Кейн ожидал, что их поведут в уже знакомый ему зал, но вместо этого они двигались незнакомыми переходами и коридорами, к тому же без путеводной нити.

Наконец, они пришли. Кейн ожидал, что их введут под конвоем, как преступников, но сопровождение осталось снаружи, передав их с рук на руки секретарю. Тот засуетился, отводя свидетелей на их места на длинных скамьях, вкруговую охватывающих центр зала. Там, на открытом пространстве, расположился массивный неудобный стул, который сперва показался пустым. Зал заполняли люди в форме, что было не удивительно на военной базе, но техника и второго стрелка такое их скопление явно угнетало.

Расположившись, они начали оглядываться, изучая новое место, и тут Ойра воскликнул:

— Твою мать!

— Что случилось? Где? — Кейн моментально собрался, закрутил головой: ничего хорошего, судя по тону, техник не обнаружил.

— Вон, на стуле! — Ойра понизил тон, так как на них начали оборачиваться. — Разуй глаза!

Глазомер никогда раньше не подводил десантника, но не в этот раз. Только присмотревшись, он увидел, что на стуле в центре полулежит человек. Узнать в нем Акамине было еще труднее: и без того маленькая, сейчас она истаяла до состояния крайнего истощения. Глаза на бледном до серости лице были полуоткрыты, но смотрели безучастно.

— Что эти твари с ней сотворили? — зарычал, поднимаясь, Бауэр. На его плечах тут же повисли Ойра и Кейн, ощутивший кроме злости еще и мощное дежавю. Охрана двинулась к ним, держа руки возле оружия, здоровяк точно это видел, но успокаиваться не собирался. — Я голыми руками порву того…

Его кое-как усадили на место. Подошедший офицер сухо скомандовал охране:

— Будет нарушать, парализуйте.

Развернувшись, он пошел прочь, сопровождаемый рычанием Бауэра и руганью Ойры. Кейн махнул обступившей их охране: все поняли, хоть его самого так и подмывало разбить кому-нибудь голову. Кому-нибудь? Это был вполне конкретный человек…

В зале появились и начали занимать свои места капитан и старшие офицеры в количестве десяти человек. К удивлению, среди них не было никого из тех, кто был на прошлом совещании. Сам капитан был темнее тучи, губы превратились в тонкую нитку, усы презрительно изогнулись, но когда он смотрел на тритонианку, в его холодном взгляде появлялось что-то, похожее на сожаление.

Девушка не проявляла к происходящему никакого интереса. Даже когда все поднялись, чтобы приветствовать высокие чины, и даже Бауэр, подпираемый товарищами, кое-как стал на ноги, она осталась неподвижно сидеть. Сейчас она больше всего напоминала сломанную куклу.

Что они с ней сделали? Или точнее — что они сделали сверх того, что с ней уже натворил побег с торпедоносца? Это все — последствия перелета, и она просто не восстановилась, прежде чем попасть сюда, или же с ней что-то сделали люди из разведки? Пусть серый и сказал, что не причинит ей вреда, веры им у Кейна не было.

Наконец, в зале появился сам серый. Он по прежнему не носил знаков различия, но по тому, как напряглись остальные за длинным столом, Кейн только больше утвердился в своей догадке. С его появлением началось само слушание.

— Имя, возраст, подданство, — прозвучали резкие вопросы. Девушка вздрогнула, но не от страха или неожиданности. Кейн сидя на своем ряду видел, что она словно очнулась, подобралась, голос ее прозвучал пусть и слабо, но четко:

— Акамине Тэ, семнадцать по общегалактическому стандарту, с Тритона-2.

Кейна словно окатили ледяной водой: она не просто выглядела молодо, она и была молодой! А по меркам некоторых миров так и вовсе ребенком. Отвечая, девушка обводила сидящих взглядом из-под полуопущенных век. Когда они встретились взглядами, стрелок вздрогнул: в ее глазах было столько боли под ледяной маской профессионала, что он почувствовал, как внутри снова закипает ярость.

— Вы служили на корабле под названием «Иранец». Что входило в ваши обязанности? — спрашивающий, молодой, пожалуй, даже слишком для таких шевронов, не поднимал безразличных глаз от экрана. Акамине отвечала все так же ровно:

— Я… Меня взяли туда на стажировку. Работа в охране спокойная и непыльная. Смотрела, чтобы не слишком быстро тратили кофе, разбиралась с разной мелочевкой… Обычная рутина.

— Понятно. А кем вам приходится капитан «Иранца» Толиб Наам? Насколько нам известно, вы попали на корабль вместе с ним. Но так как репутация у него была основательно подмочена, рекомендовать вас он мог, только если вы…

— Дядя. — Акамине вскинула голову, зло взглянула на него. — Дальний… Дальний родственник, очень дальний. Экипаж собирался смешанный, так что он вспомнил про меня, так я и оказалась на борту.

Теперь становилось более понятным ее поведение при первом появлении на торпедоносце. Отправиться в первый в своей жизни полет, не предвещавший ничего особенного, и в одночасье лишиться родни, не суметь защитить экипаж и едва не погибнуть — этого было бы достаточно для срыва и более крепкому и взрослому человеку, не то что семнадцатилетней девчонке. И теперь Кейн с каждым ее ответом все больше убеждался в том, что она не имеет отношения к тем, кто уничтожил их корабли. И по тому, как следили за ее ответами Ойра и Бауэр, стрелок видел, что и они тоже полностью на ее стороне.

И не они единственные в этом зале. Когда начались вопросы, так или иначе наводящие девушку на признание, капитан так крепко сжал зубы, что на его лице заиграли желваки. Ему явно не нравилось происходящее, но никак повлиять на ситуацию он не мог.

Наконец, тритонианку решили ненадолго оставить в покое. Тот же мужчина, что задавал вопросы Акамине, поднял голову и повысил голос:

— А теперь я бы хотел опросить свидетелей.

Опрос свидетелей прошел быстро и как-то сумбурно. Собственно, никаких вопросов не было задано, выжившие с «Аякса» всего лишь повторили уже не раз сказанное, высокие чины сделали заинтересованный вид, но на этом все и закончилось. Их вывели из зала. Но обернувшись на пороге, Кейн успел встретиться глазами с Акамине. Та смотрела на него, стараясь выглядеть безразличной, но во взгляде ее, на самом дне, затаилась мольба о помощи.

Назад они шли по пустым коридорам в сопровождении конвоя. Те по прежнему оружия не доставали, но держались настороженно, и больше всего их внимание привлекал Бауэр. Здоровяк едва сдерживался. Опустив голову, он рычал что-то неразборчивое и все норовил сбавить шаг. Чтобы что? У Кейна не было никаких иллюзий по поводу успешности нападения. Судя по обеспокоенному взгляду Ойры, тот тоже ничего хорошего не ожидал. Они, стараясь действовать незаметно, взяли крепыша в клещи и смогли вздохнуть спокойно, только когда за ними закрылась дверь в каюту Бауэра. Выходящий последним старший конвоя предупредил:

— Оставайтесь тут. После окончания слушания вас отправят обратно, в порт приписки «Аякса», там вас уже ждут.

— А что с тритонианкой? — спросил Кейн. Остальные повернулись, ожидая ответа, но старший только пожал плечами и вышел. Стальная пластина двери в повисшей тишине громко хлопнула уплотнителем.

— Вот и поговорили. — Кейн опустился на кровать, потер лицо.

— Зато через сутки будем уже дома. — Ойра повторил жест конвойного, опускаясь на стул. — ребят жалко, это да…

— Твою мать! — кулак Бауэра с треском вонзился в пластик стены: тот наконец дал волю накопившемуся раздражению. — И крайней сделают эту мелкую!

— Но в принципе комиссия все толково описала. Тем более, почему бы им не верить, в конце концов? Она навела, не она, но что с теми ребятами связана, я не сомневаюсь.

Бауэр вскочил, но Кейн схватил его за ремень, дернул на себя:

— Успокойся. А ты с каких пор военным веришь? — последние слова предназначались технику. — Ты же больше всех нос воротил, как я помню.

Кейн поднялся сам, встал перед Ойрой, сложив руки на груди. Тот откинулся на спинку стула, глядя на стрелка с показным удивлением:

— Я? Да с чего бы это? Ты меня сколько знаешь? Вот и не бреши.