Все ожили, развеселились. Появился глиняный горшок с двумя ручками — круговая чаша. Бывалые воины оказались впереди. Они расчесывали пальцами бороды, стали кольцом вокруг костра. Молодежь с поясными кружками сгрудилась сзади, как того требовал обычай.

Клатис, как самый старший, засучил рукава, налил чашу до краев, прошептал молитву Альвдис и первый отпил половину. Передал соседу. Пошла круговая. Пока чаша вернулась, Клатис успел налить кружки молодым.

У других костров происходило тоже самое. Воины пили и разговаривали, высказывали предположения о завтрашней «работе».

— Пей, воины тьмы! Завтра штурм будет!

Имперцы чутко вслушивались в невнятную молвь и крики в стане врагов. Услышав дикие напевы, с презрением в голосе переговаривались:

— Варвары любят пьянствовать!

— Они любят пить и спать!

— Жадны к пище и питью, свирепы в гневе и ленивы в работе!

— Да поможет нам Жгущий и его Огненосная Свита!

Протяжно перекликались сторожевые на башнях:

— Слушай!..

— Слушай!..

Однажды утром имперцы увидели, что осаждающие предпринимают что-то новое. Тысячи воинов таскали камни и землю в полах кафтанов. Другие мечами рыхлили грунт.

— Насыплем высокий вал! — кричали распорядители работ, панцирные командиры. — Вровень со стенами!.. И с этого вала побьем имперцев камнями и стрелами, а потом на стены взберемся!

Воины поняли и вначале взялись за работу очень рьяно. Но грунт оказался крепкий, каменистый, копать его было трудно. Мечи зазубрились о кремни.

Осажденные поняли замысел врагов и встревожились. Открыли стрельбу из катапульт, но камни приносили мало вреда землекопам, рассредоточенным на большом пространстве. Воины тьмы насмехались над усилиями имперцев, кричали им различные ругательства и продолжали насыпать вал.

Неожиданно вторые ворота города растворились и выехала густым строем имперская конница. Впереди на гордом лихом коне скакал Нерений, картинно держа меч над головой. Сзади стройными рядами красовались на галопе панцирные всадники, все без копий, с обнаженными мечами.

Конница налетела на работающих воинов быстрее бури и начала рубить их на глазах у всего войска. Они действовали дерзко, по загодя разработанному плану, основанному на внезапности и беспечности «варварской» натуры.

Ни Эидис, ни Сильтия не потрудились выставить дежурные вооруженные группы для отражения вражеских вылазок. Самонадеянные южане не допускали, что имперцы посмеют выйти из-за спасительных стен и не предвидели нападения.

Тем удивительнее было опустошительное появление конницы, прекрасно вооруженной и дисциплинированной. Молодые воины с азартом секли головы кое-как вооруженным строителям.

Лихая молодежь мчалась вдоль стен, сверкая доспехами, отмечая свой путь десятками окровавленных трупов. Внезапно они повернули к шатру Ведущих, чем усилили общую тревогу и сумятицу.

Панцирная пехота, прекрасно вооруженная и обученная, была далеко и никак не могла успеть к месту битвы вовремя, еще и с тяжелыми доспехами.

— К оружию, воины тьмы!..

— Защищайте полководиц!..

Вокруг шатра образовалась толпа молодых бедных воинов. Лагерь стал походить на потревоженный муравейник. Воеводы тщетно пытались навести порядок в рядах своих подчиненных. Те бежали, кричали, пускали без толку стрелы, ловили коней, вскакивая им на спины, не сняв с конских ног путы. Новичок не поверил бы, что эти люди только сутки назад храбро штурмовали город.

Креол ругался и плевался.

— В рядах молодежи нет порядка! Это просто толпа темных людей, она не знает правил войны!..

Эти слова были обращены к Хеймнонду, спешившему к шатру.

— Ты прав, — ответил он на ходу, — Посмотри, даже прикомандированные к валу побросали лопаты и заступы и бегут сейчас к своим шатрам, чтобы скорее вооружиться мечами и копьями. Но пока они бегают, враг исчезнет так же, как и появился.

Наиболее готовыми к отражению вылазки оказались легковооруженные воины, приставленные к оставленной на всякий случай сотне лошадей. На неоседланных конях, без доспехов, но с копьями наперевес они с дикими воплями устремились вслед за имперцами.

Впереди мчался на вороном коне Клатис, размахивая секирой.

Нерений считал минуты, зная, что замешательство врагов временное и через несколько мгновений на его отряд обрушатся не сотни, но тысячи воинов.

Его отряд уже описал дугу и возвращался к воротам, когда их стали настигать воющие всадники на взбесившихся от ударов и окриков лошадях. Враги не встретились, но скакали в одну сторону, постепенно сближаясь.

Нерений сообразил, что преследующие их всадники могут ворваться на их плечах в город, начнут свалку, а за несколько минут замешательства подоспеют и остальные, и тогда… Об этом «тогда» было страшно подумать!

Поэтому глава городской стражи принял смело решение.

Со стен доносились крики защитников, которые все высыпали к бойницам, словно в ожидании штурма.

Сколн с пересохшим горлом следил за всадником на белом коне, так же как Лесан, не спускал глаз с другого, в золоченых доспехах. Их сыновья сейчас были в том отряде и отцы трепетали за жизнь своих детей.

Их беспокойство стало нарастать, когда началось перестроение конницы. Нерений отделил первых три ряда воинов и с ними ударил навстречу врагам, рассчитывая задержать их, пока остальные въедут в ворота.

Крики на стенах усилились. Произошла короткая, но жаркая схватка. Молодые имперцы рубились с ожесточением. От вражеских ударов их спасали панцири и шлемы, которых не было у врагов. Это и здесь решило сражения в пользу защитников.

Нерений сшибся с Клатисом. Воин тьмы нанес удар топором по шлему противника. Глава стражи на мгновение потерял ясность сознания. Конь понес его в сторону, откуда уже показались разрозненные группы пеших воинов.

Кто-то догнал Нерения и схватил его коня за повод. Они скакали рядом, стремясь к воротам. Но Клатис снова налетел на них. Щит воина, спасшего Нерения, разлетелся вдребезги от мощного удара топора.

Обезумевшие кони несли всех троих прямо к воротам. Еще удар — и всадник свалился в грязь с разрубленной головой. Его конь жалобно заржал и побежал вдоль стены. Нерений чувствовал слабость и не мог отразить страшные удары Клатиса.

— Крепись, Нерений! — кричали со стены.

Ворота открылись с надсадным ржавым скрипом. Всадники ворвались в город. За ними на всем скаку влетела Нерения. Он еле держался за гриву, свесившись головою ниже седла. Вместо лица у него было видно сплошное красное пятно, из которого хлестала кровь.

Разделавшись с двумя противниками, Клатис повернул коня под стеной в тот самый момент, когда ворота успели закрыться. Но мстители на верху не дремали. В смелого витязя посыпались стрелы. Нагнувшись к шее коня, он помчался прочь, но не успел отъехать далеко. С десяток стрел вошло ему в спину.

«Эх, забыл надеть панцирь!» — подумал воин и стал валиться с седла. Его подхватили свои, он был еще жив, пока его несли к шатру, и умер, не успев сказать последнее слово своим друзьям.

Он лежал в окружении воинов, молодых и поживших на свете, опытных рубак и впервые взявших в руки меч. Лежал на разостланном плаще, могучий и красивый даже после смерти.

Можно было подумать, что он уснул. Воины плакали и в ярости грозили имперскому городу оружием.

После вылазки работы по сооружению вала приостановились. Причиной этому явился не страх перед вражеской конницей, но неумение большинства воинов долго и сосредоточенно работать. Вражеская вылазка дала повод для роптания и отказа от дальнейших работ.

— Разве можно насыпать такую гору — вровень со стенами?..

— Мы пришли сюда не землю копать, а воевать!.. Вот занялись не тем, чем надо, и получили от имперцев оплеуху. Воинов нужно держать под копьем, а не с лопатой в руках!

Тяжело вооруженные воины, привыкшие к безделью, роптали более других. Они отошли к своим шатрам, стряхивали пыль с одежды и на чем свет кляли флардцев, считая, что если бы не они, до такого бы не дошло.