Жиль всегда был ужасно земным. У Раисы вообще сложилось впечатление, что его родители перемудрили с генным отбором. Должно быть, в сложный код прокралась ошибка, несовместимая не только с подходом аркилов-традиционалистов, но и с жизненным укладом аркилов в принципе.

После открытия Земли он создал и возглавил сильнейшее лобби форсирования контакта и брал на себя самые неосуществимые задачи. Раиса не представляла себе, кто провернул на Земле «совместимость», но это наверняка был не он. Потому что с приобретением совместимости земляне теряли земные традиции, у них изменялась система ценностей, подменялись приоритеты, тем самым приближая землян к аркилам на недопустимую, а главное ненужную дистанцию. Тогда как Жиль в своё время разрабатывал сложнейшие схемы конвертации и, изобретая рычаги давления на землян, предлагал им обоюдовыгодные обмены. Для этого требовалось глубинное понимание ментальности расы, а не простое и понятное желание изменить всех по собственному подобию. Неудивительно, что при встрече на «Эскорте» он сказал ей: «Они натворили… с нашей Землёй!». Он говорил о принципиально новых игроках с непонятными Раисе целями! Как же она не подумала об этом сразу!

— Жиль, скажи, почему развитие контакта пошло по пути насильственной ассимиляции.

— Общий интеллектуальный фон, — пожал он плечами и подвинул к ней кресло. Надо же, кресло! Ну да, ему же, как и ей, теперь не обойтись без земного антуража.

Его ответ был простым и непростым одновременно, ей даже пришлось уточнить: — Общий интеллектуальный фон не формируется сам по себе, его формируют те, кто выносит свои мысли на общее обсуждение.

— Да, да, всё верно, вот мы и вынесли. Но не донесли, — на его губах мелькнула кривая усмешка. — Не забывай, что мы с тобой посвятили изучению земного социума свои жизни. А задумывалась ли ты о том, сколько знает о жизни землян среднестатистический неискушённый чужими проблемами аркил? «Ах, бедняжки, они не могут пользоваться эфиром! Это же так неудобно!». Эффект бумеранга — вот что произошло! И чем больше мы пытались объяснить, тем меньше нас хотели слушать, а затем попросту исключили из интеллектуального фона.

— Попросту? Неужели это так просто сделать?

— Это произошло само по себе. Как выборочное удаление частоты приёма. Нас так упорно не принимали, что в итоге просто перестали слышать.

— Я сожалею, Жиль, — она не знала, что ему сказать, никто никогда не объявлял ей подобных бойкотов. Даже мысль об этом была ей невыносима. Конечно, ни ему, ни Раисе не воспользоваться теперь эфиром напрямую, этого их лишил метаморфоз, но они всегда могли транслировать свои сигналы в общий интеллектуальный фон через усилители… Те же эф-станции, например. Аркил не должен и не может жить без права быть выслушанным! Бедные исключённые! Может, ей удастся замолвить за них словечко? Кто знает, сколько лет предстоит «Эскорту» обивать пороги либеральных поселений. Она могла бы рассказывать и о той роли, которую сыграла команда Жиля в аккуратной, «очеловеченной» попытке контакта.

— Это ты передал ВКСМ кристаллы?

— Да, конечно. И планету под заселение мы выбирали вместе. Ужасная, неудобная планета. Работы на многие годы, но в зоне электронных телескопов землян не было ничего лучшего, и мы пошли на это, чтобы создать у них ощущение цельности. Это был их проект. С нашими инвестициями, но их!

— И что было дальше? Что спровоцировало контакт?

— Я надеялся, что ты мне расскажешь. Когда на «Эскорте» сработала временная сцепка, я был от вас практически в часе пути, и совершенно ничего не понял.

— Ты?! Ты был на борту одного из кораблей?! И ты знал… — вот опять ей приходится вспоминать о том, что совсем недавно её жизнью пробовали распорядиться за неё. И одним из этих распорядителей, оказывается, был Жиль!

— А что тебя удивляет? Если ты по поводу решения землян о приостановке вашей жизнедеятельности, то я об этом не знал до тех пор, пока Пекарь не устроил скандал. А это случилось, как ты понимаешь, только после того, как мы выловили его капсулу, и уж точно после того, как заявился контрольный корабль наших временщиков, готовый уничтожить всех и вся за нарушение правил обращения со временем. Ты же знаешь, как у нас с этим строго.

— Вот как…

— Недальновидные, ограниченные, безразличные к чему бы то ни было временщики! Они начали с угроз. Я сражался как лев! То есть бился как уж на сковородке. Общий интеллектуальный фон получил тревогу, стало быть, у меня было два пути: допустить уничтожение улик или форсировать контакт. Я выбрал контакт, к которому оказались неготовы не земляне, а аркилы! Так что ты, Раиса, должна признать, как минимум, изначальную ошибочность традиционной платформы, — он вздохнул и обвёл глазами столики и торшеры, прекрасно создающие уют. — Так как ты находишь моё жилище? Тебе будет здесь комфортно? Я перетащил сюда множество предметов земной утвари. Пришлось самому смотаться на Землю, я хотел сделать твоё пребывание в Садах приятным.

Раиса напряглась. В её взгляде засветился вопрос, который она не осмелилась озвучить. Но Жиль понял её и без слов.

— Ну-ну, Раиса! Ты же не думаешь, что я разрешу тебе продолжить твой облёт либералов? Я не могу позволить «Эскорту» провалить второй по важности проект в моей жизни. Мне стоило огромных трудов сколотить под началом Пекаря вменяемую команду. На Земле не осталось материала! Жалкая кучка аграриев, которые забыли, как обеспечивать себя самым необходимым. Называют себя громким словом «сопротивление», а сами — ты только вдумайся! — не считают зазорным дополучать всё недостающее от Федерации!

Раиса вдруг задохнулась от внезапной догадки: — Браслет… Это твоих рук дело?!

— А чьих же? — обозлился Жиль. — Уж не вообразила ли ты, что земляне совершили прорыв в молекулярке?! Они овощи, Рая! Овощи! — он больше не смеялся, он тихо ярился, и у Раисы не осталось никаких сомнений — своим ушам придётся поверить.

— Я не сдамся! — вдруг закричал он во всю глотку. — Ты слышишь, бывшая традиционалистка, неисправимая патриотка! Я ненавижу эту лужу под названием Арк, и я её уничтожу. Не сегодня, так завтра. И то, что они обожают своих домашних любимцев — землян, сыграет мне на руку. Именно их я использую слепым орудием в борьбе с рукой кормящей!

Вот значит как… Знакомая пластинка. То, чего Раиса не сказала отцу, и что было обдумано впоследствии бесконечное множество раз, мгновенно выстроилось у неё в голове в пулемётную ленту. Конечно, она не могла себе представить, что ей встретится ещё один подобный оппонент — и так скоро! — но на этот раз недостатка в аргументах у неё не будет. Главное — верно обозначить для себя его побудительные причины.

— Жиль, ты долгие годы был моим… почти врагом, но ты не был убийцей. — Она не знала его близко и не знала, к чему стоило взывать в первую очередь: к милосердию или к здравому смыслу.

— А я и не собираюсь тебя убивать, — будто истощив запас энергии, Жиль сгорбился в своём кресле. — Живи себе на здоровье! Даже Владимира Михайловича твоего сюда переправлю. Воздух здесь, на самом деле, нормальный, почти земной, под запросы флоры. К тому же, как ты верно заметила, я не был на вашей свадьбе — время не позволило, извини — вот и полюбуюсь взамен на ваше «жить-поживать и добра наживать». Юбилей какой-нибудь вместе отметим…

Юбилей? Настала очередь Раисы возмущаться. Она шумно выдохнула и, невольно переходя на родной способ передачи информации, раззявила рот в едва слышном крике. Этот человек собирается уничтожить её планету, планету аркилов, колыбель их цивилизации, и не считает себя убийцей?! Больше того, он надеется, что Раиса простит и поймёт своего тюремщика?! Да он ещё больший фанатик, чем её отец! Конечно, мысль об отце не подлежала передаче, но вся боль за родных и близких, которых она могла потерять из-за его бредовых идей, там была.

К сожалению, к её эмоциональному всплеску Жиль остался безразличен. Только слегка пожал плечами: — Никакого убийства. Санитарная зачистка и не более. Арк — это не колыбель. Арк — это рассадник.