— Благодарю.

Кейн ускорил шаг. Итак, первым очнулся здоровяк, что в принципе предсказуемо. Если не сорвало в полете, значит, жить будет. А что с остальными? В палате оказался доктор. Он стоял в изголовье кровати, изучая показатели на открытом в пол стены экране. Когда стрелок вошел, мужчина повернулся к нему:

— Вы уже здесь? Хотя, если учесть, что вы паслись тут постоянно, не удивлен. Состояние улучшается, но вам все равно лучше не задерживаться надолго. Я вернусь через пять минут.

Доктор вышел. Кейн проводил его взглядом, потом обернулся к постели. Лицо Бауэра на подушке выглядело почти серым, заплывшим. Шея наоборот, была фиолетовой в потеках. Кисти рук, лежащих поверх одеяла, стягивали медицинские шины. Поймав взгляд стрелка, Бауэр каркнул и прошептал:

— Красавец, да? Хе… А внутри еще лучше. Я так хреново себя не чувствовал с тех пор… как меня моя Кристина застукала с подругой… Ох!

Он сухо закашлялся, морщась от боли, потом рассмеялся, все так же шепотом:

— Тогда тоже неделю не поднимался, да… — он вдруг стал серьезным. — Остальные как? Мне не говорят… ничего…

— Все здесь. — Кейн неопределенно махнул рукой. — Долетели, но пока только мы с тобой в сознании.

Бауэр понимающе кивнул. Кейн покосился на экраны, пытаясь в мешанине цифр и графиков рассмотреть… что?

— Как тебя угораздило? — он указал на почти черную шею.

— Обернуться хотел… кха… посмотреть… как там «Аякс». Чуть башку в шлем не выронил…

Они поговорили еще немного. В основном, конечно, Кейн, о том, что случилось дальше, как он устроился и о перспективах.

— …Так что вот такие дела. Давай поднимайся, без тебя здесь скучно совсем. А сейчас мне идти надо, ты держись, хорошо? — он подошел, опустил руку крепышу на плечо. Тот поморщился, но ответил жизнерадостным хрипом:

— Да куда я денусь?

Кейн приготовился ждать дальше, но этим же вечером очнулся Ойра. Стрелок поспешил к нему, тот выглядел немногим лучше, но по крайней мере шея была цела. Правда, он умудрился сломать обе ноги.

— Вот такой я неудачник, — прокомментировал он свое положение.

— Ничего, все сложилось благополучно.

— Смотря для кого. — Техник стал серьезным. — Ты уже доложил о случившемся?

— Да. — Кейн пересказал ему то, что уже сообщил Бауэру. — Так что вот…

— Они… считают, что Акамине замешана?

— А ты? — спросил в ответ Кейн. — Доводы у них хорошие, но внутри что-то подсказывает: не она это.

— Время покажет, — философски заметил Ойра. — Сейчас ничего не выяснишь, так что вали-ка уже, мне нужно…

Что именно ему нужно, стрелок не стал выяснять. Он вышел и отправился в кафетерий ожидать пробуждения девушки. Но в этот день больше хороших новостей не было.

Чтобы скоротать время, да и от скуки, он начал изучать доступную информацию по Тритону-2, которой было немногим больше, чем он уже знал.

Формой правления на планете была криптодемократия, штука удивительно надежная в замкнутых обществах. Они выбирали и снимали руководителей простым голосованием, причем, для этого не нужно было даже собираться, достаточно было, чтобы появился определенный процент недовольных. На планетах более открытых давно бы случился переворот, или общество скатилось в анархию. Здесь же людям удалось поймать баланс.

Воинами в тритонианском обществе мог стать любой, тут не было ничего особенного. Точно так же, как во множестве милитаризованных миров, детей модифицировали еще до рождения, многих сращивали с машинами по мере взросления. Пройдет еще несколько сотен лет, пока ценность жизни отдельного человека снова вырастет.

Очень немногое было известно о науке Тритона-2. Причем, последние данные по ней были добавлены в архив почти полвека назад. Затем они закрылись от остальных, и, несмотря на постоянные запросы, больше не пускали к себе наблюдателей, зато, судя по всему, сблизились с сектантами с Япета. Кейн вспомнил удивительный скафандр Акамине, больше похожий на облако или дым, чем на что-то прочное. Чья же, интересно, это разработка? Собственная, или совместная? Он не знал еще его полных возможностей, но и того, что стрелок уже увидел, было достаточно.

Какое-то очень важное дело свело эти расы на исследовательском корабле. Что-то настолько важное, что на них рискнули напасть, несмотря даже на репутацию обоих. Когда — или если? — на Япете и Тритоне выяснят, к именно напал на исследователей, быть войне. У Япета корабли старые и медленные, но уверен, что ради такого случая их союзники поделятся.

Скорей бы уже медики подлатали Акамине. Девушка — полезнейший свидетель. Именно свидетель, что бы там ни предполагал тип из разведки. И дешифровщикам лучше бы поторопиться с модулем памяти.

В дверь позвонили. Кейн взмахом руки открыл, с неудовольствием увидев на пороге серого. Тот вошел, улыбнулся примирительно:

— Я бы хотел закончить с тем разговором. Возможно, нам еще придется встречаться, так что не хочу оставлять недоговоренностей.

Не спрашивая, он прошел в глубину каюты и опустился на стул. Упершись локтями, он подался вперед, некоторое время изучал комнату, затем улыбка сошла с его лица:

— Сержант, скажу сразу, что ваша попытка указать, кто тут на самом деле обладает информацией, мне была безразлична. Я пришел не поэтому. Но все же некоторые точки расставить необходимо. Как вы считаете?

— Я не понимаю, о чем вы. — Кейн сжал зубы, сдерживая инстинктивную неприязнь бойца с передовой к крысам из разведки. — Мы всего лишь обменялись мнениями.

— И все же, хочу предупредить, — серый продолжал прожигать Кейна пристальным взглядом, — чтобы вы вели себя осторожнее с подозреваемой.

— На чем основаны подозрения, кроме того, что вы уже озвучили? — Кейн ответил холодным взглядом, но человек из разведки уже поднялся на ноги. У выхода он обернулся:

— Всего лишь предупреждение на будущее: держитесь с ней осторожнее. А если не можете, то хоть не болтайте лишнего.

О том, что тритонианка уже пришла в себя, Кейну никто не потрудился сообщить. Он прождал еще несколько дней, навещая Ойру и Бауэра, но беспокойство продолжало расти: что-то случилось? Почему им ничего не говорят? Стрелок был готов отправиться к начальнику медицинской службы, но тут пришел вызов. Открыв письмо, Кейн с удивлением обнаружил, что его приглашают свидетелем на слушания по поводу атаки на корабль ученых и на торпедоносец, и главной обвиняемой там будет ни кто иная, как Акамине.

Бауэр и Ойра тоже были заявлены свидетелями, так что незадолго до обозначенного срока он появился у них. Техника на месте не оказалось, но он нашелся в палате второго стрелка, сидя на стуле, лениво наблюдал, как здоровяк мерил шагами тесное помещение.

— Ты слышал, что они там придумали? По поводу девчонки? — прогремел он, едва Кейн вошел. — Хотят сделать ее крайней, сволочи!

— Да, — стрелок кивнул. — Я вам сразу не сообщил, думал, что это недоразумение. А оказалось…

Он развел руками. Ойра заметил со стула:

— Судя по лицам, вы уверены, что она совершенно ни при чем. Но как насчет того, что мы не знаем всего?

— Да заткнись уже! — взревел Бауэр и, повернувшись к Кейну, пожаловался, ткнув пальцем в сторону техника: — Он мне уже весь мозг сожрал! Не будь ты Ойра, — обратился он к обидчику, — Я бы тебе давно голову оторвал!

— Тише! — Ойра отшатнулся в притворном испуге, но тут же снова стал спокойным. — Я к тому, что нужно сходить и послушать. Что-то вы за нее быстро впряглись, заступнички, хоть и знаете ее сколько? Пару часов, если мерить только общение? У меня больше доверия к Кейну, пусть это был наш единственный совместный вылет и он из медноголовых…

— Ты снова? — Кейн смерил его тяжелым взглядом. Ойра отмахулся и продолжил:

— Так что прекращайте истерику. Пойдем, расскажем, как было, послушаем умных людей, а уже потом будем рефлексировать!

На том и порешили. Да и о чем было спорить, если он со всех сторон прав? Собравшись, они вышли в коридор, где их встретил конвой. Бауэр решил было взбрыкнуть, но техник со стрелком его успокоили. Дальше двинулись в сопровождении четверых солдат, без боевой брони, но с оружием, которое, правда, оставалось в кобурах.