Но обидно все равно так, что ноги едва держат и вздохнуть не получается.

А еще надо же как-то старому герцогу сказать? Главное, сделать это до того, как он встретиться с Атисом… Тот на эмоциях просто вывалит все, не задумываясь о том, как это будет воспринято отцом. И сбежит к своей… любовнице!

Смех вырвался из горла кашлем. Моя прелестная невинная сестренка – любовница!

Надо найти старого герцога и рассказать ему все самой. Они оба упрямы и вспыльчивы – встанут на свое и с места не сдвинуться уже просто из принципа. Из всего этого и так ничего хорошего не выйдет, надо хоть чуть-чуть смягчить удар. Это может нужно даже не им, это нужно мне. Сделать что-нибудь полезное, чтобы успокоиться.

Старый Нельме был в бешенстве. Я немного переждала, позволяя ему успокоиться.

– Тею сейчас все-таки лучше не тревожить…

– Да что я, с девчонкой на сносях пойду разбираться?! – он уже сбавил тон и только ходил из угла в угол, не в состоянии сидеть спокойно, – У нее мозгов нет, чего от нее ожидать?! А тем более требовать, – я позволяла себе маленькую слабость не спорить, – Это на нем вся ответственность! Господи, кого я вырастил… Клятвопреступника! Мужчину без чести! И он еще посмел убежать?!

– Боюсь, если бы он оставил ее одну надумывать себе кары небесные, это бы ему тоже чести не сделало, – сказала я, хотя и предпочла бы, чтобы он не уходил; я спокойно улыбалась, чтобы не потакать этим эмоциям, не разжигать старого герцога еще больше; я знала, что мое спокойствие успокаивает и его, – Давайте посмотрим на это с другой стороны: измены, к сожалению, не редкость. Редкость скорее их отсутствие. Некоторые вещи стоит просто принять, как данность – это реалистично. То, что это хотя бы от любви… Это же лучше, чем если бы от плотской несдержанности, да? Он не снимает с себя ответственности, не прячет голову в песок. Так что не стоит торопиться с выводами о его моральном облике. Я вас только прошу, не порите горячку. Никому от этого лучше не будет. Мы все, видно, где-то повернули не туда, надо успокоиться и спокойно все разобрать и обсудить, чтобы понять, как действовать дальше. Я знаю, сколько вы в меня вложили, и при любом исходе я не буду…

– Тида, перестань, – успокоился наконец мужчина и посмотрел на меня, – Перестань, я тебя прошу.

Я невидяще смотрела в окно. Что перестать?

– Я правда не хочу, чтобы разрушилось больше, чем могло бы, – улыбнулась я и честно призналась, – Мне самой так будет легче.

Он с кряхтеньем сел на диван напротив меня, ловя взгляд.

– Если я тебе пообещаю, что буду… снисходительнее, – начал он, чуть скривившись, и окончательно взял себя в руки, – Ты пообещаешь не давать ему развод? Только чтобы всем было проще?

Я удивленно моргнула.

– А я и не собиралась.

Он улыбнулся.

– Пусть мальчишка сам разбирается с этим дерьмом. И, Тида, прошу, не делай из меня мелочного старикашку! Что вложил – то мое решение. Я тебя за должницу не держу. Я тебя вырастил и мне сейчас за тебя очень больно…

Я пропустила мимо ушей его последние слова – просто потому что пока не готова была, чтобы мне было больно за себя.

Для себя я решила, что добьюсь того, чтобы старый герцог отнесся к ним с чуть большим пониманием. Я знала, что я – смогу. Что меня он услышит.

А потом уже я посмотрю, как Атис будет выкручиваться. Потому что развод я ему не дам. Я знаю, он добьется своего, если уж правда решит. Но уж точно не мольбами войти в чье-то положение.

– Ну что?

– Отцу отказали в пересечении Границы… Отмахнулись, пообещав только, что ей усилили охрану.

– Понятно.

– А у тебя?

– Я попросил отца написать ей с просьбой вернуться. Он бы смог на нее повлиять. Но он отказался.

– Почему? Он же всегда ее любил!

– Он считает, что для нее так будет лучше.

– Но ведь она может туда вернуться, когда все успокоится! Почему именно сейчас, когда мы понятия не имеем, какие там еще опасности? Атис… Атис, а съезди ты за ней?

– Что? Тея, это…

– Но тебя ведь пустят! Тебя точно пустят! Тебе отказать не могут!

– Она меня не захочет видеть. Тея, уж с кем-кем, а со мной возвращаться у нее причин нет. После ее последнего письма тебе, я и сам ей написал на эмоциях… Ничего приятного в письме не было, и я не думаю, что она захочет меня видеть.

– Атис, ну хотя бы узнай, как она там… Заодно извинишься. Мы же даже не знаем, правда ли она не пострадала… Разве она напишет о таком сама? Мы только знаем, что «все хорошо»! И что она там нужна ради каких-то планов Его Величества. И поэтому прошение отца даже рассматривать толком не стали! Вдруг у нее просто выбора другого нет? Но если это будешь ты, то от тебя отмахнуться не смогут. Если с ней еще что-то случится, ты сможешь спокойно спать, зная, что не поехал только потому, что побоялся мозолить ей глаза?

«Вы читали сказки про речных дев, заманивающих чудесным голосом и утаскивающих на дно случайных путников?

А я их даже видела. Более того, я успела с ними пообщаться! Реальность, как и всегда, оказалась довольно прозаичной: у речных дев есть свои речные юноши; голоса у них самые обычные; к нашему приезду они были так милы, что нашили себе рубах, чтобы не смущать наши взоры; а рассказали мне, первым делом, не о том, как правильно мариновать человеческие сердца, а о том, по какому маршруту лучше гулять, чтобы захватить за один день все лучшие виды третьего острова…»

– Что у вас с ним происходит?

– С кем? – вскинула я бровь в показном удивлении.

– С этим наглецом, – лениво фыркнула Соль.

– С каким именно? – потянула я, прикрывая ладонью глаза от солнца, и довольно сощурилась, любуясь солнечными бликами на воде.

Водоемы тут были везде! И архитектура Островов совершенно потрясающим образом даже не вписывалась, а скорее вытекала из этих красот.

– Наглецов вокруг тебя вертится, конечно, немало, – потянула она тем же тоном и так же довольно прищурилась, любуясь лебедиными играми в озере у дворца, – Но ты, душечка, прекрасно знаешь, о каком именно я говорю.

Наглецов вокруг меня действительно крутилось как-то непривычно много. Монти, услышав отказ, не расстроился. Монти решил, что между нами пока просто слишком много стоит недопониманий, и он поторопился с предложением. Так что теперь он ухаживал за мной, стараясь заполучить мое расположение.

Вторым наглецом был Деймос. И этот наглец, пожалуй, был самым приятным. Просто потому что ухлестывал он за мной не всерьез, а забавы ради! Ну мог ли он упустить шанс побесить сестру, повыделываться перед Монти, с которым у них что-то не заладилось, и «скрасить отпуск общением с милой дамой»? Выглядело это примерно так: серенаду под окном пел он вроде бы мне, но на самом деле основной целью были все, кто просыпается позже шести утра; цветами порадовать хочет меня, но улыбается от того, как зубами скрипит младшая сестра.

Одновременно с этим клинья порой подбивали местные мальчики-лебеди. Как оказалось, после появления полукровки с пророческим даром, который считался выродившимся, некоторые уверились в том, что смешение крови – во благо, и нацелились на свободных человеческих девушек из хороших семей. Таким я отказывала без прелюдии. Что я, племенная кобыла?

И самым беспокоящим меня наглецом, конечно, был господин Арион. Он не пел мне серенады под окном, как Деймос; не выпрашивал свидания, как Монти; не рассказывал о верной лебединой любви, как… я даже имен их уже не запоминаю! Просто появлялся будто случайно – а может случайно? – и ненавязчиво начинал разговор, будто не замечая моей неловкости.

Я посмотрела наконец на Соль. Она была непробиваема. Если хотела что-то узнать, то ей было чхать на все намеки.

Соль была перевертышем из крупных кошачьих, и это было заметно во всем. В ее сонно-цепком взгляде, в том, как она везде с ленцой разваливалась и горделиво оглядывала каждого подошедшего, решая – достоин ли он подойти поближе? В ее непреклонной уверенности в собственном праве, сквозившей в каждом ее жесте, взгляде, слове. Соль была высокой, выше иных мужчин, крупной женщиной с крутыми бедрами, впечатляющим бюстом и густой гривой золотисто-рыжих волос. И она была прекрасна, пусть и не вписывалась в представление о красивых женщинах ни Той, ни Этой Стороны, сколько я могла судить.