— Электричества здесь нет? — резко спросил Конрад.

Дворничиха покачала головой.

— И не подметалось лет двести!

— Пусть подметает кому надо! Мне этот коридор не засчитывают! Что мне, больше всех надо!

Несмотря на пыль, висящую в воздухе и перекатывающуюся комками по полу при малейшем дуновении, здесь явственно чувствовался резкий запах сгоревшего бездымного пороха.

Вернулся Бертулис с проводником собаки. Ни о чем не спрашивая, сержант прошел в коридор, пустив собаку на поводке. В другой руке у него был большой, мощный фонарь, освещавший коридор, как фара автомашины. Собака натягивала поводок и, похоже, не только приличия ради.

— Нечасто здесь ходят, — сказал Арнис, внимательно изучая пол.

Никто ему не ответил, так как сержант остановился и уставился в землю недалеко от того места, где коридор сворачивал влево.

На полу лежала гильза от охотничьего ружья, а через несколько шагов вторая. Здесь сильнее, чем раньше, пахло порохом.

Больше ничего не нашли, если не считать очень давно заложенную кирпичом дверь в стене коридора. Свернув налево, коридор выводил на другую лестницу, в другом доме. Она была без лифта, но очень широкая и светлая, с коричневыми полированными дверями, похожими на платяные шкафы. Тяжелая наружная дверь с системой противовесов открывалась легко и бесшумно, а если оставить ее открытой, сама так же мягко и бесшумно закрывалась.

Здесь был переулок, некогда сказочный тихий уголок в самом центре города, а теперь, когда город перенасытился автотранспортом, здесь возникла улица с довольно оживленным односторонним движением и многочисленными пешеходами.

Собака не взяла след ни в начале коридора, ни тогда, когда нашла гильзы, ни сейчас. Не желая, чтобы прохожие разглядывали его и собаку, словно музейные экспонаты, сержант попросил у Конрада разрешении уйти и удалился в оперативную машину.

— Просто удивительно, как этот коридор еще не разнюхали аферисты, — сказал Арнис, прикидывая, сколько домов остается до угла улицы. — Более идеального места и желать нельзя… Что-то похожее есть недалеко от университета. Там приезжих обчищали. Два чернявеньких мальчика прибили на дверь коридора квартирный номер, приспособили ключ и даже табличку с фамилией приладили. Уже около двадцати ковров сумели «продать» узбекам из туристического поезда, когда я их взял. Один постучит в дверь, второй, в майке, лицо в мыльной пене, высунется в дверь, хозяина квартиры изображает, а бедные узбеки, рот раскрыв, терпеливо стоят перед дверью, ждут, когда им вынесут обещанный ковер или деньги.

— Надо искать машину, — сказал Конрад. Как будто он из рассказа Арниса ничего не слышал.

— Почему именно машину?

— А потому, что в моей практике еще не было случая, чтобы убийца с ружьем под мышкой спокойно шествовал к трамваю! — отрезал Конрад.

И как он сразу не подумал о коридоре? За каким чертом этот коридор вообще сделан? Будь здесь место для какой-нибудь подпольной явки или конспиративная квартира, так здесь бы уже давно висела мемориальная доска. А будь здесь… Судя по площади, оставляя такой коридор, хозяин терял почти целую квартиру.

Когда Конрад и Арнис вернулись во двор, труп уже увезли и кровь засыпали песком.

— Я еще нужна? — нетерпеливо осведомилась дворничиха.

Конрад ответил, что ей придется идти вместе с ними осматривать и опечатывать комнату убитого.

Криминалист достал из портфеля два полиэтиленовых мешочка с найденными в коридоре гильзами и показал Арнису.

— Похоже, что ружье не новое, бойки здорово сбиты.

— А что с отпечатками?

— Нет.

— Теперь все дошлые, да и перчатками каждый может обзавестись.

— Не было перчаток. Или брался за ручку через носовой платок, или потом вытер. Что тебя еще интересует?

— Пока что ты и сам немного знаешь.

— Думаю, что до вечера я дам свое заключение. Занесу Конраду.

Машина выехала со двора, а Конрад Ульф, приказав Бертулису узнать, в каких квартирах в момент выстрела находились Люди и что они могут показать, вместе с дворничихой и Арнисом пошел в квартиру Рудольфа Димды.

Пока дворничиха звонила в дверь, Конрад все смотрел на коридор и пытался понять, как он возник и почему сохранился. Такой уж он был дотошный, не уймется, пока не узнает что хочет, и не уснет, если не удастся узнать. Вечером, придя домой, он долго изучал старые планы Риги и своды земельных участков. Наконец нашел, что искал, но это устроило его лишь частично — против номера земельного участка с обоими домами значилось: «Унаследовано семейством Бас». Ага, значит, оба дома выделены из какого-то наследства и завещаны каким-то Басам, стало быть, у них был один владелец. Может быть, в завещании даже было сказано, что оба дома надо соединить коридором, чтобы лучше за ними присматривать? По заложенной двери ясно видно, что коридор возник позже, а не во время постройки дома. Поди знай, сколько у этого старца завещателя осталось ума, но если он написал, что коридор нужен, то закон требовал, чтобы ты его непременно проделал…

Дальше этих размышлений Конрад в тот вечер не продвинулся, и прошло еще два года, прежде чем он наткнулся на информацию, которая могла удовлетворительно объяснить происхождение коридора. Его внучка, которая вошла уже в тот возраст, когда девицы начинают интересоваться модами, как-то заговорила об этом, и он решил показать ей, как основные линии фасонов повторяются в определенной последовательности. Чтобы все было наглядно, он разыскал в своей обширной библиотеке комплекты старых журналов, и вместе с внучкой они принялись листать их — предпоследние страницы и тогда, так же как и сейчас, предоставлялись откровениям диктаторов моды. И, листая эти страницы, он наткнулся на небольшую заметку, в которой упоминался номер дома, где был застрелен Рудольф Димда.

После первой мировой войны лотоклубы были довольно выгодным предприятием и процветали вроде игорных домов в Монте-Карло. Вначале доходы шли в кассы различных благотворительных обществ и для поддержания профсоюза актеров, но потом игра так распространилась, что по решению сейма лотоклубы закрыли. Только желающих играть было много, и предприимчивые дельцы стали создавать тайные клубы, чтобы не упускать деньги, которые сами текли в их карманы. Так продолжалось до конца двадцатых годов, и именно благодаря этому игральному азарту и возник коридор…

Дверь открыла старая низенькая старушка с седыми волосами и заплаканными красными глазами, а за нею виднелся тот самый молодой человек в инвалидной коляске. Лицо его казалось еще бледнее, чем внизу, во дворе.

— Это из милиции, — сказала дворничиха, и голосом ее вещала сама власть.

Старушка молча отошла в сторону, пропуская дворничиху, Конрада и Арниса в коридор, который резко разделял квартиру надвое.

Квартира выглядела довольно странно: справа, сразу же от входа, тускло отсвечивали створки широкой двери с матовыми стеклами, по краешкам которых были выгравированы цветы с длинными стеблями. По другую сторону коридора — дверь в другую комнату и только потом кухня и прочие удобства.

— Раздевайтесь, — предложила старушка, указав на вешалку.

Конрад и Арнис поблагодарили и повесили свои пальто, но дворничиха не пожелала следовать их примеру. То ли решила, что пребывание здесь будет кратким, то ли хотела подчеркнуть, что не доверяет этим людям. Старушка сделала вид, что больше не замечает ее.

— Мы должны осмотреть комнату Рудольфа Димды, — объяснил Конрад. — Ключ у вас есть?..

— А мы здесь ничего не запираем… Пожалуйста! — И старушка распахнула двустворчатую дверь.

Комната очень просторная, метров сорок, не меньше. И с первого взгляда видно, что здесь живет фотограф. Дальний угол у окна даже выглядит небольшим ателье — на стене ослепительно белый экран, а перед ним трехножные металлические штативы с мощными лампами и рефлекторами, в которых отражаются окружающие предметы. Из-за сферической поверхности рефлекторов предметы эти теряли свои истинные пропорции: довольно пролежанный диван неимоверно вытянулся, а письменный стол, на одном конце которого стояли фанерные картотечные ящики, так вымахал в высоту, что напоминал небоскреб.