало актерскую перспективу также пока безнадежной.

Знакомые и родственники посоветовали ему попытаться устроиться на радио диктором или даже комментатором. Эти советы основывались на том, что у Рональда был приятный звучный голос, он был способен легко импровизировать, рассказывая всевозможные были и небылицы, — дар, который он унаследовал от отца. Особую привлекательность голоса Рейгана отмечали всегда. Когда он был главой исполнительной власти, журнал «Тайм» фиксировал: «Ни у одного президента со времени Кеннеди не было такого характерного и одновременно великолепного голоса. В соответствующие моменты он становится то тихим, чуть слышным, то обретает сочность и звучит напряженно»[61].

Последовала поездка в Чикаго, на центральную радиостудию, где молодому человеку дали от ворот поворот, посоветовав избрать менее значительный город для начала карьеры на радио.

Помогла случайность. В одной из газет Рональд прочитал объявление, что в городе Девенпорте, штат Айова, требуется спортивный комментатор для местной радиостанции, которой владел врач, занимавшийся хиропрактикой и имевший лицензию на радиовещание. Радиостанция называлась Дабл Ю-оу-си (WOC) — буквосочетание, которое никак не расшифровывалось и было продолжением неординарного поведения все того же местного хиропрактика.

Рональд немедленно отправился в Девенпорт, встретился с управляющим радиостанцией Питом Макартуром, понравился ему и был немедленно нанят на работу в качестве спортивного комментатора для проведения передач о футбольных соревнованиях. Так осенью 1932 года Рональд Рейган начал трудовую деятельность в качестве радиообозревателя. Ему была назначена месячная заработная плата в 100 долларов — сумма невысокая, но достаточная для удовлетворения элементарных потребностей.

Более того, вскоре Дабл Ю-оу-си стала филиалом более мощной радиостанции, расположенной в главном городе штата Де-Мойне, и Рейгану вдвое увеличили зарплату. Он быстро подружился с немногочисленным коллективом радиостанции, произведя на сотрудников весьма благоприятное впечатление своими импровизациями, которые, как оказалось, сочетались с умением подражать знаменитым людям.

Вскоре после этого новый президент Франклин Рузвельт, стремившийся донести до американцев свою программу «нового курса», решил наряду с официальными выступлениями с трибуны использовать беседы на радио, что для того времени было новинкой. Через неделю после инаугурации, 12 марта 1933 года, Рузвельт выступил с первой полуофициальной беседой с американцами, которая транслировалась радиоканалами. Так начались знаменитые «беседы у камина», в которых Рузвельт как бы вел задушевную беседу не с массовой аудиторией, а с каждым американцем в отдельности, как будто беседовал с друзьями или хорошими знакомыми.

Почти вся Америка (кроме явных политических противников президента) восторгалась непринужденным стилем общения Рузвельта с населением. Рональд Рейган однажды в присутствии своих старших коллег попробовал подражать «беседам у камина» и, к собственному изумлению, увидел, что у него это получается. Сотрудники восприняли вроде бы шутливую попытку адекватно, посмеялись, но взяли это умение на заметку. Со второй половины 1933 года Рейгану стали поручать не только спортивные, но также политические и культурные комментарии[62].

Но главными оставались спортивные передачи. В 1933–1934 годах происходили футбольные баталии на завоевание кубка Чикаго. Руководство местной радиостанции решило поручить Рейгану комментарии на базе телеграмм, которые он получал из Чикаго и других городов, где происходили матчи. Он стал вести мнимые репортажи с футбольных полей на основании поступавших одна за другой телеграмм, причем ухитрялся рассказывать об играх настолько подробно и живописно, что у слушателей создавалось полное впечатление, что они сами присутствуют на соревнованиях[63]. Одного дикторского «репортажа», однако, было недостаточно. Звуки ударов игрока по мячу и другие шумовые эффекты, особенно рев толпы болельщиков, были заранее записаны и подавались в нужный момент звукорежиссером[64].

Жизнерадостный Рейган приобретал на радио житейский и в известном смысле политический опыт, который в огромной степени пригодится ему в будущем. В то время он отнюдь не собирался стать государственным деятелем, не заглядывал в будущее, плыл по воле волн. Он не понимал, что и копирование Франклина Рузвельта, и полуфиктивные репортажи с футбольного поля (фиктивные лишь в том отношении, что он не присутствовал на соревнованиях, а преобразовывал в квазирепортаж правдивые новости, которые ложились на его стол) вооружали его тем опытом, который был крайне необходим политику самого высокого ранга. Когда придет пора вступить в политику, простой парень Рональд окажется неожиданно для себя вооруженным искусством общаться с толпами людей самого различного положения, отвечать по существу на поставленные вопросы, если он владел информацией, или отделываться ничего не значащими словами, или, наконец, произносить в ответ незамысловатую шутку, которая обычно удовлетворяла невзыскательную публику.

Рональд Рейган объективно, но пока еще отнюдь не субъективно готовил себя к роли политика, хотя играл на радио роли совершенно иного свойства.