Вот только это привело к тому, что у разбитого корыта оказалась именно я.

И, на самом деле, все было закономерно. Я всегда все делала только по собственному выбору, даже если это шло мне в ущерб, и ни о чем не жалела и не жалею до сих пор. И то, что я ожидала в ответ такого же отношения… ну, в сухом остатке, это только мои ожидания, которым соответствовать никто не обязан. Но я бы соврала, если бы сказала, что это не задевает.

Но отец был не прав – это не обида и не месть. Это моя новая жизненная позиция: сначала пусть человек докажет, что заслуживает моей заботы, а потом уж я отдам в двойном размере. Мне не жалко. Мне и сейчас все еще немного хотелось сказать ему, что я со всем разберусь, чтобы он не чувствовал себя брошенным. По большому счету, мне действительно было не сложно.

Я ведь знаю, что помимо желания успокоить свою совесть, по-своему он обо мне тоже переживает. Ему не нравится, как и что обо мне говорят. И за это хотелось как-то отблагодарить… Но вот только благодарить за вещи, которые по сути нужны вовсе не мне, о чем я прямо и недвусмысленно сообщала, я больше не собираюсь.

Входить в чье-то положение до того, как войдут в мое – тоже.

А то, что он верил, что делает это исключительно для меня, и искренне не понимал, почему я так жестоко отвергаю его доброту… кажется, ему теперь придется справляться с этим самому.

– В ближайшее время – да. Собираюсь, – улыбнулась я, – Так что с уважаемым человеком разберись сам, без меня. Так же сам, как ты сам назначил ему свидание.

Я вырвала свою руку и скорее свернула в сторону луга. В реке уже плескался мистер Вассергайст, опять приняв облик коня. Я завороженно наблюдала, привалившись плечом к дереву, пока он не вскинул на меня взгляд и не махнул мордой куда-то в сторону. Я оглянулась и увидела небольшой накрытый столик и два плетеных кресла.

– Как вы подготовились, – восхитилась я, присаживаясь, – А я только плед принесла!

– Вам вообще ничего приносить не стоило, – мужчина обернулся, выходя из воды; тряхнул головой, скидывая с волос влагу, – Я вас пригласил, мне и обустраивать нам место.

Я довольно прищурилась. Приятно, когда о таких вещах думаешь не только ты.

– Как поживают женихи вашего отца?

– Живы и здоровы! У одного даже сегодня с ним свидание.

– Да вы что? – ухмыльнулся мужчина, по тону понимая, что на свидание отец вовсе не собирался, – Жестоко отвергли предложение познакомиться?

Я снисходительно улыбнулась, разливая чай.

– Мне лично никто ничего не предлагал. Так что я никого не отвергала.

– Кажется, вы довольно независимая личность? – он слегка приподнял уголки губ в подобии на улыбку.

Я задумалась, засмотревшись на птичье гнездышко, свитое почти над нашими головами. Кто там живет, интересно?

– Да нет, пожалуй… Смотря с кем сравнивать? – предположила я, – А у вас как на личном фронте? Еще не успели найти леди по вкусу и предложить ей теплое местечко в вашем гареме?

Он усмехнулся, прищурив глаза.

– В вашем тоне я слышу насмешку. Так уверены, что никто не согласится на теплое местечко в моем гареме?

– А вы будете обещать дамам любовь до гроба и что гарем сведется до нее одной? – уточнила я, точно зная ответ.

– Я не вру о таких вещах, – покачал головой он и откинулся на спинку кресла, прикрывая кулаком озорную улыбку.

Я пожала плечами и пригубила чай.

– Тогда у местным вам ждать успеха не приходится!

– Вы так в этом уверены? – чуть насмешливо уточнил он.

– Вы, конечно, привлекательны и, будь вы обычным человеком… ну или хотя бы если б ваш гарем не был достоянием общественности, вы бы пользовались большим успехом. А так… Ни одна приличная женщина не согласится себя так опозорить, не услышав хотя бы ложных слов о любви и обещаний верности. Но вы же не будете их произносить?

– Не буду, – согласился он, продолжая улыбаться, – И не произносил.

Я удивленно выдохнула и нахмурилась, вглядываясь внимательнее в его довольное лицо.

– Да ладно? – не поверила я.

– Полагаю, некоторые местные леди и без обещаний согласны на многое.

– Они из бедных семей? – предположила я.

– Отнюдь, – мистер Вассергайст покачал головой, – Меня тут стараются окружать только «приличным» обществом. Если вас это успокоит, я вовсе не собираюсь похищать местных дам в мой гарем. Это мой дом, в конце концов, и я очень внимательно отношусь к тому, кто там живет.

Я вскинула брови.

– Так значит, место в вашим гареме еще и заслужить надо? – потянула я, – И каким образом? Прыгать через обруч? Тянуть канат? Может вы устраиваете кулинарный конкурс? Или музыкальный?

Мужчина тихо рассмеялся.

– В вашем голосе столько недовольства, – довольно сверкнул глазами он, – А, между тем, некоторые и через обруч прыгать готовы.

– Вы меня простите, – улыбнулась я, – Но я вам не верю. Зачем бы нашим женщинам, воспитанным в культуре, неприемлющей полигамию, соглашаться на такое по доброй воле?

– Верят, что могут меня выдрессировать? – предположил мистер Вассергайст.

Я задумалась, представляя себе подобное. Ну, в общем-то, звучит…

– Логично, – согласилась я, – И все равно не поверю, пока не увижу. Я знакома со многими женщинами «приличного», – я выделила это слово так же, как и он, – общества, и, полагаю, немало из них согласились бы с вами… сходить на свидание, так скажем, – чуть нахмурилась я, подбирая слова, – Но вот чтобы отправиться на Ту Сторону на правах еще одной любовницы? Боюсь, на такое даже вашей привлекательности не хватит!

Он не стал мне отвечать, только продолжал чуть насмешливо оглядывать, что я даже на секунду почти поверила, что это может быть правдой. И все же – нет. Даже у самых слабых до удовольствий женщин есть кое-какая гордость, чтобы во всеуслышание объявлять, что покидают родину, чтобы стать частью чье-то там гарема. Или рассчитывают провернуть это тихо, «выдрессировать» произносить слова любви, женить на себе, а потом уж объявлять во всеуслышание? Полагаю, такой видный и состоятельный мужчина стоит таких стараний. По крайней мере, с чьей-то точки зрения. Или может тут замешано какое-то колдовство?

– Предположим, что это правда, – допустила я, – Как, тогда, вы это делаете?

– Последние дни у тебя очень хорошее настроение, – заметила мачеха с робкой надеждой, – Что-то случилось?

– Свежий воздух идет мне на пользу? – отвела глаза я.

Удержаться от улыбки не получалось. Талии врать не хотелось, но и рассказывать о встречах с господином Арионом почему-то тоже. Мне нравилось, что это только мое. Мое время, мой секрет, мой… возможно, друг? Сам он просил называть его просто по имени, но мне это было слишком непривычно, так что я прикрыла смущение аргументами о приличиях и согласилась пойти лишь на совсем небольшие уступки в этом отношении. Господин Арион неизменно обращался ко мне мисс, кажется, получая от этого какое-то свое удовольствие.

С каждым днем уютный закуток у берега речушки становился все более обжитым: над головой появился небольшой навес, чтобы мне на шляпку не падали с деревьев насекомые; по центру стояла ваза со свежим букетом; на плетеных креслах появились подушечки и плед. И все это, как ни странно, отнюдь не моими стараниями. Такое внимание к мелочам вызывало искреннее уважение и было по-простому приятно, когда не надо упрашивать или делать самой.

Господин Арион, не акцентируя на этом никакого внимания, совершенно естественно проявлял заботу. Казалось, он и сам этого не замечает – просто делает. И я уже начинала понимать, как приличная леди может согласиться на такую безнравственную связь! Почти без иронии – как же тут откажешь?

И мне тоже хотелось чем-нибудь его порадовать. И за плед от ветра и за приятно проведенное за беседами время. Думала я долго, потому что размениваться на ерунду не хотелось, и в конце концов кое-что придумала!

Господин Арион как-то упоминал, что ему интересно было бы более углубленно сравнить интерпретации Той Стороны и Этой военных конфликтов древности, которые в итоге привели к возведению границы и столетиям забвения, отсутствия всяких контактов между нами, кроме редких перебежчиков, чьи рассказы с обеих Сторон воспринимались, преимущественно, как бред.