— Больше чем нужно, чтобы убедить меня в том, что речь идет о наших преступниках, а также и в том, что доктор Кристаль привел в исполнение давно уже подготовленный им план побега.

— Возможно, — сухо отозвался инспектор, — а теперь мы подходим к вопросу, каким образом опять поймать наших беглецов?

— Ищите и обретете, так сказано в святом писании, — ответил сыщик, вставая со своего места, — мне кажется, Жорж, ты желаешь, чтобы я занялся этим делом?

— От всей души, Ник, ты окажешь мне громадную услугу, если…

— И так далее, — прервал его Ник Картер со смехом, — ты легко можешь себе представить, что наши желания сходятся. Не будем же терять времени.

Они вышли в подъезд, сыщик подозвал коляску и оба приятеля поехали в клинику.

Следующее утро началось для сыщика неожиданностью.

Ник Картер еще сидел за завтраком, когда ему доложили о приходе тюремщика Даннеморской тюрьмы, в которой был заключен в свое время доктор Кварц, как опасный сумасшедший. Сыщик, конечно, сейчас же принял посетителя.

— Рад вас видеть, милейший Прейс, — воскликнул Ник Картер при виде коренастого служителя, характерное лицо которого, напоминавшее бульдожье, производило бы отталкивающее впечатление, если бы не добродушные маленькие глаза, — какой ветер занес вас ко мне в столь ранний час?

— Я хотел вам только доложить, — ответил Прейс с удрученным видом, — что доктор Кварц переменил место жительства.

— Что вы хотите этим сказать? — спросил изумленный сыщик, приглашая своего гостя присесть.

— Чтобы долго не разговаривать, мистер Картер, скажу, что доктор Кварц удрал.

— Вы шутите, — воскликнул сыщик, невольно вскакивая с места, — не может быть, чтобы вы говорили серьезно? Неужели доктор Кварц…

— Удрал! Улетучился! Исчез! Испарился! Назовите, как хотите, мистер Картер — прервал его тюремщик, — так или иначе он теперь на свободе!

— Боже праведный, да как же это могло случиться? — вскрикнул сыщик, ударив кулаком по столу. — Как же это могло случиться?

— Хоть переверните меня — ничего не знаю.

— Вы говорили — испарился? — спросил Ник Картер, — что вы хотели этим сказать?

— Именно то, что я сказал, так и испарился, у меня на глазах!

— Где это произошло? В самой тюрьме?

— Нет, в то время, когда доктор Кварц был вне тюрьмы.

— Вне тюрьмы? Послушайте, вы говорите какими-то загадками! Как же объяснить все это? — воскликнул сыщик, начиная терять терпение.

— Дело вот в чем: раз в неделю заключенных выводят на прогулку. Это делается для того, чтобы хоть немного разнообразить жизнь несчастных, — начал Прейс, — мы никогда не подозревали, что это связано с каким-нибудь риском, да это и первый случай, когда удрал заключенный.

— Вы так думаете? — качая головой сказал сыщик. — А я думаю иное, такая прогулка вне тюремных стен прямо-таки подталкивает арестантов на бегство.

— Нет, мистер Картер, уж очень зорко за ними следят. Их выводят маленькими партиями, за каждой из которых надзирают не менее четырех вооруженных стражников. Словом, это первый случай бегства арестованного во время прогулки.

— У каждой вещи должно быть свое начало, — проворчал сыщик.

— Верно, мистер Картер! В данном случае начало именуется доктором Кварцем.

— Как раз самый опасный арестант Даннеморы!

— Да, с нашей точки зрения. В последнее время он вел себя образцово, настолько безупречно, что ему были предоставлены некоторые льготы, в том числе и еженедельная прогулка.

— Громадная неосторожность, особенно после всего ранее происшедшего.

— Возможно, мистер Картер. Но с того времени прошло шесть месяцев, а он не только вел себя отлично, но даже, по-видимому, примирился со своей ужасной судьбой. Впрочем, в течение последних двух месяцев он каждую неделю выходил на прогулку.

— Ничего теперь не поделаешь, — ворчал Ник Картер, — я полагаю, вас послал ко мне начальник тюрьмы?

— Да, он говорит…

— Это мне безразлично, что он говорит, теперь никакими фразами не вернешь арестанта. Лучше сообщите мне, когда именно доктор Кварц умудрился бежать.

— Вчера после полудня.

— Какие были с ним стражники? Были ли вы в их числе?

— Мне очень неприятно, что я должен на это ответить утвердительно — печально ответил Прейс.

— Так вот, опишите мне все происшествие как можно точнее.

— Мы уже возвращались домой и я считаю нужным заметить, что был чрезвычайно ясный день. Мы были приблизительно на расстоянии еще одной мили от тюрьмы и присели, чтобы немного отдохнуть и насладиться прелестным видом, как вдруг я увидел какого-то господина, шедшего по направлению от тюрьмы прямо к нам. Невольно из осторожности я сделал ему навстречу несколько шагов, тогда он заговорил со мной.

— Постойте, — прервал его Ник Картер, — опишите мне этого человека.

— Это был представительный, хорошо одетый господин симпатичной наружности лет около тридцати пяти. Он был гладко выбрит и походил на пастора. Так оно и оказалось потом во время разговора с ним.

— Гм… — проворчал Ник Картер, — а дальше что?

— Он медленно подошел. У него были курчавые, темные волосы. На нем был длинный черный пасторский сюртук. Мне как-то особенно бросилось в глаза то, что его лицо ничего решительно не выражало.

— Кажется, я уже знаю, кто это такой, — заметил Ник Картер, — это был не кто иной, как доктор Кристаль, ученик и сообщник доктора Кварца.

— Боже мой! Знай я это раньше, — застонал Прейс.

— Дальше, дальше, времени у нас не так много, — торопил Ник Картер, — так вы заговорили с мнимым пастором. Что же это была за беседа?

— Он с участием расспрашивал меня об арестантах и говорил, что они представляют печальное зрелище, а я ему ответил, что, пожалуй, так оно и есть, но что наш брат в силу долголетней привычки уже успел приглядеться к этому. Тогда он как-то особенно ласково заговорил обо мне самом и спрашивал, давно ли я состою тюремщиком, женат ли я, сколько у меня детей, ну и прочую тому подобную ерунду. Потом он замолчал и печальными глазами посмотрел на арестантов.

— Сколько арестантов было с вами вчера на прогулке? — спросил сыщик.

— Десять человек.

— Были ли они в кандалах? Если так, то собственно говоря, четырех стражников вполне достаточно.

— Я тоже так думаю, — печально согласился Прейс, — ну вот, незнакомец вдруг кротким голосом спросил меня, не находится ли среди арестантов какой-нибудь выдающийся преступник? Я ему сказал, что мы в Даннеморе вообще имеем дело с малоприятными преступниками, но что присутствовавшие десять человек ведут себя хорошо и спокойно, иначе им не разрешили бы прогулки. — На это он ответил назидательным тоном, что он де пастырь Христов, и он давно уже желал поближе ознакомиться с бытом тюрьмы для того, чтобы воздействовать лично на несчастных и заблудших. «А это, говорит, все спокойные и безвредные арестанты?» Ну, я и попал впросак и сказал, что это народ неопасный. «Нельзя ли, говорит, познакомить меня с кем-либо из арестантов и дать мне таким образом возможность сказать ему несколько ласковых слов?» Я невольно всмотрелся в него повнимательнее, но он имел такой невзрачный и не внушающий подозрения вид, что я не побоялся исполнить его просьбу. Едва успел я согласиться, как он воскликнул: «Как я рад, что мы стоим несколько поодаль от остальных арестантов, и тот, с которым я буду говорить, не должен будет стесняться своих товарищей, когда я постараюсь сердечным убеждением проникнуть в его сердце». Это мне, говоря правду, понравилось, и я его спросил, с которым из арестантов он хотел бы побеседовать. «Мне это безразлично, ответил он, тем более вы говорите, что ни один из них не опасен. Мне кажется, что вон тот арестант на вид много интеллигентнее остальных, тот вон громадный мужчина. Позвольте мне поговорить с ним несколько минут?» Когда я увидел, что он указывает на доктора Кварца, я уже пожалел, что согласился. Но с другой стороны я, по глупости своей, не хотел обижать пастора и подозвал Кварца. Он быстро подошел, по-видимому, обрадовавшись, что позвали именно его. Я в нескольких словах сообщил ему, что пастор желает с ним побеседовать, и выразил надежду, что он будет вести себя прилично и вежливо. Кварц вдруг посмотрел на меня с нескрываемой досадой, точно ему было неприятно беседовать с незнакомым ему человеком. Потом он внезапно обернулся к незнакомцу и сказал ему тем резким тоном, который я слышал всегда от него: «Я не придаю цены людям вашего призвания. Если бы я делал это раньше, я не находился бы здесь. Если вы хотите досаждать мне благочестивыми изречениями, то незачем вам тратить время и труд. Но так как смотритель уже позвал меня, то я вас выслушаю, но предупреждаю, что вы будете напрасно стараться». Пастор, видимо, ужаснулся от таких слов, и стал разъяснять арестанту грех ожесточения. Кварц отвечал краткими замечаниями, заставившими меня улыбаться, так как он, как вы знаете, человек очень остроумный. Тогда пастор вдруг начал говорить проповедь, точно на кафедре в церкви. Видите, мистер Картер, меня обыкновенно такие сладкие речи мало интересуют и я, откровенно говоря, начал скучать. И вот вдруг произошло что-то невероятное.