— Вадим Петрович… — услышал он за спиной.

Шаронов оглянулся: на берегу стоял прораб Тихомиров и рядом с ним румяный коренастый пограничник; накинутый плащ скрывал его погоны.

"Кто это? Офицер или солдат?" — тревожно подумал Шаронов.

— Вот… товарищ лейтенант… с заставы.

— Сейчас…

Шаронов вышел на берег, осторожно собрал пробу в полотняный мешочек, завязал его. Затем вытер тряпкой воспаленные, красные кисти, протянул офицеру руку, представился:

— Шаронов, начальник поисковой партии.

— Лейтенант Климов. Прибыл по сигналу… Следователь будет через несколько дней.

Вадим Петрович пристально глянул на пограничника, кадык его нервно дернулся.

— Замени меня, — приказал Шаронов прорабу и кивнул на лоток; затем предложил лейтенанту: — Отойдем в сторонку, потолкуем…

Пошли к небольшому переносному навесу, сели на пустые ящики.

— Курите?.. — с надеждой спросил Шаронов.

— Нет.

— Жалко… А то мои промокли… — Вадим Петрович приподнялся, посмотрел, как Тихомиров начал промывать очередную пробу, снова недоверчиво зыркнул на лейтенанта: — С какой миссией прибыли?

— Выяснить обстоятельства преступления… — Климов кашлянул и для солидности добавил: — В целях охраны границы…

— Вот как? — Шаронов удивленно вскинул брови. — А я думал, сейчас заломите нам руки и поведете под конвоем.

— Такого указания не было.

— И на том спасибо… — Вадим Петрович облегченно вздохнул. — Ну что ж… выясняйте…

— Скажите, вы… кого-нибудь из своих подозреваете?

— Любой мог угробить! — спокойно заявил Шаронов. — Дрянь народ…

— Не понял.

— Тужиков — бывший уголовник. Ему это дело оформить — пара пустяков… А Петя Никишин — ординарец начальника нашего управления товарища Власенко. Он ко мне специально приставлен, так сказать, для досмотра… Из стратегических соображений тоже мог…

— Как это?

— Пояснить? — Губы Шаронова вытянулись в узкую нитку, подбородок обострился. — Вы знаете, что такое для геолога найти золото?..

Золото требует интуиции, удачи… Я несколько лет доказывал, что здесь оно есть… В управлении надо мной смеялись, товарищ Власенко лично говорил: заболел "золотой лихорадкой". С большим трудом я пробил эту разведку… И что же?.. — Вадим Петрович распахнул куртку, достал из-под нее планшет с картой. — Вот, смотрите… Это линии шлиховых проб, распределения золотых «знаков»… Контуры россыпи почти определены… Но мало того, как раз в ту роковую ночь я понял: здесь не просто россыпь… Здесь золотоносный узел! Там… — Он указал рукой на холмы, откуда текла река. — А это уже открытие мирового значения… И Петя Никишин все рас-пре-крас-но понимает… Он быстро смекнул, что будет с его шефом, когда в министерстве всплывут стенограммы наших заседаний, на которых я бился лбом, отстаивая свою идею… Но сейчас мы имеем один явный результат — труп промывальщика Мохова… Пролитая кровь проявит свою магическую силу… Считайте, эта карта залита ею… Хотите, я вам расскажу, что будет в ближайшие дни?.. Нашу разведку ликвидируют, меня на несколько лет отстранят от поисковых работ. А на следующий год сюда нагрянет товарищ Власенко! И блестяще подтвердит свои "гениальные догадки"!.. Так-то!..

Климов с изумлением выслушал этот монолог. Он недоверчиво всматривался в лицо Шаронова, не понимая, разыгрывает тот его или говорит серьезно? Вадим Петрович смотрел на него как сфинкс.

— Думаете, Никишин мог из-за этого пойти на преступление? — тихо спросил Климов. — Что-то не верится…

— Вы военный, значит — карьерист… Должны понимать!

Климов обиделся:

— Почему вы решили, что офицер обязательно карьерист?

— А что еще могло привести вас в армию? По виду вы парень городской, культурный… Или у вас папа маршал?

— Нет. Мой отец — врач… А службу свою я люблю. Такое явление вам известно?

Шаронов криво усмехнулся.

— За что, если не секрет? Что она вам дает?

— А за что любили свою работу Ушинский, Макаренко, Сухомлинский?.. Любой офицер, кроме всего прочего, — педагог… Или организатор воспитательного процесса… Каждый год ко мне приходят молодые ребята из деревень, из аулов, из поселков… А через два года я верну Родине настоящих мужчин — разве это не святое дело?

Шаронов облизал обветренные губы, прищурился, спросил:

— Вы сколько служите на заставе?

— Месяц.

Геолог рассмеялся, потом спросил:

— Как ваше имя, отчество?

— Владимир Николаевич.

— Давайте, Владимир Николаевич, заниматься своим делом. Я вам еще нужен?

— Нужны, — властно произнес лейтенант. — Расскажите, при каких обстоятельствах вы обнаружили тело Мохова?

— Я вам уже говорил: этой ночью у меня мелькнула догадка о золотоносном узле. Своего рода озарение… Понимаете?.. Характерные геологические особенности района, карта шлиховых проб — все это жило во мне, терзало, мучило… И вдруг я понял почему!.. Я был очень возбужден… Хотелось как-то успокоиться, проверить свои доводы… Надел куртку, вышел, долго ходил вдоль берега. Вернулся — в палатке лежит человек. Он был еще теплый… Я посмотрел на часы — без десяти минут два… Что еще? Замочек на сундуке был сорван. В руке Мохов держал самородок… Ну, это вы, наверно, знаете? Вот, пожалуй, и все…

— Когда выходили, ничего подозрительного не заметили?

— Нет. Все спали, день был тяжелый… Я сам падал от усталости.

— Потом вы пошли в большую палатку, подняли Тихомирова?..

— Да.

— Все были на месте?

— Я уже говорил: дрыхнули без задних ног…

— Как отнеслись люди к такому необычному происшествию?

— Спокойно. Народ суровый, без эмоций.

— Вы обращали внимание, у Мохова с кем-нибудь были сложные отношения?

— Повторяю, народ своеобразный… Джека Лондона читали?

Климов утвердительно кивнул.

— Вот… Значит, представление имеете… Любой из них мог его угробить. Даже Тихомиров… Он мужик себе на уме…

Спотыкаясь о крупную гальку, Климов брел по долине к тому месту, где кончалась линия воронок. Там здоровенный детина долбил ломом землю.

Лейтенант был недоволен предыдущим разговором. Во-первых, сам Шаронов ему не понравился — злой какой-то, дерганый. Но не это главное… Климову показалось, что Вадим Петрович не до конца был искренним, что-то не рассказал — утаил…

Между тем детина вставил в лунку красный патрон, вкрутил взрыватель; выполняя правила техники безопасности, огляделся по сторонам и увидел Климова. Он смахнул пот со лба, стал терпеливо ждать, когда тот подойдет.

— Здравствуйте… Я лейтенант Климов.

— Здравия желаю, товарищ лейтенант! — сверкнув крупными зубами, ответил богатырь. — Моя фамилия Никишин… Петя… Руку протягивать не буду: зело грязная… — Никишин снова улыбнулся и добродушно сказал: Вас, товарищ лейтенант, еще там… на заставе, приметил. Я ведь тоже в пограничниках служил, в Среднеазиатском округе. Так что закален жгучими песками.

— Вот это замечательно, Петя, что вы бывший пограничник! — искренне обрадовался Климов. — Это подарок судьбы! Давайте мы с вами, как воины границы, обсудим оперативную обстановку?

— Давайте… — покладисто согласился Никитин. — Только сначала я «ахну» этот шурф, потом у меня по плану перекур. Тогда, стало быть, и поговорим. Ладно?

— Ладно… — Климов тоже улыбнулся и про себя подумал: "Все-таки Шаронов молодец! Личный состав свято блюдет дисциплину".

Никишин завел лейтенанта за большой валун, крутнул ручку машинки. Хлопнул взрыв, брызнули по сторонам комья грунта, запахло кислой гарью.

— Ну, вот и все, — трагическим тоном сказал Никитин. — Слушаю вас, товарищ лейтенант, очень внимательно.

— Как вы думаете, Петя, кто убил Мохова? — Климов старался уловить, какие чувства пробудит в собеседнике этот вопрос.

Никишин сунул руку под капюшон, почесал затылок. Шерстяная шапочка сдвинулась, из-под нее выползла потная прядь морковно-рыжих волос.

— Черт его знает, товарищ лейтенант! Ума не приложу! Может, кто со стороны? Хотя кто же? Разве медведь… — Петя достал из кармана кубик сахара, предложил: — Хотите?.. — Климов отказался; Никишин бросил сахар в рот, заложил за щеку, посасывая, сказал: — Мохов этот… скрытный мужик был, жадный. Я его не любил!