– Стойте! – выпалила я и кинулась вдогонку. – Ничего не трогайте и замрите на месте. И факел держите выше. Мне нужно больше света.

В соседнем зале я увидела лишь разбросанные по полу плоские шкатулки, но в следующем помещении было именно то, о чём я и подумала: одна камалистка держала перевёрнутый щит, а вторая сгребала в него россыпи золотых монет, что горой лежали на полу. Сокровищница ненасытных сатрапов! И море золота!

– Так, встали и отошли в стороны, – твёрдо сказала я, беря в руки камеру. – Иризи, Шанти, несите сюда свет.

– Что ты, сестрица? – опешили белоглазые ведьмы, – тебе ничейных монет жалко? Так мы с тобой поделимся, тут на всех хватит. Даже грубиянке десяток монет оставим. А вот оборотень обойдётся. Пусть сам в других комнатках свою добычу ищет.

В общем, мне так и не удалось объяснить двум сектанткам, для чего мне нужен первозданный вид горы золотых монет – когда подоспели мои осветители, пришлось снимать, как девицы гребут золото на щит и даже в подолы. Всё с ними ясно – безнадзорное золото любого ослепит. Как отрадно, что мои спутники не потеряли головы и покорно держат факелы по сторонам от камеры, позволяя мне снимать золотую утварь, что валялась на полу. Чаши, кинжалы, светильники, бусины, серьги в виде ажурных пластин, фигурки котов и баранов. А ещё труха, много трухи.

– Это истлевшие ткани, что висели на стенах, – предположил Шанти, – И одеяния на деревянных подставках. И сундуки. Но за тысячу лет всё истлело, осталось только золото, ничего кроме него.

Похоже, он прав. На каменных стенах сокровищницы нет красочных фресок, и это странно. Видать, в древности, кладку прикрывала драпировка с искусной вышивкой, ничем не хуже настенных рисунков. Но со временем всё рассыпалось в труху, даже сундуки лопнули, и лежащие в них монеты рассыпались горками по полу.

Пока камалистки сгребали на щит свой улов, мы отворили ещё одну решётку и вошли в абсолютно пустой зал. В боковой стене имелась массивная дверь, а впереди ещё одна сокровищница, правда, уже давно разграбленная. Всё, что осталось в ней от сатрапских богатств, так это несколько монет на каменном полу.

Впереди нас ждала ещё одна комната, но в ней тоже не осталось ничего примечательного кроме трухи и ржавых полос металла, явно оставшихся от кованого сундука.

Мы прошли в следующий зал, и в ещё один, пока не оказались в комнатке с золотыми наконечниками копий.

– Мы ходили по кругу, – заключила Иризи. – Выходит, все залы замыкаются кольцом, а за боковыми стенами спрятана ещё одна комната.

– За той самой дверью, что мы не стали открывать, – поняла я.

– Надо узнать, что же там, – поддержал наши невысказанные желания Шанти.

И мы снова начали обходить залы сокровищницы по кругу, пока не оказались в комнатке с разбросанными шкатулками. Деревянные, размером с небольшой ящик, они валялись раскрытыми на полу. И только одна была плотно запечатана.

Шанти озадаченно опустил факел, чтобы подсветить находку, а потом присел рядом с ней и попытался повертеть закрытую шкатулку с красноватым отливом в руках.

– Ты же говорил, – напомнила я Шанти, – что за десять веков всё дерево в этом подземелье рассыпалось в труху. Почему же эта вещица цела?

– Она сделана из муравьиного дерева, – задумчиво произнёс Шанти, – как и зурна, что отгоняет демонов.

– Такая древесина что, не разлагается тысячелетиями?

– Выходит, что так. Ведь муравьиные деревья не растут в Сарпале уже много сотен лет, а моя зурна всё ещё цела.

И он принялся вертеть гладкую шкатулку, выискивая место, где она открывается. Шанти даже потянулся к поясу, где висели ножны и какой-то увесистый мешочек, чтобы вынуть нож и лезвием вклиниться между деревянных элементов.

Внезапно шкатулка щёлкнула, и крышка свободно сместилась вправо. Шанти поставил свою ношу на землю и осторожно открыл её, а внутри оказалась… книга с толстым кожаным переплётом и розоватыми бумажными страницами, полностью испещрёнными мелкими буквами.

– Это же не сарпальский язык, – первым делом подумала я, не встретив в книге ни одного знакомого значка.

– Это древний язык, на котором говорили в Ненасытной сатрапии.

– Ты его знаешь?

– Ну что ты, его теперь не знает никто. Хотя, есть здесь похожие буквы…

Он принялся листать страницу за страницей, внимательно вглядываясь в надписи, а мне пришлось сказать:

– Жаль, что эта книга теперь бесполезна.

– Нет же, Эмеран, – возразил он, – ты только представь, она пролежала здесь тысячу лет и не рассыпалась в прах только потому, что была заперта в ящике из муравьиного дерева. В других комнатах лежат горы трухи. Что, если эта труха когда-то была целой библиотекой? Сотни, тысячи книг стали прахом, десятки, что лежали в этих ящиках, давно стали добычей колдунов, что сюда спускались. И только одна книга осталась. Всего одна. Тем и ценнее каждая её страница.

Внезапно в соседней комнате раздался грохот и металлический лязг – это камалистки попытались поднять щит, полный золотых монет, но не рассчитали силы и опрокинули его на пол.

– Жадность – скверный порок, – тихо прокомментировала Иризи.

И тут из соседней комнаты раздалось жалобное:

– Братец-оборотень, помоги нам, а мы потом тебе тоже поможем.

Шанти их слова только рассмешили:

– Э нет, я вам не братец. Ваши братья обривают головы и отсекают своё мужское естество, а мне мои части тела ещё дороги.

– Ну, оборотень, ты же такой большой и сильный. Что тебе стоит поднять нашу чашу наверх? Пойми, не для себя одних мы это золото забираем, а для наших сестёр в Румелате, что голодают и терпят тумаки от своих опостылевших мужей. Будь у них золото, они бы бросили этих злодеев и стали жить в общине, что всегда сыто накормит их и даст кров женщинам и их детям. Для доброго дела мы хотим унести с собой чашу золота.

– Так ополовиньте её, после вдвоём и унесёте.

Поняв, что уговаривать Шанти бесполезно, камалистки принялись с хмурым видом выкладывать горсти монет обратно на пол, мы же продолжили наш путь и направились к той самой комнате, где осталась запертая дверь.

Тяжёлая, массивная, с коваными элементами, она оказалась такой же деревянной как шкатулки-футляры для книг. Долговечная красная древесина не просто так преграждает проход в потайную комнату. Она призвана скрыть нечто особое. И ушастая мышь сейчас не просто так сидит под ней и ждёт камалисток, что призвали её на помощь.

– Вот оно, хранилище голов, – прибежали в комнату ведьмы.

Не сговариваясь, обе девушки вцепились в ручку и принялись тянуть её на себя, но тяжёлая дверь и не думала поддаваться двум миниатюрным сарпалькам. Неудивительно, что сокровищницу вокруг потайного зала давно разграбили, а вот дверь так и не распахнули. Не под силу это здешним жителям.

Не сговариваясь, мы с Шанти тоже схватились за ручку и принялись тянуть.

С лязгом дверь слегка приоткрылась, а со второго толчка и вовсе плавно начала ползти в нашу сторону. Стоило мне взглянуть на приоткрывшуюся щель у пола, как в ней тут же промелькнул длинный хвост с кисточкой.

– Братец-тушкан указует нам путь, – возликовали сектантки и ринулись к узкому проходу, но я поспешила встать поперёк него и предупредить:

– Сначала войду я со своими спутниками, а вы останетесь здесь ждать, пока мы не выйдем.

– Сестрица, – обескураженным тоном протянула одна из них, – если хочешь себе мудрую голову, бери любую, их там на всех хватит. Хочешь, бери половину нашего золота, мы разве жадничаем?

Да, объясняться с ними бесполезно. Придётся чётко сказать:

– Меня не волнуют ни головы, ни деньги. Я просто хочу осмотреть комнату до того, как вы её разворошите, ясно? Как только я покину её, делайте там что хотите, а теперь моя очередь первой войти в хранилище.

Кажется, мои слова вразумили камалисток, и я беспрепятственно проскользнула внутрь темного помещения, а вслед за мной Шанти и Иризи с факелами.

Мы оказались в круглом зале, абсолютно пустом и безмолвном. Мы опоздали? Его уже ограбили и все вынесли до нас? Странно, но ведь дверь была так плотно заперта...