Я понял его слова так, что нормальном человеку с рациональным западным склада ума и трезвым взглядом на мир сюда лучше не соваться.
Теда уже давно нет в живых, но его предостережение вспомнилось мне, когда авиалайнер начал резко снижаться, дрожа всем корпусом, над плато Кхумбу у подножья Эвереста — горы высотой в двадцать девять тысяч футов в самом центре Гималаев. В Намчи-Базаре уже расчистили, должно был посадочную полосу для другого самолета, который должен был забрать оттуда Гарри Энгслея, человека, с которым мне надлежало встретиться до его отлета в Англию. Сразу же после встречи мне предстояло покинуть этот район, однако я с удовольствием сделал бы это уже сейчас. И даже миловидная индианка в униформе стюардессы не могла поднять мне испорченное настроение.
Я был дьявольски зол — на эту чертов дыру, на своего зануду босса, который отправил меня в нее, и вообще на проклятую профессию, обязывающую агента секретной службы США в ранге магистра убийств быть готовым в любое время суток отправиться на очередное задание центра. Мне следовало бы давно привыкнуть к участи заплечных дел мастера, однако желание послать Хоука ко всем чертям не оставляло меня. Ведь еще несколько часов назад жизнь казалась мне чудесной сказкой…
…Раздевшись догола, Донна легла на кровать, дразня меня своим молочно-белым шикарным телом. Мне это удовольствие стоило трех корзин фруктов, четырех коробок шоколадных конфет и двух билетов на дневное эстрадное представление. Подарки, разумеется, предназначались не самой девушке, а ее матери — вдове покойного старшины клана Рудричей. Донна готова была отдаться мне уже при нашей первой встрече на вечеринке у Джека Дункета, но ее бдительная мамаша не спускала с нее внимательных глаз, следя за любимым чадом, как скорпион за кузнечиком, и всем своим видом давая понять, что не отдаст единственную дочь смазливому прохвосту, охотящемуся за богатыми невестами.
Если бы только вдова знала, что сказали мне прекрасные, с поволокой, глаза ее дочери, едва лишь наши взгляды встретились, что шептали мне ее пухлые губки позже, когда мы с ней уединились в укромном уголке…
В конце концов мне удалось притупить бдительность старой леди и отправить ее с подругой на дневное шоу. Мы с Донной тотчас же поехали ко мне и после второго бокала мартини избавились от стесняющей нас одежды. И вот, когда я с вожделением разглядывал ее нежное юное тело, напрягшееся от неутоленной страсти, пронзительно заверещал проклятый синий телефон в моем кабинете.
— Не отвечай, Ник! — хрипло попросила она, протягивая ко мне руки.
— Я сейчас, — виновато промямлил я, теша себя надеждой, что дело не срочное и может подождать хотя бы пару часов. И теперь, уныло созерцая обледенелые вершины, я невольно вспомнил, как продрог, разговаривая со своим шефом по телефону…
По своей привычке, Хоук сразу же взял быка за рога.
— Сейчас половина четвертого, — скрипучим голосом сказал он. — Так что ты успеешь улететь в Вашингтон шестичасовым рейсом, если поторопишься.
— Но это невозможно, босс! — взмолился я, лихорадочно выдумывая уважительную причину для уклонения от приказа. — Я никак не смогу, я крашу кухню! Не бросать же мне дело незаконченным! Я приготовил краску и малярную кисть…
Этот довод казался мне логичным и весомым, но шеф придерживался иного мнения, о чем свидетельствовала томительная и многозначительная пауза в разговоре.
— Готов поверить, что инструмент ты действительно подготовил, — наконец послышался голос этого старого хитрого лиса. — Но предназначается он для иной работы. Мог бы выдумать что-нибудь позабавнее, Ник!
Но мне уже ничего другого не оставалось, как отстаивать свою легенду: в конце концов, именно этому меня когда-то учили.
— Я не успею помыться, переодеться и добраться в аэропорт к шестичасовому рейсу, босс! — продолжал беззастенчиво врать я. — Как насчет первого же утреннего рейса?
— Завтра утром ты будешь лететь уже в другом направлении, — сказал Хоук. — Жду тебя сегодня у себя ровно в восемь. Так что спрячь свою кисточку и выезжай немедленно!
Он положил трубку, а я громко выругался. Старый черт видел меня насквозь и без видеотелефона. С понурым видом вернулся я к Донне и хмуро заявил ей:
— Вставай и одевайся! Отвезу тебя домой!
Захлопав длинными ресницами, она села, спустив ноги с кровати и надув губки.
— Ты что, ненормальный? Кто это звонил, черт бы его побрал!
— Твоя мамочка, — огрызнулся я, натягивая брюки. Это отрезвило ее, но лишь на мгновение.
— Мама? — переспросила удивлен» Донна. — Но ведь она еще на концерте!
— О’кей, значит, это была не твоя мама, — вздохнул я. — Все равно ты должна ехать сейчас же домой.
Вскочив с кровати, Донна стала одеваться, морща лобик и стиснув зубы от ярости. Я не сердился на нее, ведь она думала, что я заурядный чиновник госдепартамента, а мне вдаваться в подробности совершенно не хотелось. Прихватив заранее собранный чемодан, я повез девушку домой, намереваясь потом поехать прямо в аэропорт «Кеннеди»
— Передай от меня привет своему психиатру, — бросила Донна мне на прощание вылезая из машины.
— Непременно, — осклабился я в ответ. — Он будет польщен.
Людям моей профессии лучше не расслабляться и держать язык за зубами: информация обладает удивительным свойством по крупицам стекаться в ненужные руки…
…Наш самолет пошел на посадку, слепящее полуденное солнце ударило мне в лицо и я зажмурился. Откинувшись на спинку кресла в ожидании толчка при соприкосновении колес авиалайнера с бетонной дорожкой, я мысленно вернулся в штаб-квартиру своего ведомства в Вашингтоне, куда прибыл накануне точно в назначенный боссом час и был препровожден охранником в его просторный кабинет.
Новая секретарша шефа встретила меня очаровательной улыбкой. На столе перед ней я увидел свое досье, видимо, это милое создание знакомилось с ним до моего появления. В моем личном деле содержится немало любопытнейших сведений обо мне, и не только о выполненных заданиях, но и о некоторых других моих достижениях и качествах.
Так, заглянув в эту папку, можно узнать, например, что я холост и не склонен связывать себя узами брака, близких друзей не имею и предпочитаю ограничиваться знакомыми; что я — чемпион страны по парусному спорту, заядлый автогонщик и обладатель черного пояса по каратэ.
Секретарша была миловидной пухленькой блондинкой, что навело меня на мысль при случае поинтересоваться у босса, почему это у него, столь ревностно пекущегося о моей личной жизни, в приемной всегда сидит соблазнительная юная особа…
— Рад тебя видеть, — промолвил шеф, впившись в меня пронзительным взглядом своих стальных глаз. — Я не сомневался в твоей дисциплинированности.
Встав из-за стола, Хоук пружинистой походкой подошел к кинопроектору, установленному напротив белого экрана.
— Будем смотреть кино? — улыбнулся. — Надеюсь, это нечто сексуальное и зарубежное.
— Даже лучше того, — хмыкнул шеф. — Снято скрытой камерой. Британская разведка любезно предоставила нам редкую возможность заглянуть в тайную жизнь загадочного Непала.
Я попытался вспомнить, что мне известно об этом королевстве. Перед моим мыс ленным взором возникла карта этого крохотного государства размером в пятьсот на сто милей, где дороги считаются роскошью, а об угрозе со стороны соседних держав — Индии и Китая — стараются не думать.
Хоук выключил свет и включил проектор. На экране появились мужчины и женщины, одетые в национальные костюмы типа сари, чумазые ребятишки в лохмотьях, погоняющие горбатых яков. Лица стариков напоминали пергамент своей желтизной и глубокими морщинами, молодежь отличалась гладкой смуглой кожей и быстрыми живыми глазами. В своеобразной архитектуре ощущалось влияние как индийской, так и китайской культуры, равно как и в физиономиях местных жителей угадывались черты и китайцев, и индийцев.
Мое внимание привлек высокий бритоголовый монах — типичный непалец, судя по его широким скулам и впалым щекам. Но в нем не было ничего аскетического, напротив, весь его облик говорил о властном и надменном характере человека, привыкшего повелевать послушной толпой и чуждого монашеской кротости.
