– Метида Лилье.

Икел откинулся на спинку стула и прищурился.

– Что Метида Лилье?

– Ее я могу пригласить к себе, – предложил мужчина.

– Вот уж точно нет! – покачал головой лебедь, – Во-первых, она будет жить на нашем острове, потому что…

– Потому что она понравилась Тише? – вскинул бровь мужчина и улыбнулся, – Ну, мне она тоже понравилась. Она приятный собеседник. Я, конечно, не такой миленький, как твоя пара, но почему мое «понравилось» менее значимо? Это дискриминация. Я тоже подам на тебя в суд.

– Можем вместе пойти, – робко предложил полутрезвый мужчина, которого до сих пор так никто и не выгнал.

Икел закатил глаза к потолку. Вот почему даже такие ерундовые вопросы не могут решаться быстро?! Вечно все чем-то недовольны и с каждым надо договариваться! В такие моменты ему хотелось захватить власть, просто для того, чтобы не приходилось договариваться хотя бы с подданными Лебединых Островов. Приказал – и пусть все крутятся и выполняют без лишних вопросов!

– Во-первых, – все-таки снизошел до объяснений Икел, – Она совершенно точно не будет жить с мужчиной, который может скомпрометировать ее одним своим существованием. Нам намекнули, что на нее есть планы – чуть ли не список женихов уже составили… И ни у кого не должно возникнуть сомнений, что она любуется исключительно пейзажами! – он выразительно глянул на собеседника, – А не нелюдями мужского пола.

– Это правильно, – важно покивал мужик, – Нечего наших девок к блуду склонять!

– А я не склоняю, – скучающе потянул Арион, – Просто пообщаться хочу…

– А с таким фасадом и делать ниче самому не надо! – резонно возразил местный житель.

– Во-вторых, – продолжил Икел, – Да – она понравилась Тише. Подавай в суд, если заняться нечем. Мне и дискриминацию простят – никуда не денутся. И, в-третьих… Эта твоя Метида Лилье кажется довольно благоразумной. Говорят же: с кем поведешься! – Икел развел руками, – Вдруг повезет? Я такой шанс не упущу.

– Ну а я больше никого в свой дом не пущу. У меня там дети.

– Эх, мужики, – потянул местный житель, тихонько стаскивая со стола отставленную сыскарями снедь, – Тяжело с этими женами, да?

Икел устало помассировал виски. Уговаривать мужика не закусывать чужой едой ни Икел, ни Арион не стали. Сыскари же не уговорили мужика выйти вон?

– Я еще полчаса назад положил перед тобой список семей, из которых надо выбрать. Половина делегации – просто безобидные людишки, приехавшие на экскурсию! Треть из них вообще никак с политикой не связана. Им до твоих детей дела нет – уверяю! Я тебе сам достану их досье, хочешь? Их надо просто повозить по округам, чтобы они полюбовались местными красотами, поохали над архитектурой и потом пересказали все это своим друзьям по возвращению… Только погоняй русалок, чтоб они не светили перед гостями своими прелестями, я тебя умоляю!

Арион все-таки посмотрел список. Но желания приглашать кого-то в свой дом не прибавилось ни на грош. И вместо того, чтобы думать об этом, из горла сам собой вырвался вопрос.

– Как понять, что ты влюблен?

– Нас, лебедей, боги оградили от таких сложных вопросов, к счастью. Пара и пара! – Икел кашлянул, скрывая усмешку, и повернулся к пьянчужке, – Так что вопрос, полагаю, к вам, уважаемый!

Господин Арион спокойно перевел взгляд на гостя, ожидая ответа.

– Ну… это… – он почесал затылок и нахмурился, задумавшись, – Вот моя жена – коза!

Икел озадачено наклонил голову к плечу.

– Вроде там что-то было про то, что в козу ее превратили мы, разве нет?..

– Да всегда была козой, – махнул рукой мужик, – Богом клянусь! С первой встречи! Только она рот открыла, так я сразу и понял – коза!

– Мне не нужно понять, что женщина коза, – поправил Арион, – Мне нужно понять – влюблен ли я в нее безотносительно прелестей ее характера. Я думаю, что да. А она уверяет, что это я от скуки.

– А я и говорю – очень благоразумная девушка, – покивал Икел.

– Так вот и я о том, – покивал мужик, – Моя, например, у меня характером не вышла, рожей тоже не так чтобы очень, прелести у нее – чем старше, тем сомнительней…

– Вот это любовь, – присвистнул Икел, – А в глаза бы смогли ей?..

– Упаси бог! – вскинулся мужик и снова повернулся к Ариону, – Вот ты найди бабенку помилей да посговорчивей, чем твоя. Уверен – найдется! И если глядя на нее будешь думать о – как там ее? – Метиде Лилье, тогда влюблен.

– А вы так и проверяли? – уточнил Икел.

– Ну да. Нос мне сломала потом моя зазноба… Так что ты, друг, – мужик вполне серьезно нахмурился, – Оглядываться не забывай.

Арион не забыл. И, конечно, оглянулся, чтобы убедиться, что его «зазноба» точно все видит. Дело в том, что ему вовсе не нужно было что-то доказывать себе. Доказать нужно было ей. И показать.

Что он взял паузу, подумал, посоветовался с другими и проверил так, как ему посоветовали. И теперь точно уверен. Какие она еще сможет предложить аргументы против? Какой будет ее реакция? Ему было любопытно. Что она сделает, когда станет не источником пламенных чувств, а их объектом? Когда именно ее спокойствие будет потревожено чужой любовью? Когда ее планы будут рушить, саботировать в угоду чьим-то чувствам?

Нет, в этом не было ни капли злорадства, хотя даже для самого Ариона его мысли звучали именно так. Но он вовсе не желал что-то ставить ей в упрек. Ему просто очень хотелось ее растревожить. Обратить на себя внимание. Может быть даже загнать в угол. Заполнить собой все пространство вокруг. Он едва сдерживался от того, чтобы не спешить, чтобы делать все спокойно и обдумано.

И это все очень, очень сильно отличалось от того, что он обычно испытывал к женщинам, даже самым, казалось, любимым и важным в его жизни.

Он целовал чью-то руку. Чью-то мягкую, белую, красивую руку. Девушка, прехорошенькая, в общем-то, улыбалась ему в той самой мере кокетливо, когда это выглядит мило, а не навязчиво. Ее глаза как-то мягко блестели в прищуре, и в другой день Арион бы может оценил, но сегодня взгляд косил в сторону. Туда, откуда на него посматривала мисс Метида.

– Какая из них? – тихонько прошептала девушка, прикрывая ладонью улыбку, – Должно быть, самая красивая?

– А какая из них, по-вашему, самая красивая? – промурлыкал мужчина.

Девушка звонко рассмеялась.

– Та, что старательно на нас не смотрит, полагаю!

Стоило мне закрыть за собой дверь, я протяжно выдохнула и даже не села – упала в кресло. Покои мне, по просьбе Тихеи, выделили в доме графа Роттера. Это был дом, где она выросла, где она остановилась с господином Икелом и, конечно, он был отлично защищен. Но, откровенно говоря, дом явно требовал ремонта…

Настроение у меня было паршивое. Разумные аргументы даже в собственных мыслях звучали откровенно жалко, блекло. Они ни в чем не убеждали, только раздражали больше!

Господин Арион плотно засел в мыслях. И тем отвратительнее это было, что я, кажется, действительно была права. Никакой влюбленности с его стороны не было.

Вот только, кажется, мне он начинал нравится.

И его невнимание, которое должно бы радовать – угнетало, давило на нервы. Был бы он обычным мужчиной, я бы плюнула на все предложения Ее Величества и сама бы… ну, поухаживала, например? Дала бы понять, что не против попробовать. Приличные леди так, может, и не делают, а я вот разведенная женщина! Что мне терять?

Вот только мимолетный роман меня не интересует, а что еще он может мне предложить? Место в гареме, в лучшем случае? С его стороны это было бы проявлением большой симпатии. Вот только для меня это было бы ужасно.

Я сама не сделаю первый шаг, зная, чем это обернется. Но удержусь ли, если его сделает он? Еще раз? Хотелось бы верить, что да. Но откуда же мне знать, если я сегодня едва ли не зубами скрипела, когда он всего-то позаигрывал с другой! Даже от воспоминания хочется то ли тарелку об стену разбить, то ли заплакать от обиды. Ну почему это так противно?!