Кейн тяжело вздохнул, невидящим взглядом смотря на мониторы. Ему тоже страшно хотелось спать, но он держался, не давая себе поблажки. На корабле было всего пятеро человек, из которых один — старик, а вторая лежит без памяти в медотсеке. Кто-то должен быть начеку на всякий непредвиденный случай. Поднявшись, стрелок на слабеющих ногах направился к шкафам. Где-то здесь должна быть аптечка, а в ней — препараты для концентрации. Пару капсул сразу, еще одну разгрызть, чтобы содержимое всосалось еще во рту…

Бауэр появился на пороге, когда Кейн уже готовился принять тонизирующее. В два шага оказавшись рядом, он выхватил из его рук упаковку:

— Эй, Эй! Ты чего творишь?

— Иди, вам нужно отдохнуть… — Кейн вяло попытался отобрать препарат.

— Ты себя в зеркало видел? И не нужно! Захотел рядом с ней прилечь?

Бауэр оттеснил стрелка от шкафа, начал рыться в пачках сам, наконец, вытащил какую-то коробку. Взяв руку стрелка, здоровяк высыпал ему на ладонь несколько крошечных шариков.

— На, помогут уснуть! И вали уже отсюда, пака не свалился!

Кейн хотел поспорить, даже начал что-то про ответственность за команду, за стариков и детей, но запутался. Бауэр мягко, но настойчиво выпроводил его из медотсека, довел до ближайшей каюты и втолкнул внутрь.

— Все! Спать! Я пригляжу!

Оставшись один, Кейн долго смотрел на ладонь, потом закинул шарики в рот и опустился на койку, не раздеваясь. Сил хватило только на то, чтобы скинуть ботинки. Усталость навалилась с удвоенной силой, от таблеток по телу разливалось тепло и спокойствие. Он закрыл глаза, заверив себя, что просто полежит минут десять, даст отдых глазам, а потом снова поднимется. У него еще столько дел, которые требуют немедленного решения…

Кейн сам не заметил, как уснул. Сон был тяжелый, его все время кто-то преследовал, а маленькая бледная тритонианка, от чего-то помещающаяся в коробке из-под тонизирующего, все время норовила выпасть, от чего ему приходилось следить еще и за этим, а Бауэр и Ойра тоже постоянно куда-то пропадали, по ним начинали стрелять, Йоган приходил всем на помощь, но не вовремя отказавшие компенсаторы размазывали его по стенам…

Проснулся он от звонка по внутренней связи. Потянулся, чувствуя себя отдохнувшим и ответил:

— Слушаю.

— Проснулся? — раздался голос Рихтера, — Отлично, давай тогда ко мне, будем думать, что дальше делать.

— Иду.

Кейн поднялся, взглянул на часы. Ему удалось поспать без малого пять часов, огромная роскошь в их положении. Забравшись в ботинки, он разгладил лицо перед зеркалом и отправился к Рихтеру. Старик был один. Сидя за пультом, он изучал трехмерную карту звездной системы.

— Остальные где? — спросил Кейн, опускаясь в кресло рядом с Йоганом.

— На постах. Тот, худой, в медотсеке, караулитдевчонку. Здоровяк у пушки, мало ли что.

— Хорошо. — Стрелок кивнул. — Так куда нас занесло?

Старик отдалил карту, открывая вид на галактику в целом.

— Далековато от населенных миров. Но мы такую и искали, верно? Чтобы никаких военных и прочего счастья. Так что даже не думай теперь возмущаться!

— И в мыслях не было. Нам бы отсидеться где-то, пока девчонку не починим. Есть что-то подходящее?

— Да, у самой звезды почти. Планетка мрачноватая, конечно, но нам на ней не рай строить, так что…

Старик вернул изображение звездной системы, приблизил, выводя крупно планету. Кейн посмотрел на параметры: кислород, притяжение, средние температуры — все в пределах нормы. Даже странно, что такой лакомый кусок еще не был заселен. Хотя, до него еще наверняка не успели добраться, учитывая количество червоточин и вариантов выхода из них.

— Вполне подходящая. — Стрелок кивнул. — Когда отправимся?

— Уже летим! — старик отмахнулся. — Тебя пока дождешься… Все приходится самому! Эх, нужно было на пенсию выходить…

Кейн откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза. Странно, но в этом корабле он впервые за долгое время почувствовал себя как дома, спокойно и уверенно.

Пространство-время вещь загадочная. Те же червоточины для человека, не занимавшегося ими углубленно, оставались загадкой. Нечто вроде чуда, непонятно, как работающего, но исправно выполняющего свои обязанности.

Червоточина — всего лишь дыра в трехмерном пространстве, не имеющая массы, как не имеет ее отверстие в стене. Особого интереса ей добавлял тот факт, что червоточина на всю галактику была одна. Это было контринтуитивно, ведь очевидно же, что их много, сотни, если не тысячи! И у каждой звездной системы — своя!

В школе, объясняя этот мнимый парадокс, перед учениками проводили простую визуализацию. Смотрите, — говорил учитель, — упростим наш мир на одно измерение. Возьмем кусок материи и сложим его в несколько раз. Затем пробьем получившуюся стопку по центру, чтобы у нас получилась дыра. Посмотрите, она одна и проходит сквозь всю толщу. Теперь смотрите! — с этими словами учитель разворачивал материю, показывая результат: все полотно оказывалось щедро усеяно отверстиями.

Это было простое объяснение, и оно же помогало понять, почему для перемещения между системами нужно было входить в червоточину под определенным углом. Учитель вновь складывал материал и объяснял дальше: для того, чтобы выйти из дыры там, где это требуется, нужно попасть между слоями, а для этого выбрать подходящий угол. Пространство, в котором мы живем, искривлено топологически в других измерениях, — учитель брал со стола шар, — эта фигура имеет объем, но для двухмерного существа, живущего на ее поверхности, она плоская.

Для маленького Кейна во всех этих объяснениях самой впечатляющей была демонстрация количества получившихся выходов.

— А известно ли, сколько всего выходов у червоточины? — спросил он однажды.

— Нет, — ответил тогда учитель. — Ученые склоняются к мнению, что она одна не только на нашу галактику, но и вообще во вселенной. Некий дефект, образовавшийся при ускоряющемся расширении.

Одна на всю вселенную. И значит, имеет бесконечное число выходов в пространство. Об этом он вспомнил и теперь, пока они приближались к центральному светилу системы. Вполне пригодная для жизни планета. И таких — миллионы в обозримом космосе. Найти в бесконечности вариантов «Волопас» теперь не легче, чем черную кошку во мраке. Но сумеют ли они выбраться сами?

Корабль шел к звезде, миновав орбиты трех других планет системы. Нужная им и единственная пригодная для жизни обращалась почти у самого карлика, там, где его тепла и света хватало, чтобы обеспечить условия для жизни. Кислорода — чуть меньше, чем нужно для комфортного существования людей, притяжение — восемьдесят процентов от среднего, взятого от притяжения на Земле, материнском мире человечества, средние температуры тоже в пределах привычного. Кейн изучал данные, представляя, что же они увидят на поверхности.

Вскоре команда собралась за общим столом. Даже Бауэр явился, когда стало окончательно ясно, что прямо сейчас никто в системе не появится и можно немного отдохнуть. Рихтер колдовал у синтезатора, раскладывая по чашкам что-то с сильным запахом армейских рационов. Появился осунувшийся от усталости Ойра, помог старику перенести посуду к столу. Когда расселись, Кейн первым делом спросил у техника:

— Как девчонка? Ей лучше?

— Без изменений. А хорошо это или плохо — смотря, как посмотреть. — Ойра пододвинул к себе чашку и принялся вяло ковырять в ней ложкой. — Нас здорово потрепало, а она и так была не в лучшем состоянии. Так что будем считать, что «без изменений» — это «хорошо».

— Понятно. После обеда отправляйся к себе, я тебя подменю.

— Да я уже как-то… — техник пожал плечами.

— Так не пойдет. Нас мало, а ты еще и себя решил загнать! Считай это приказом!

Для убедительности Кейн посмотрел технику в глаза прямым взглядом. Тот нахмурился:

— Что-то не припомню, когда это тебя поставили старшим!

— Кейн прав, — сказал Бауэр, оторвавшись от тарелки. Что-что, а вот с аппетитом у здоровяка никогда проблем не было. — Нужно, чтобы кто-то принимал решения, и тут я на его стороне.