Значит, это военный корабль. Или уже база? Сколько времени прошло? Не важно, главное, что они выбрались.

Кейн пошевелился, чувствуя, как сопротивляется тело, как лениво сокращаются мышцы: еще одно неприятное действие транквилизатора. Он огляделся, но стены были девственно белыми, и останутся такими до тех пор, пока не явится кто-то с доступом. Ну и ладно, можно еще поспать. Мысли в голове бродили лениво, сталкиваясь и раз за разом возвращаясь обратно, пока среди них не появилась новая: что с командой?

Она загорелась путеводным маяком, за которым он потянулся, силясь преодолеть тупое безразличие. Как они? Кейн вдруг понял, что с момента старта этого странного родео на торпедах не знал ничего о выживших. Быть может, их вовсе сбросило еще в самом начале пути! Стрелок усилием воли заставил себя преодолеть сопротивление вялого тела, повернулся на бок и, поднявшись на локте, свесил ноги с края кровати. В тот же миг в палате запищала тревожная сигнализация, дверь откатилась в сторону, и на зов быстрым шагом поспешил человек в белом халате.

Врач? Или медсестра? Кейн решил, что сейчас это не важно. Упав обратно на подушку, он спросил:

— И когда вам наконец запретят обдалбывать людей? Мне… нужно встать…

— Лежите! Вы проснулись немного раньше, мы еще только отключили подачу седативного. Скоро вам станет легче, и тогда доктор разрешит вставать.

— А сейчас что? Со мной все хорошо… Сколько я уже здесь?

— Три дня. Вы ничего не помните? — человек посмотрел на появившееся на стене окошко с ползущими по нему кривыми, сдвинул пальцем ползунок из красной зоны в зеленую, и Кейн почувствовал, как начало просыпаться тело.

— Вы спрашиваете про полет? Помню, как нас едва не сбили, а потом прилетели вы… Потом — ничего.

— Прилетел «Ламберджек», это они вас подобрали, и уже трое суток вы все находитесь в лазарете базы ФлотаВнутренней безопасности.

Он сказал — вы все? Это обнадежило, значит, он не один уцелел в гонке. Но на всякий случай стрелок уточнил:

— Значит, я не один уцелел?

— Нет, еще трое в реанимационных боксах.

Кейна тряхнуло. Он конечно понимал, что такой полет даже с компенсаторами чистое самоубийство, но все же не думал, что все будет настолько плохо.

— Что с ними? — он снова попытался сесть, но врач помотал головой:

— Лежите. С ними работают, все будет хорошо. Вы все узнаете, когда придет. Время. А сейчас я сниму с вас блокаду, и вы будете вести себя благоразумно, договорились? — дождавшись кивка, он продолжил: — Вас ждет капитан. Вот, возьмите, это поможет вам ориентироваться на базе.

Мужчина протянул Кейну браслет. Экран на нем был больше, чем на его старом, но во всех контурах угадывалось прикладное военное применение. Защелкивая его на запястье, он спросил:

— Функционал тот же, что и на стандартных десантных?

— Да, но для вас ограничен. Ничего личного, просто в целях безопасности. А теперь мне пора. Как только почувствуете себя достаточно хорошо, переоденьтесь и идите к капитану. — Врач что-то набрал на виртуальной клавиатуре, и в белой стене напротив кровати образовалась ниша, в которой стрелок рассмотрел висящую одежду. — И пожалуйста, будьте благоразумны.

Он профессионально улыбнулся и вышел. Кейн не стал залеживаться и поднялся на ноги, едва за мужчиной закрылась дверь. Держась за спинку, он несколько раз присел, чувствуя, как в тело возвращается подвижность, потом направился к шкафу.

Там он нашел не новый, но чистый комбинезон стандартной флотской расцветки без шевронов и такие же ботинки. Быстро одевшись, он вышел в коридор и посмотрел на браслет. Тот не отображал полный план корабля, показывая только то, что было необходимо, чтобы добраться до места назначения. Кейн нажал на поиск, ввел запрос на план медотсека, но получил лишь окошко с уведомлением, что это закрытая информация.

Тогда он осмотрелся. Коридор был длиной метров пятьдесят, начинаясь и заканчиваясь герметичными дверями. Между ними по обе стороны шли двери без знаков и обозначений, но наверняка это были палаты. Стены и потолок были такими же матово белыми как и там, откуда стрелок только что вышел, пол же смотрелся более темным, с бежевым оттенком. На него выводились трекеры направления, зеленая линия прямо сейчас тянулась от его двери к расположенному справа лифту. Может, если бы он настоял, то такой же теперь тянулся к трем другим дверям, за которыми находились остальные выжившие с «Аякса»? Может быть. Но в любом случае, он не сможет попасть к ним, пока не встретится с капитаном. И пока не узнает, чем все завершилось.

Ступая по зеленой линии, он вошел в лифт, который сам отвез его к следующему отрезку пути. Коридоры, по которым теперь шел Кейн, оказались более оживленными, мимо то и дело проходили сосредоточенные люди в форме, на стрелка никто не обращал внимания, а он словно опять оказался в том времени, когда еще был кадровым военным и все еще не покатилось к чертям.

Кейн шел мимо кафетериев, в которых сидели свободные от вахты работники базы и военные. Его путь пролегал через один из нескольких комплексов, предназначенных для отдыха и общения. Здесь располагались зеленые зоны, также стандартные для любых баз космофлота, но все равно с первого же взгляда становилось понятно, что это не какая-то штатская консервная банка, тут все было строго. И даже количество листьев на каждом дереве и рекреационной панели было посчитано и занесено в каталог.

Встреченные здесь стрелком люди были чем-то взволнованы. Это было неуловимо и едва заметно, но Кейн чувствовал напряженность в воздухе. На него стали чаще смотреть, некоторые даже указывали остальным, стараясь делать это незаметно и считая, что он ничего не видит. Наконец, зеленая линия уперлась в очередной лифт.

Несмотря на то, что весь путь занял не больше десяти минут, Кейн основательно вымотался. К тому же в руках и ногах появился неприятный зуд, который он с удивлением опознал, как последствия ускоренной регенерации. Его потрепало настолько сильно? Нужно будет потребовать полного отчета, посте того, как они закончат здесь.

Нить привела его не на мостик, как он ожидал, а в небольшой зал, центр которого занимал тяжелый овальный стол. Вокруг стола расположились полтора десятка высоких стульев, но сейчас из них была занята лишь треть. Пятеро мужчин в форме и с генеральскими погонами смотрели на него. Кейн остановился, едва за его спиной закрылась дверь, и замер. Ему никогда еще не доводилось оказываться в помещении с такой концентрацией звезд и полос.

Сидящий в центре мужчина с густыми белыми усами и холодным взглядом наконец произнес:

— Сержант Кейн, я рад, что вы наконец пришли в себя. Мы все собрались здесь, чтобы разобраться в сложившейся ситуации, едва нам доложили, что с вами все в порядке. Вы готовы ответить на наши вопросы?

Кейн едва сдерживал в себе инстинктивное желание вытянуться перед ними. Стараясь звучать нейтрально, он ответил:

— Да, полностью.

На то, чтобы рассказать о случившемся, ушло не так много времени. Гораздо дольше пришлось отвечать на вопросы, общая суть которых сводилась к некомпетентности экипажа, которая привела к взрыву «Аякса» и последующему дезертирству оставшихся в живых.

Особенно напирала дама, фигура которой больше напоминала грушу и показывала со всей ясностью, что это кабинетный работник. Пока она сыпала провокационными вопросами, остальные изучали Кейна с плохо скрываемой скукой, но за его ответами все же следили, хоть он и боялся, что это всего лишь цирк, и исход дела известен еще до начала встречи.

Кое-как отбившись от атак кабинетного работника, Кейн уже было вздохнул свободнее, но тут слово взял сидящий рядом с ней старик. Вопросы он задавал на удивление толковые, но смысл их все так же сводился к тому, что торпедоносец погиб по вине экипажа.

От бесконечного топтания на месте у стрелка разболелась голова, от стояния навытяжку начала ныть спина и мелко задрожали колени. Кейн, как ни старался, но отвлекался, чтобы не дать перед высокими чинами слабину. За стариком пришло время кадрового военного, как было понятно по манере держать себя за столом. Здесь можно было бы обрадоваться, как-никак — свой человек, должен понимать, когда десантник говорит правду, но нет. Разговор прошелся по кругу в третий раз. Он держался прямо, а в груди поднималась злость. Сколько можно переливать из пустого в порожнее? Хотелось плюнуть, причем буквально, но он не мог себе этого позволить, так глубоко впиталось за годы службы уважение к вышестоящим.