Интересно, насколько этот юнец приукрасил?

– О господи… О господи… – шептала Тихея, осторожно обходя тело по периметру, – Как думаешь, он жив?

Я выдохнула, как учил старый герцог, еще раз представляя, как вместе с воздухом из тела уходят страх и волнение. Потом побоюсь, когда буду в безопасности. Внутри все будто заледенело, застыло, мысли замедлились, но стали четче. Руки перестали мелко дрожать, и я перехватила поудобнее кочергу.

– Говори тише, – прошептала я одними губами, – Думаю, он жив.

– А скоро очнется? – уточнила Тиша, делая шаг назад, будто до того была уверена, что он точно мертв.

– Откуда же мне знать?!

– То есть по почкам пока лучше не пинать? – по-деловому уточнила девушка.

Я злобно на нее зыркнула, выражая одним взглядом, что думаю о ее шутках. Господи, пусть это будут шутки!

– Что будем делать дальше?

Вопрос был актуальный. Что дальше? Меня такому не учили, так что я понятия не имела! Моих знаний хватило только на то, чтобы максимально напрячь мышцы, когда нас связывали, очень старательно не перечить и пару раз демонстративно лишиться чувств, чтобы ни у кого и мысли не возникло относиться к нам серьезно. Тихея испуг разыгрывала тоже очень хорошо, а может и не разыгрывала – кто ее разберет? Этого хватило, чтобы связывали нас скорее для приличия, чем всерьез, не предполагая, что мы сами сможем куда-то сбежать, если перед нами не открыть дверь и не выстелить ковровую дорожку.

В общем-то, как сбегать и куда я и правда не знала! Дверь была на замке, ключа у нас не было, взламывать я не умела, а если бы и умела, за стенами – Колдовской Лес, по которому людям ходить не стоит, если только они не решили оригинально самоубиться.

Одно дело – схватить кочергу и уронить ее с размаха на задремавшего похитителя, совсем другое – понять, что делать дальше. Я уже даже не уверена была, что вообще стоило его вырубать. Если выбраться мы не сможем, а он очнется, или вернется его коллега, так сказать…

Я прислушалась, пытаясь понять, не бродит ли второй вокруг дома, и, засунув подальше неуместную жалость, на всякий случай еще раз шмякнула первого по голове железякой. Звук от удара по живой плоти был настолько мерзкий, что меня затошнило. Он дернулся, придушено застонал, заставляя нас обеих испуганно отскочить в угол, но тут же снова затих.

– Надо его связать, – я опасливо сглотнула, вглядываясь в бессознательное тело, боясь даже моргнуть, чтобы не пропустить удар.

– Мы и сами еще связаны! – напомнила Тиша, выглядывая из-за моего плеча.

– Так развязывайся! – шикнула на нее я, – На столе нож – режь! Да не себе – мне режь… Надо его связать, чтобы если очнется, не смог пойти за нами. Нет, боже, куда мы пойдем, мы в Лесу… – в голове нервно заметались мысли, но ничего путного в голову не шло.

Может все-таки стоило сидеть тихо и ждать, пока нас спасут? Я мотнула головой. Нет, взгляд, которым нас наградил колдун, мне очень не понравился. Я не хочу знать, зачем мы здесь. Когда нас вдруг ослепило вспышкой и в следующее мгновение мы оказались на поляне леса… тогда еще я не знала, что лес – тот самый, а иначе, верно, лишилась бы чувств совершенно натурально! В первые мгновения я не почувствовала даже испуга. Было даже забавно – я только моргнула, а картинка вдруг поменялась! Но когда наша охрана, включая нелюдей, вдруг начала валиться с ног, закатывая глаза, страх опалил так, что я забыла, как дышать.

Я еще не успела взять себя в руки и попытаться понять, что конкретно происходит, как уши заложило, а картинка перед глазами начала размываться. Со мной однажды случалось такое, когда на жаре да с перетянутым корсетом мне поплохело. Я тогда не упала в обморок по-настоящему, просто рухнула на колени, но на пару секунд чувств все-таки лишилась. Возвращались они так же по очереди, как и покидали меня, и я нашла это даже где-то забавным. Поэтому так хорошо запомнила. Последней мыслью было, что земля мягкая и удариться сильно я не должна.

А очнулись мы уже здесь. В компании глуповатого громилы, самого обычного человека, и худощавого и высокого, укутанного с макушки до пят так, что не было видно ни миллиметра кожи, колдуна. Только глаза сверкали из-под капюшона, но цвета их в тени я разобрать не смогла. Он-то нас и предупредил, что даже если мы попытаемся сбежать, двери и окна заперты, а дальше – Колдовской Лес, в котором нам, людям, дороги нет. Хотя, если быть откровенной, предупреждал он не меня – принцессу.

« – Наслышан о ваших талантах к побегам, но если не хотите пополнить счет потерянных в этом месте душ, лучше даже не пытайтесь выходить за порог дома…»

Стоило мне об этом подумать, я опять начала корить себя за поспешность. И снова вспоминала, как колдун слишком уж сладко обещал, что если мы будем вести себя тихо, то нас скоро вернут. Что все будет хорошо, нужно только чуть-чуть потерпеть.

– На счет Леса не переживай, – зашептала она мне горячо в ухо, когда уже я свободными руками резала ей веревку, – Я тебя выведу! Наверное… Ну ты главное руку мою не отпускай, ладно? На мне защита. Только никому не рассказывай – это секрет! Но я могу ходить по Лесу, я нас выведу, ты главное руку не отпускай, хорошо?..

Я кивала, продолжая торопливо пилить затупившимся ножом толстую веревку и поглядывать нервно в сторону здоровяка. А вдруг встанет? А вдруг, разозленный болью, накинется, и я даже огреть его не успею. Я снова выдохнула, как учил старый Нельме.

На столе лежал целый моток веревки и мы, проглатывая страх, все-таки подошли к бессознательному здоровяку. Я занесла кочергу над его головой, пока Тиша кое-как его связывала. Тело его оказалось слишком тяжелым, а у девушки от нервов тряслись руки, так что в какой-то момент я плюнула.

– Оставь! Пошли замок ковырять! – она подняла на меня удивленный взгляд, – Он же тоже человек, да? Уж в Колдовской Лес он за нами один не побежит, а если вернется второй, веревки нас не спасут…

– Резонно, – облегченно выдохнула она, дернулась к двери и радостно защебетала шепотом, – Кстати, замки я взламывать училась! У меня, правда, ни разу так и не получилось взломать… Но, знаешь, что-то мне подсказывает, что в этот раз…

Она замерла, замолчав на полуслове. Повернулась ко мне и на ее лице вдруг расплылась улыбка.

– Что? – нетерпеливо спросила я.

– Открыто, – она толкнула дверь, и та без проблем распахнулась.

Я чуть не заплакала от облегчения. В голове скребла подозрительнось – уж больно все удачно. Но оставаться здесь не было желания, так что я покрепче перехватила кочергу и ухватилась за протянутую Тихеей руку.

– «Любые морально-этические нормы начинаются с ответственности за их нарушение…» – зачитывала сестра вслух.

– Почему? – округлила глаза Тея, – Разве не с желания, чтобы всем было хорошо?

Сестра призадумалась. Она всегда так делала, всегда раздумывала над ответом, особенно если вопрос задавала Тея. Как-то раз Тея ей пожаловалась, что отец и матушка всегда отвечают ей, не задумываясь, будто это не важно. Говорят так, как говорят все, повторяют прописные истины и улыбаются по-доброму, но как-то так, что становится неприятно, что она вообще задала вопрос, и спрашивать больше не хочется. А вопросов от этого меньше не становилось.

Тее всего тринадцать, но она уже знает, что она не слишком умна. Рядом со старшей сестрой не заметить было сложно. Тида всего на два года старше, но мама всегда говорит с ней, как с равной, а отец не может ответить ей не всерьез, не смеет отмахнуться. Если Тида задавала какой-то вопрос, он никогда не был глупым и отвечали на него без той самой улыбки.

Нет, Тея вовсе не обижалась! Она же не Метида, так почему к ней должны относиться так же? Но однажды не удержалась, и все-таки в ее голосе проскользнула нотка недовольства в разговоре со старшей сестрой. Сестра тогда на это улыбнулась. Улыбнулась гордо и сказала, что она, Тея, большая молодец, что задает вопросы и правильно делает, что ждет серьезного ответа. Тида и раньше отвечала ей, но после этого разговора всегда давала себе еще времени подумать. Чтобы точно ответить младшей сестре всерьез, а не просто что-то.