— Подъем! Нападение на лагерь!

Услышав его голос, твари заревели громче. Раненое существо разинуло пасть, из которой потянулась черная в зеленоватом свете ночного видения кровь, но оно все равно напало. Кейн ушел с линии атаки, выстрелил еще пару раз, стараясь попасть в голову, потом бросился к выходу из модуля, продолжая барабанить по стенам:

— Хватайте ночники и пистолеты! На выход!

Затрещали ветви: из чащи к ним наверняка спешила целая стая. Кейн остановился у выхода, надеясь, что подмоги придется ждать не очень долго, и что кто-то из его команды додумается связаться с Рихтером. В это же время с двух сторон появились твари, бродившие вокруг модуля, за ними семенило раненое существо. Ему все-таки досталось: крупное тело шаталось, нетвердо держась на лапах, но оно с рыком бросилось в атаку первым.

Кейн включил фонарь и направил его на атакующих, зажмурившись под очками, когда по глазам резануло ярким светом. Твари заголосили от ярости и боли, и тут же словно весь лес задрожал от единого мощного рыка. Капитан скинул очки, моргая и пытаясь рассмотреть происходящее в свете фонаря. Вокруг метались крупные тела, мелькали оскаленные пасти, донесся запах паленой кости и листьев. Кейн реагировал на движение, переводя луч в его сторону, и там в тот же миг что-то отшатывалось, бросаясь в сторону, от воя и рычания звенело в ушах. Его с силой толкнули в бок, рядом из темноты вынырнула оскаленная пасть, по ней со стороны модуля ударил луч света, заставляя шкуру пойти пузырями, раздался голос Бауэра:

— Кэп! Ты решил без нас поиграться с местными собаками?

— Это скорее крокодилы, — ответил Ойра, помогая Кейн у подняться и одновременно водя по суетящейся стае лучом подствольного фонаря. — Пусть и восьминогие.

Кейн встал, направив фонарь на беснующуюся во мраке орду. Свет выхватывал тварей, оставляя на них ожоги, существа отползали, но их место тут же занимали новые. Капитан отступал, пока спиной не уперся в пластиковую стену. Остальные последовали за ним. Бауэр уже не просто отгонял стаю светом, его пистолет со щелчком выплевывал заряды, правда, так же без особой пользы.

— Кто-нибудь связался с Рихтером? — спросил Кейн. — Почему не работают прожекторы?

— Старик дрых и нихрена не слышал! — ответил Бауэр. — Сказал, что сейчас все будет!

— Скорей бы… — Ойра поймал лучом морду очередной твари, и та с визгом отшатнулась. Пластик модуля задрожал, сквозь рев и визг донесся треск разрываемой материи, стена уже ходила ходуном. — Они ворвались в модуль!

— Держаться! — заорал Кейн. Оставалось только рассчитывать на старика и похвалить себя за мысль, что в первую ночь в лагере ночуют только боеспособные.

Напор тварей усиливался. Казалось уже, что они вот-вот сметут защитников вместе с шатром, во внутренних помещениях ревело и бесновалось все больше существ, скоро они доберутся и ударят в спину. От усталости начало казаться, что фонарь светит слабее, Кейн разозлился на себя за слабость и принялся стрелять прямо в зубастые пасти, но тех становилось все больше, от них уже рябило в глазах.

Он не сразу осознал, что что-то изменилось. Фонарь по прежнему выхватывал из мрака морды, свежие и покрытые ожогами, но теперь их стало заметно меньше. Вой и рев не затихал, но смещался к лесу, пока луч не встретил впереди выжженную пустоту.

А через несколько секунд вспыхнули прожекторы.

Наконец удалось вздохнуть спокойно. Кейн сел, опершись на стену модуля, он опустил пистолет и закрыл глаза. Рядом опустился тяжело дышащий Ойра, он заговорил, выталкивая слова между вдохами:

— Что это… было, кэп? Что-за… твари?

— Наверное, что-то вроде местных волков. — Кейн устало пожал плечами.

— Скорее, шакалы! — Бауэру не сиделось на месте, он словно бы и не устал, сразу после включения прожекторов обежав поляну идаже успел заглянуть в обожженный подлесок. — Это надо же так! Выперлись посреди ночи, испортили палатку!

Кейн продолжал молча сидеть, пока не осознал, что уже некоторое время слышит знакомый повторяющийся звук, который доносился из разорванного модуля. Кое-как поднявшись на ноги, он зашагал внутрь, поплелся прямо сквозь пластиковые лохмотья туда, где была его комната и где он оставил радио. Наушник лежал на прикроватной тумбочке. Вызов шел не меньше пяти минут, так как техника была настроена так, чтобы включать внешний динамик, если боец вдруг потерял или снял радио и не может услышать, что его вызывают.

— Слушаю, — сказал Кейн, поднеся девайс к уху. Оттуда вырвался голос Рихтера, тот практически орал:

— Кейн, твою мать! Ты чего молчишь?! Все живы?!

— Все в порядке, не наводи панику.

— Фух… — выдохнул старик. — Я не слышал, как они напали, спал…

— Не ты один, так что будем считать, что никто не виноват. Так как ты тогда включил прожекторы?

— Ох… Отдельный разговор, так что собирай своих, тащите свои задницы в корабль, будем думать.

— Понял, сейчас придем.

Кейн отключился и вышел к остальным. Ойра все так же сидел у стены с самым несчастным видом, Бауэр же сразу доложил:

— Ни одного тела не осталось, только кое-где следы крови! Так что или мы не смогли ни одной твари грохнуть, или они сами своих мертвых и раненых утащили!

— И сожрали. — Ойра поднял глаза. — С такими пастями только жрать, без рефлексирования.

— Ладно, обсудим все на борту. Думаю, на сегодня нам хватит отдыха на природе.

Никто не стал спорить. Быстро пробежались по своим отсекам, собрали то немногое, что успели вынести с корабля и спрятались под броней. Кейн заглянул к себе, бросил на кровать пистолет и сумку с пожитками и поспешил в рубку.

Войдя, он насторожился: Бауэр и Ойра стояли, замерев и глядя на что-то, что было закрыто от него их спинами. Старик же хлопотал у кресла с высокой спинкой, бормоча вполголоса. Затем он поднял голову и крикнул бойцам:

— Ну и чего стоите? Бегом в медотсек! Тревожный набор в синем ящике… Бегом!

Они рванули из рубки так поспешно, что едва не снесли Кейна и столкнулись плечами в дверях. Капитан оглянулся, слушая их топот, удаляющийся по коридору, а потом посмотрел, над кем же там ворожит Рихтер.

Акамине. Он не сразу осознал, что видит перед собой именно ее. Девушка бледной тенью почти исчезала в кресле, слишком широком для нее. Капитан в два шага оказался рядом, взгляд его пробежался по больничной рубашке, тонким рукам со следами уколов, по заострившемуся лицу. Он повернулся к Йогану:

— Ты рехнулся, старик?! За каким чертом ты ее сюда притащил?!

— Не голоси! Она сама… Это она включила прожекторы, она ваши шкуры спасла. Я потом уже проснулся, когда сигнал тревоги раздался. Тоже она постаралась. Побежал смотреть, что случилось, тут ее и нашел, в кресле.

Кейн взял ее за тонкую руку. Пульс едва прощупывался, но сердце билось ровно. Толкаясь и мешая друг другу, в рубку вбежали техник и стрелок. Едва не вырывая друг у друга из рук, раскрыли тревожный набор. Кейн помог им надеть на ее тонкую, почти прозрачную руку манжет диагноста, тот пошевелился, устраиваясь, зажужжал, девушка едва заметно поморщилась, когда иглы начали одна за другой вонзаться в кожу. Теперь оставалось только ждать.

— Как она сюда попала? — спросил он у потирающеголысину Рихтера.

— Еще не смотрел. Времени, знаешь ли, не было! — старик пошел к пульту. Через полминуты подозвал капитана к себе: — Смотри.

Кейн посмотрел на экран. Рихтер вывел туда запись с внутренних камер, и теперь можно было отследить весь путь тритонианки. Вот она дернулась на кровати, распахнула глаза. Рывком села, спустила ноги… и едва не рухнула на пол, когда ослабевшие ноги отказались держать ее тело. Кое-как справившись с собой, она поковыляла, цепляясь за стены, к рубке. Смотреть на это целеустремленное движение было больно. Кейн физически ощущал, как тяжело ей дается каждое движение. За спиной прогудел Бауэр:

— А девчонка-то крепкая!

— Вон она в кресле крепкая, — парировал Ойра. — Еще немного бы — и померла.