Нальвийка выбрала столик недалеко от бара, почти в самом центре зала. Новых людей почти не появлялось, и девушка скучала в ожидании обеда. На двух из трех занятых столиков на нее обратили ровно ноль внимания. Косые взгляды в ее сторону бросал лишь сидящий у самой стены мужчина в куртке из стеганной кожи и серых брюках. На его столе не было ничего, кроме полупустого стакана с темным мором и стоящего рядом пузатого бочонка. Из него торчал деревянный ковшик, которым мужчина время от времени наполнял опустевший стакан. Впрочем, этот человек не выглядел подозрительно, поэтому всякий интерес к его персоне у нальвийки вскоре пропал.

Через десяток минут миловидная официантка принесла глиняную миску с ароматной дымящейся ухой. Ее поверхность была густо засыпана измельченным укропом и петрушкой.

Когда миска оказалась пуста, нальвийка откинулась на спинку удобного стула. Почти сразу же принесли блюдо с двумя здоровыми индюшачьими ножками, дымящимися посреди источающего приятный аромат соуса с мелко нарезанными томатами и чесноком. Еще через минуту рядом стоял железный чайник и фарфоровая чайная пара. Когда на блюде остались только косточки, а нальвийка наслаждалась последней чашкой прекрасного напитка, что-то начало происходить. С улицы послышались отдаленные и приглушенные стенами таверны крики. Протирающий стаканы за стойкой хозяин обеспокоенно заозирался и исчез на кухне. Единственные оставшиеся в зале кроме нальвийки и допивающего последний стакан мужчины, торопливо покинули стол с недоеденной снедью и поспешили за работниками на кухню, на ходу отстегивая кошельки от поясов.

Когда непонимающая в происходящем ничего нальвийка, нахмурив брови, собиралась пойти на кухню вслед за всеми, недавно находящимися в этом зале, дверь таверны распахнулась и тяжело ударилась о бревенчатую стену. В таверну ввалились четверо раскрасневшихся мужиков в забрызганной кровью рваной одежде. Главарь окинул лихим взглядом зал и с безумной ухмылкой направился прямо к нальвийке. Остальные последовали за ним.

— Что это такая красотка сидит одна, а? Пойдем, прогуляемся с нами. — Прокаркал главарь, перемежая слова с пьяным хохотом.

Схватив нальвийку за плечо, попытался силой потянуть за собой, однако девушка сбросила его руку и отскочила назад, хватаясь за кинжал.

— Э, а девчонка-то с гонором! Мне такие нравятся. — Главарь небольшой банды коротко заржал, подался вперед и снова потянул руку к девушке.

Нальвийка молниеносно выхватила длинный кинжал и полоснула наглеца по ладони и запястью. Отупевший от алкоголя разбойник тупо уставился на длинную красную полосу на руке, на пол капала кровь. Мужик взвыл от боли и прохрипел:

— Тащите эту тварь сюда!

Трое других тут же принялись обходить ее с трех сторон со злобным оскалом на лицах. Один приближался спереди. Нальвийка размашисто взмахнула кинжалом в воздухе прямо перед его глазами, но разбойника это не очень смутило. Тогда она замахнулась для выпада, метя в плечо, но грубые руки обхватили ее сзади. Нальвийка хотела вонзить кинжал в ногу державшего ее, однако тут подоспел третий и выхватил оружие из ее рук. Она попыталась ударить второго затылком в лицо, но когда дернулась, его головы там уже не было.

Второй и третий завернули ей руки за спину и схватили за волосы для верности.

— Теперь порыпайся, сука! — зло бросил первый.

Она только сейчас заметила слетевший неизвестно когда капюшон. К ней подошел главарь.

— Не часто к нам остроухих заносит. Уж я тебе объясню, как плохо ссориться с людьми, мразь! — Иступленно заорал он и протянул руку, чтобы сорвать с нальвийки одежду.

Она смачно харкнула ему в лицо и от души пнула в коленный сустав с внутренней стороны. Урод взвыл и одновременно с этим двое державших ее разбойников сильнее скрутили руки за спиной. Поднявшись с колен, главарь шайки больно ударил ее тыльной стороной ладони. Кожа на скуле разодралась и по подбородку заструилось что-то теплое. Ворот одежды быстро пропитался кровью. Разбойник замахнулся для повторного удара.

Раздался глухой стук, тело главаря сильно грохнулось об пол, а рядом с ним упал деревянный ковшик. Следующим воздух расчертил размытый силуэт метательного ножа. На щеку нальвийки попало несколько теплых капель и второй бандит отпустил ее, сжимая продырявленное плечо. Она воспользовалась кратким моментом замешательства, и подтянула колено к груди, выхватывая нож из-за голенища сапога. Воткнула третьему в руку, выдернула, затем примерилась и пырнула в лицо. Гад отпустил ее и упал на спину, истекая кровью. Затем склонилась над телом и не без удовольствия перерезала горло главарю. Вытерла нож о его одежду, вернула в сапог, подобрала лежавший в стороне кинжал. Тем временем таинственный мужчина, спасший нальвийку добил двоих бандитов и спрятал оружие в ножны за спиной. Вооружен он был весьма необычно — лишь дуэт Гнева Светил.[1] Оружие говорило само за себя, и пластика, с которой мужчина двигался, выдавали в нем опытного воина.

— Идем, — человек хмуро посмотрел на нее.

Только сейчас нальвийка разглядела рыжеватую бороду от скулы до скулы, заплетенные в косичку русые волосы и светло-розовый шрам, проходящий от правой брови через переносицу на левую щеку. Сразу же живо представила, как ему бы подошел жесткий кожаный доспех с меховым воротом и грубые высокие сапоги с вышитым на них медведем. Парень явно был из Клента, островного королевства далеко на севере. Причем простым воином его явно не назовешь — взгляд опытный, цепкий. Да и Гнев Светил абы кому в личную собственность не дают. Но все-таки нальвийка решила отложить вопросы на потом — интуиция подсказывала ей, что для распросов сейчас не время, и воин неизвестным образом внушал доверие.

— Что происходит? — поинтересовалась эльфийка, идя к выходу вслед за человеком. Она отметила про себя хороший мышечный корсет на его широкой спине.

— Разбойники. Такое случается раз в несколько десятков лет в городах, где их обитает очень много. Твари почуяли войну — гномы близко. Сюда еще никто не пришел, но на всех дорогах патрули. Все армии прижали к Альгановым горам. В городе почти не осталось нормальной стражи — одни сопляки да ополчение. Вот эти уроды и сорвались с поводка. — Голос воина был низким, немного басовитым, но очень спокойным.

Девушка не ответила. Она и сама догадывалась о чем-то подбном. Шакалы решили попытать счастья, и напали на беззащитный город.

На улице происходило именно то, что нальвийка живо представила себе при мысли, что разбойники решили захватить город. Кирпичная мостовая была забрызгана темно-красной кровью, Изредка валялись мертвые тела. Пахло гарью — с северной стороны города к облакам, густо затянувшим небеса, тянулся нестройный столб черного дыма. На одном конце улицы двое стражников в исцарапанных кожаных доспехах, стоя спиной к стене, отбивались от пятерых бандитов алебардами. Их груди тяжело вздымались, нелегкое оружие с трудом сердито рассекало воздух. Один из стражников вдруг на мгновение задержал алебарду в воздухе, и вооруженный закопченой кочергой разбойник тут же выдернул оружие из его рук. Другой быстро подскочил и нанес три колющих удара видавшим виды фальшионом. Бедняга рухнул, сбив с ног своего убийцу, в то время как остальные быстро расправились со вторым изрядно ослабевшим врагом.

— Сюда! — крикнул воин. Нальвийке не оставалось ничего, кроме как последовать за ним.

— Знаешь, где ворота? — бросила она ему вдогонку.

— Да, — прозвучал недвузначный ответ.

Человек бежал впереди нее с хопешом наперевес. Когда на пути появлялись враги, он ловко уворачивался от их атак и делал смертельный рубящий выпад — слева направо в районе живота. Нальвийка не могла не похвалить про себя такую технику. Такой удар позволял не сбавлять скорость бега, и только усилялся за счет него. Вместо того, чтобы рубануть выше — в районе сердца и легких, воин поражал печень и желудок. Судя по глубине удара, это было не менее смертельно, и при этом не задевало реберный панцирь. Острое лезвие разрезало лишь кожу и мышцы, не трогая кость.