Сперва враг открещивался от всего. Пожимал плечами, изображал недоумение, разыгрывал обиженного.

Обличителем выступила Шапошникова. Она вполне овладела собой. Спасибо Бахаревой — поддержала ее в минуту слабости.

Негодяй еще цеплялся за свою маску. Он вертелся, запутывал, лгал. Он уверял, что переменил свое немецкое имя во время войны, из патриотических побуждений. Козырял благодарностью, полученной от командования за доставку чертежа «Росомахи». Твердил, что знать не знает ни о каких взрывах на минном поле.

— А почему вы спрятали сапоги? — спросил я в упор и увидел, как он отшатнулся.

— Сапоги? — выдавил он. — Какие?

— Вспомните, — сказал я. — На другой день после взрыва вы были в избушке Хаттоева.

— Я не был там.

— Закатайте-ка штанины на ногах, — сказал я. — До колен закатайте.

Он побелел.

Пальцы плохо слушались его или он медлил нарочно, чтобы оттянуть время, придумать очередную ложь. Наконец на правой ноге открылся фиолетовый рубец, залепленный посредине пластырем.

— Вот, — сказал я, указывая на это. — А вы говорите, что о взрыве вам ничего не известно.

Постепенно, под тяжестью улик, он сознался и в шпионаже и в намеренном убийстве Василисы Бойко.

Теперь его охватил страх. Он решил выторговать себе жизнь и заявил, что, если его пощадят, он выдаст весьма крупного преступника.

Я предупредил: судьбу его будет решать не следователь, допрашивавший его, а суд. Но, несомненно, полная откровенность может смягчить приговор.

Он попросил бумаги, чернил и написал пространное заявление.

Да, он Артур Вандейзен. Отец его происходил из Германии, из города Ольденбурга, из голландско-немецкой семьи. Сам Артур родился в России. Известные лесопромышленники Вандейзены — его дальние родственники. В год смерти отца, служившего в архангельской конторе фирмы Вандейзен, а потом принявшего советское подданство, Артур окончил музыкальный техникум. Затем он поступил в оркестр театра оперы и балета во Львове. Там Артура застала война. От призыва в Красную Армию он уклонился, перебежал к гитлеровцам и встретился с штурмбанфюрером Генрихом Вандейзеном. Наследник фирмы, смытой с лица земли революцией, Генрих занимал важный пост на северном участке Восточного фронта. Направленный в шпионскую школу, Артур обучался там, готовился к переходу на нашу территорию.

Из числа советских людей, захваченных в плен, Генрих выбрал одного, внешностью и возрастом сходного с Артуром. Пленный был расстрелян, Артуру вручили его документы, сообщили биографические данные. Так Артур Вандейзен стал Ляминым.

Когда он вошел в роль, свыкся с новым именем, его направили в лагерь Ютокса под видом заключенного. Генрих предложил ему организовать побег из лагеря и наметил спутницу — черногорскую уроженку Шапошникову. Для отвода глаз Артуру дозволялось подговорить еще несколько человек.

Среди них была девушка, называвшая себя Анной. Выпускать ее, однако, не входило в расчеты гитлеровцев. При побеге Анну и еще четверых поймали. Она успела передать Артуру кисет, в котором была спрятана схема важного узла сопротивления «Росомахи», вычерченная на папиросной бумаге и скатанная в комок. Кисет был очень грязный, с землей почему-то. Поразмыслив, он сообразил, что документ послужит ему на пользу. Легче будет обосноваться в Черногорске, приобрести доверие.

Жить в Черногорске скромно, ждать сигнала — так предписал Артуру штурмбанфюрер Генрих Вандейзен, посулив внушительные блага в будущем за усердие.

Война кончилась, а Генрих так и не дал сигнала. Не разделил ли он участь многих других военных преступников? Эта мысль огорчила Артура, но вместе с тем и успокоила: он пустил корни в Черногорске, потрясений и опасностей не искал.

В позапрошлом году Артур отдыхал по путевке в Заозерске. Дни проводил на рыбалке. Шеф когда-то советовал ему посещать с удочкой уединенные места, удобные для беседы с глазу на глаз. Артур не сразу последовал этому совету, но постепенно втянулся.

По соседству с ним удил еще один рыболов. Он подошел к Артуру, назвал его настоящим именем и передал привет от Генриха Вандейзена.

Артур страшно перепугался. Вдруг ловушка! Незнакомец назвал себя, и Артур, приглядевшись, узнал его. Это был штурмфюрер Граве, подчиненный Генриха.

Граве передал Артуру пачку денег и сказал, что новые хозяева платят лучше, чем Гитлер. Артур несколько пришел в себя. Затем он получил от Граве план минных полей и укреплений «Росомахи» и выслушал задание.

Траншеи, отмеченные на плане крестиками, необходимо взорвать. В свое время этого не сделали, и Генрих имел большие неприятности…

Еще в Ютоксе до Артура доходили слухи о «тайном оружии», якобы готовившемся на «Росомахе». Генрих ничего не объяснил ему. Это-де высшая государственная тайна, доступная очень небольшому кругу лиц. То же самое ответил на вопрос Артура и Граве. Он прибавил, что новые хозяева еще более заинтересованы в «Росомахе» и не поскупятся на награду, когда поручение будет выполнено и Артур вернется за границу.

Артур спросил, когда его собираются вернуть. Граве не мог указать точный срок. Это будет зависеть от обстоятельств. Возможно, сам Генрих явится и возьмет Артура туда. О прибытии Генриха Артур будет предупрежден зарубкой на косяке хутора Бадера. Надо только позаботиться о том, чтобы посланный не мог никого выдать.

Так была решена судьба Бадера. Артуру надлежало подложить мину там, где Бадер закопал свое добро.

Как только на косяке появится условленный знак, Артур должен отправиться в Заозерск и посвятить все дни рыбной ловле.

С этим Граве откланялся и ушел, звякая ведерком с наживкой. Больше Артур его не видел.

Бадер пришел в этом году, в конце мая. Заприметив метку, оставленную им, Артур понял: Бадер сделал свое дело, замолчал навеки, а в Заозерске Артура ждут. Он взял несколько дней в счет отпуска, запланированного на июль, и отбыл в Заозерск. Там, у тихой заводи, под утро, к Артуру, ловившему карасей, подошел пожилой мужчина, тоже с удочкой. Это был Генрих Вандейзен собственной персоной.

Он первым долгом осведомился, как Артур себя чувствует.

Артур ответил, что настроение у него неплохое, опасности нет. Хутор Бадера посещается очень многими рыболовами и охотниками. Убитого Бадера пограничники, конечно, нашли, но подозревать его — Артура — нет причины.

Артур порадовал своего шефа также взрывами, учиненными на «Росомахе». Генрих дал Артуру деньги и объявил: наступает последний, решающий этап операции. Затем — переход границы, награда, отдых.

Договорились так: в июле Артур приедет в Заозерск в отпуск, они вместе направятся на «Росомаху» и всё закончат. Но перед этим Артур взорвет еще цепочку мин. Нельзя оставлять огрехи. Ведь близится разминирование «Росомахи», она вся будет открыта для людей и, если хозяева узна́ют, что их приказание недовыполнено, плохо дело! Лучше не ссориться с ними. Тем более — взрыв в такой глуши не привлечет внимания.

Артур согласился. Да, на минах нередко подрываются лоси, медведи и другие звери, «Росомаха» то и дело грохочет и к этому привыкли. Правда, то что офицер пограничник завел с ним речь о Ютоксе, встревожило его. Но ненадолго. И Артур даже не рассказал об этом шефу. Верил в свою ловкость и неуязвимость. И предвкушал милость хозяев.

Он взорвал и последнюю траншею. Осколок царапнул его, он перевязал ногу, добрался до избушки Хаттоева, сменил обувь и пошел домой, в Черногорск. Рана была пустяковая, но она показалась Артуру плохим предзнаменованием. Он суеверен, боится цифры тринадцать, своим числом считает семерку. Дорогой он на всякий случай спрятал в лесу, под буреломом, свои сапоги. Отсчитал седьмое дерево от тропы и спрятал.

Нервы шпиона начали сдавать. И новый удар ждал его.

Он уже двигался в Заозерск. По пути — опять-таки под влиянием усилившейся в нем тревоги — он сошел на полустанке. Не то чтобы его тянуло к хутору, где погиб Бадер. Нет, понадобилось выяснить, всё ли спокойно на озере и в окрестных лесах, сняты ли пограничные наряды, можно ли будет ему и Генриху пройти этой местностью к «Росомахе» или надо избрать другое направление.